[7) Нелепость отрицания перепроизводства товаров при одновременном признании избытка капитала]

[7) Нелепость отрицания перепроизводства товаров при одновременном признании избытка капитала]

Рикардо всегда последователен в тех своих положениях, которые он разрабатывает самостоятельно. Поэтому у него положение о невозможности перепроизводства (товаров) тождественно с положением о невозможности чрезмерного изобилия, или избытка, капитала^{125}.

«В стране не может быть накоплено такое количество капитала, которое нельзя было бы применить производительно, если вследствие повышения цен на предметы необходимости не будет очень значительного повышения заработной платы, в результате чего для прибыли на капитал» останется так мало, что исчезнет стимул к накоплению» (стр. 340) [Русский перевод, том I, стр. 239].

«Из всего сказанного следует, что нет границ для спроса, нет границ для применения капитала, пока он приносит какую-нибудь прибыль, и что, б каком бы изобилии ни имелся капитал, нет другой достаточной причины для падения прибыли, кроме повышения заработной платы, и к этому можно далее добавить, что единственной достаточной и постоянной причиной повышения заработной платы является возрастающая трудность добывания пищи и предметов необходимости [707] для возрастающего числа рабочих» (стр. 347–348) [Русский перевод, том I, стр. 244].

Что сказал бы в таком случае Рикардо по поводу тупоумия последующих экономистов, которые отрицают перепроизводство в одной форме (в виде общего переполнения рынка товарами) и в то же время не только допускают его в другой форме, как перепроизводство капитала, чрезмерное изобилие капитала, избыток капитала, но и объявляют это существенным пунктом своих учений?

Ни один здравомыслящий экономист послерикардовского периода не отрицает чрезмерного изобилия капитала. Напротив, изобилием капитала все они и объясняют кризисы (поскольку не выводят их из явлений кредита). Таким образом, все они признают перепроизводство в одной форме, но отрицают его в другой. Остается, следовательно, лишь вопрос о том, как относятся друг к другу обе формы перепроизводства, как относится форма, в которой оно отрицается, к форме, в которой оно утверждается?

Сам Рикардо ничего не знал о кризисах в собственном смысле слова, о всеобщих, проистекающих из самого процесса производства кризисах мирового рынка. Кризисы 1800–1815 гг. Рикардо мог объяснять вздорожанием хлеба из-за неурожаев, обесценением бумажных денег, обесценением колониальных товаров и т. д., так как вследствие континентальной блокады рынок был насильственно сужен по политическим, а не по экономическим причинам. Кризисы после 1815 г. он также мог объяснять себе отчасти неурожайным годом, вызвавшим недостаток хлеба, отчасти падением хлебных цен, так как перестали действовать те причины, которые, согласно его собственной теории, должны были привести к вздутию хлебных цен во время войны и отрезанности Англии от континента, отчасти переходом от войны к миру и возникшими в связи с этим «внезапными переменами в ходе торговли» (см. в его «Principles» главу 19-ю: «О внезапных переменах в ходе торговли» йшие исторические явления, в особенности почти правильная периодичность кризисов мирового рынка, уже не позволяли послерикардовским экономистам отрицать факты или истолковывать их как случайные явления. Вместо этого они, — не говоря уже о тех, кто объясняет все кредитом, чтобы вслед за этим объявить, что и сами они вынуждены будут предположить избыток капитала, — выдумали великолепную разницу между чрезмерным изобилием капитала и перепроизводством.

Против перепроизводства они выдвигают сохраняемые ими фразы и доводы Рикардо и Смита, тогда как из чрезмерного изобилия капитала они пытаются вывести необъяснимые для них в противном случае явления. Так, например, Уилсон объясняет одни кризисы чрезмерным изобилием основного капитала, а другие — чрезмерным изобилием оборотного капитала. Само чрезмерное изобилие капитала признаётся лучшими экономистами (как, например, Фуллартоном) и стало уже настолько общепринятым предрассудком, что эта фраза фигурирует как нечто само собой разумеющееся даже в компендиуме ученого господина Рошера[128].

Итак, спрашивается, что такое чрезмерное изобилие капитала и чем оно отличается от перепроизводства?

(Впрочем, справедливость требует заметить, что другие экономисты, как, например, Юр, Корбет и т. д., объявляют перепроизводство нормальным состоянием крупной промышленности, поскольку речь идет о внутреннем рынке. Получается, стало быть, что это перепроизводство ведет к кризисам только при известных условиях, когда сокращается также и внешний рынок.)

Согласно тем же самым экономистам, капитал — это деньги или товары. Перепроизводство капитала есть, следовательно, перепроизводство денег или товаров. И тем не менее оба эти явления не имеют будто бы ничего общего между собой. У этих экономистов не может быть речи даже о перепроизводстве денег, ибо деньги рассматриваются ими как товар, так что все явление сводится к перепроизводству товаров, которое они под одним названием признают, а под другим отрицают. Если в дальнейшем говорится, что имеется перепроизводство основного капитала или оборотного капитала, то в основе этого утверждения лежит то, что товары рассматриваются здесь уже не в этом простом определении, а в том их определении, в котором они выступают как капитал. Но этим, с другой стороны, в свою очередь признаётся, что при капиталистическом [708] производстве и его явлениях, — например, при перепроизводстве, — дело идет не только о том простом отношении, в котором продукт выступает как товар, приобретает определение товара, а о тех общественных определениях его, в силу которых он есть нечто большее, чем товар, и отличается от простого товара.

Вообще, можно до некоторой степени признать, что в выражении «чрезмерное изобилие капитала», вместо выражения «перепроизводство товаров», заключается не одна только чисто словесная увертка или не одно только бессовестное скудоумие, которое одно и то же явление признаёт существующим и необходимым, когда оно называется а, но отрицает его, коль скоро оно именуется б, так что сомнения и неуверенность имеются здесь фактически только относительно наименования явления, но не относительно самого явления, — бессовестное скудоумие, стремящееся от трудной задачи объяснения явления уклониться на том пути, что явление это отрицается в одной форме (под одним названием), а именно в той форме, в какой оно противоречит предрассудкам этих экономистов, и признаётся лишь в такой форме, под которой у них не содержится никакой мысли. Если все это оставить в стороне, то в переходе от выражения «перепроизводство товаров» к выражению «чрезмерное изобилие капитала» заключается, действительно, некоторый шаг вперед. В чем состоит он? В признании того, что производители товаров противостоят друг другу не как простые товаровладельцы, а как капиталисты.