4

Порой безмолвие природы выглядит как бунт - словно оно жаждет вторгнуться в человеческое слово.

Ветер воет, несясь сломя голову, как будто в поисках слова, чтобы вырвать его из говорящих человеческих уст; слово исчезает в завывании ветра.

Когда завывает ветер, природа напугана тем, что тишина может оставить её и место безмолвия займёт что-то иное.

В бурю тишина съёживается, но в блеске молнии, озаряющей лес и обгоняющей гром, вырывается стрелой.

В гнущихся деревьях сквозит страх. Это страх существа перед лицом изменения и превращения.

Но вот внезапно всё стихло. Неистовый ветер разбил все звуки вдребезги.

Море грохочет. Оно словно жаждет разорвать себя, словно вздымающимися волнами желает обнажить себя.

Но вдруг оно погружается в себя, словно в собственной глуби нашло то, что искало; и морские глубины вновь накрывает покой.

Ночью нити луны подобно сетям проникают вглубь моря. И теперь, когда под гнётом тишины, море утопает в самом себе, это похоже на то, когда в звучании моря растворяются все человеческие звуки и испуганный человек издаёт вопль, обращённый к себе.

Огонь... Когда в потрескивающем огне замирает пламя, а затем вновь возвращается во внезапной вспышке, то кажется, что огонь решил ухватиться за что-то - отчего и замерло пламя, - но потом вздымается ещё выше и яростнее в ещё более глубоком отчаянии.