ЯЗЫК И ЖЕСТ

ЯЗЫК И ЖЕСТ

Неверно выводить язык из жеста (Кондильяк, Мен де Биран, Бергсон). Жест относится к совершенно иной, нежели язык, категории. Будучи перемешан с ними, он неотделим от вызвавших его страстей. Он часть их и обычно выражает собою страстное желание. Со своей же стороны, язык выражает существо, целое, а не просто присущее ему желание, само по себе которое есть всего лишь его часть, но не целое существо как таковое. В нём больше от сущности целого существа, чем в страсти или в желании. Язык, по сути, является необычным существом, которое, будучи собою, создаёт себя само. С другой стороны, жест лишён независимого источника сущего, из которого он мог бы передать что-либо другому феномену. Он лишь суетится вокруг, не обладая при этом собственным существованием.

Идя каменистым бродом жеста, человек никогда не достигнет языка, ибо в жесте имеется нечто невысвобожденное, и лишь при участии особого творческого акта он может породить что-то свободное. Язык же чист, свободен и суверенен, он вздымается над собой, оставляя позади всё, кроме тишины, из которой он выступает. Жест, в свою очередь, не свободен, не высвобожден, он полностью перемешан с материалом, используемым в его попытках самовыражения. Пребывая внутри материала и оставаясь связанным с ним, он не способен непринуждённо подступиться к нему со стороны тем образом, каким дух подступает к слову.   

Жесту присущи пустота и мрак физиологических и психологических рефлексов, из которых он порождён и которые же высвобождает  (что обеспечивает основу для его доступности); он лишён ясности и яркости языка. (Баухофер)

У ребёнка жест предшествует языку, но не это вовсе самое главное. Главное же то, что язык является ребёнку независимо от предшествующего ему жеста - не принимая во внимание, что до него тут уже существовал жест. Значение имеет не то, что жест предшествовал языку, но то, что через творческий акт всякий ребёнок освобождает себя от жеста.

Язык прочно связан с вечным миром бытия (даже генетический фактор в языке не важен) - кажется, что мощь бытия поглотила его. Даже если язык и развивался медленно, "становление" не стоит принимать в расчёт, ибо оно полностью впитано миром бытия.

Наблюдательное око всякого духовного существа, следящее за постепенным развитием и совершенством животного мира, которые видим мы от вида к виду, ещё не достигнув человека, может прийти к такому заключению: голос, так роскошно звучавший в птице, постепенно затухает в млекопитающем, и оттого создание, следующее за обезьяной, должно было стать совершенно немым. Однако, так уж почти всегда действует высшая творческая сила: рассеивая блага и чудеса жизни более высокого порядка, она позволяет им развиться в местах, где, казалось, старая жизнь умерла, и призывает новые свои творения из уже мёртвых. (Г.Г. фон Шуберт)

Язык принадлежит самой человеческой жизни, является её неотъемлемой частью, возникает из неё и с ней же смешивается.

По моему глубочайшему убеждению язык следует считать неотъемлемой деталью устройства человека. Для того, чтобы понять одно единственное слово не как физический стимул, но как артикулированный звук, описывающий некую концепцию, язык в человеке должен пребывать как целостная и отчётливая структура. (В. Гумбольдт)

  Язык мог быть произведён лишь другим существом, причём Существом более могущественным, чем существо языка.