3

Конечно, в мире шума всё ещё остаются слова, явившиеся из мира тишины, но они одиноки в мире шума, и тишина, окутывающая их собою, пронизана меланхолией. Слова как будто произрастают из тёмной почвы меланхолии, а не из тьмы безмолвия. Словно темнокрылая бабочка, Камбервельская Красавица, порхают эти одинокие слова в мире шума.

Конечно, в мире шума всё ещё остаются слова, явившиеся из мира тишины, но подобно выкопанным из земли древним сокровищам, они принадлежат иному миру. Когда люди слышат такие изначальные слова, на миг их охватывает страх, и этот миг страха одновременно есть и миг тишины - пока не появится паровой каток шума и не сравняет с землёй слово и тишину, уничтожив их.

Такие слова, сохраняющие изначальную связь с тишиной посреди моря шума, вызывают ассоциацию с богом, вышедшим из белого мрамора найденной в земле статуи. На мгновение замирают люди, машины, самолёты; внезапное появление бога действуют как запретительный знак на всё, пребывающее в движении. Но уже в следующий миг налетит машина и унесёт с собой бога в шум вновь ожившего транспортного потока, и бог превратится в всего лиши крошечную частичку шумного автопотока.

Да, тишина, как самостоятельный мир, уничтожена; звук охватил собой всё; вся земля теперь принадлежит ему. Больше не осталось мирового единства духа, веры и политики. Есть лишь всемирное единство шума. В нём люди и вещи объединены воедино.

Но кое-что осталось: спокойствие рассвета и незаметное наступление ночи.

Никогда прежде тишина этих явлений не была более совершенной, чем сейчас; никогда не были они прекраснее. Их тишина одинока: власть тишины, однажды выступившая из них и охватившая людей и всё земное, отныне предоставлена сама себе. Они хранят тишину для самих себя. Один бедняк сказал другому: "Раз никто не уважает меня, то я сам буду уважать себя". Так же и они: никто не дарит им тишину, никто её у них и не отнимает. Они сами дарят её себе, и сами же ею владеют.