7
7
Ещё в большей степени чем трудовой процесс, воплощением беспрерывного, стерильного единообразия в мире вербального шума стала машина.
Машина - это превратившийся в железо и сталь шум. И так же как шум никогда не отваживается остановиться - словно если он не будет заполнять собой всё пространство, то может исчезнуть навеки, - так и над машиной властвует страх того, что она может раствориться подобно призраку, если не будет постоянно убеждать себя в собственном существовании, пребывая для этого в непрерывном движении.
Сегодня человек больше не верит в жизнь после смерти, и в качестве компенсации этого он претендует на нечто вроде бесформенной непрерывности шума, труда и техники. Постоянному движению машины свойственна некая псевдо-вечность. Как будто с остановкой машины закончится и явленность человека в мире. В мире, лишённом любого другого вида вечности, присутствует, по крайней мере, продолжающееся, нескончаемое движение машины.
На заводах тишину словно заливают в пустоты между стальных балок и таким образом превращают её в шум. Кажется, что могучие станки задались целью перемолоть всю тишину мира - более того, создаётся впечатление, что они уже почти завершили эту работу и теперь осталось лишь несколько последних оборотов. Фабричные станки стоят с триумфальным видом, словно после окончательного уничтожения тишины они уже задумывают новую кампанию по разрушению.
Остановленная машина заполняет собой пространство ещё более властно, чем работающая. Всё теперь принадлежит ей. В присутствии стали кажется, что сам воздух и спокойствие обрели твёрдость.
Покой, наступающий после того, как машина перестаёт работать, - это не тишина, но опустошённость. Поэтому с завершением рабочего дня в жизни рабочего воцаряется пустота. Опустошённость машины провожает его до дома. В этом суть его страданий, его истинной угнетённости. В то же время крестьянин, продолжает оставаться в тишине, в которой он трудился, и по завершению работы. Рабочий - нем, крестьянин - тих.
Раздаются речи о "мире рабочего класса" и "мире машин". Но машина, вгоняющая рабочего в свою механическую опустошённость, - это не мир, но окончание его, и приближение конца мира вызывает в человеке не радость, но только тоску и отчаяние. Поэтому для него машина никогда не станет источником радости.
Машина не способна спасти человека, потому что она извлекает его из сферы времени, являющегося мигом вечности. Постоянно работающая машина создаёт механическую продолжительность времени, но в нём нет автономного мгновения, нет "атомов вечности". Такая механическая продолжительность вообще не связана со временем: она заполняет пространство, а не время. Время словно застыло и превратилось в пространство.
Таким образом человек отлучён от времени. Поэтому ему так одиноко наедине с машиной, которая превращает его в замурованное в пространстве существо. И кажется, что не время, но только пространство совершает движение совместно с оборотами машины. Так человек, ведомый машиной, оказался в пространстве, лишённом времени - словно в бесконечном туннеле, в недра которого он теперь погружается всё глубже и глубже.
В машинном мире уже не суждено появиться на свет слову поэта, ибо поэтическое слово исходит из тишины, а не из шума. Вся сегодняшняя механическая поэзия словно отлита из металла на заводском конвейере.
И единственный бог, возможный в этом машинном мире - это бог, произведённый всё той же машиной: в прямом смысле слова deus ex machina.