5. Переводы

Упадок догматического марксизма привел к растущему разрыву между теми странами, в которых правят называющие себя марксистскими политические партии с их официальными, более или менее монолитными доктринами, и остальным миром, где сосуществуют многие партии, группы и течения марксистского толка, – разрыву, породившему во многих отношениях новую ситуацию. Марксистские партии II Интернационала до 1914 года, даже стремясь к выработке ортодоксального толкования доктрины (с тем чтобы ее можно было противопоставить атакам как оправа, со стороны «ревизионистов», так и слева, со стороны анархо-синдикалистов), соглашались с плюрализмом интерпретаций, да, впрочем, и не в состоянии были воспрепятствовать ему, даже если бы захотели. Никто в Социал-демократической партии Германии не считал странным тот факт, что архиревизионист Эдуард Бернштейн в 1913 году издал переписку Маркса и Энгельса, хотя Ленин и обнаруживал следы «оппортунизма» в его редакторских суждениях. В 20-е годы социал-демократический и коммунистический марксизм сосуществовали даже несмотря на то, что после основания Института Маркса – Энгельса центральная роль в деле издания классиков все более переходила к коммунистам. Попутно можно заметить, что положение и по сей день остается таким: несмотря на предпринимающиеся с 60-х годов попытки издавать избранные сочинения классиков (например, попытки, предпринятые М. Рюбелем во Франции и Бенедиктом Каутским в Германии), основными изданиями, без которых немыслимы никакие другие (включая многочисленные переводы), продолжают оставаться издания, базирующиеся на первом и втором изданиях MEGA и собраниях сочинений, вышедших в Москве (а после 1945 года также в Восточном Берлине). После 1933 года большинство марксистов как внутри, так и вне СССР были практически привязаны к коммунистическим партиям, поскольку разного рода «раскольникам» и «еретикам» в коммунистическом движении не удавалось собрать сколько-нибудь многочисленные группы сторонников. В рядах же социал-демократических партий – даже, если абстрагироваться от почти полного уничтожения немецкой и австрийской партий в 1933 – 1934 годах – марксизм все больше отходил на задний план и верх брали позиции, откровенно враждебные ортодоксальному учению классиков (если только такая трансформация не произошла еще раньше). После 1945 года такие партии, за немногими исключениями, считали себя марксистскими разве что только в историческом смысле. Лишь ретроспективно и в свете марксистского плюрализма 60-х и 70-х годов получил признание плюралистский характер марксистской литературы в период между двумя войнами и систематически предпринимались попытки – особенно в Германии с середины 60-х годов – публиковать или переиздавать работы того периода.

Таким образом, на протяжении примерно четверти века между марксизмом коммунистических партий за пределами Советского Союза (а в численном отношении это означает большинство марксистов) и марксизмом в СССР не было существенных различий или по крайней мере таким различиям не давали проявиться открыто. Положение стало постепенно, но все более быстро меняться после 1956 года. Дело не только в том, что в результате разрыва между СССР и Китаем вместо одного ортодоксального учения возникли два. Дело также и в том, что коммунистические партии, не стоящие у власти, вынуждены были вступить в спор с соперничающими марксистскими группировками, которые были теперь в состоянии собрать куда больше сторонников, по крайней мере среди интеллигенции (то есть читателей Марксовых текстов). Одновременно в различных западных коммунистических партиях значительно расширились пределы свободы внутрипартийных теоретических дискуссий, по крайней мере в том, что касается вопросов марксистского учения. Вследствие этого все более четким становилось расхождение между странами, где марксизм исповедуется как официальная, тесно связанная с функциями правления доктрина, диктующая одну-единственную безапелляционную версию того, «чему учит марксизм» по любому вопросу, и всеми другими странами.

Мерилом для оценки масштабов подобных расхождений может служить то, как та и другая стороны подходят к биографиям основателей марксизма. В первой группе стран если этот подход и не целиком агиографичен, то, во всяком случае, он характеризуется отказом принимать во внимание те стороны их жизни и деятельности, которые могли бы представить их не в самом выгодном свете. Ситуация эта, впрочем, не нова, мы можем проследить ее уже в первой фазе написания ортодоксальных биографий Маркса в Германии до 1914 года, например в почти официальной «Жизни Карла Маркса» Франца Меринга. Возможно, об этом еще лучше свидетельствует логика купюр и опущений, произведенных при издании переписки Маркса и Энгельса. Во второй группе стран марксисты и биографы Маркса открыто разбирают все события его жизни, в том числе и такие, которые выставляют его не в самом лучшем свете. После 1956 года расхождения такого типа все более характерны для изучения истории марксизма и истории Марксовых текстов.

Остается кратко рассмотреть вопрос о распространении произведений классиков. Здесь опять-таки существенно важно подчеркнуть значение периода «монолитной» коммунистической ортодоксии, который был также периодом систематического распространения текстов, написанных основателями марксизма. Распространение это шло в основном в четырех формах: издание отдельных произведений Маркса и Энгельса, обычно в виде различных серий – как крупных работ, так и работ меньшего объема; печатание избранных произведений или сборников; публикация антологий по тем или иным специальным вопросам и, наконец, компиляции и переложения марксистской теории, насыщенные цитатами из классиков. Излишне напоминать, что в упомянутый период в число «классиков», помимо Маркса и Энгельса, входили Ленин и позже Сталин; за исключением Плеханова, ни один другой автор-марксист, по крайней мере с 20-х годов, не удостаивался звания «классика» в международном масштабе.

Отдельные произведения издавались более скромными сериями под такими названиями, как «Основы коммунизма» («Eléments du communisme») или «Библиотечка марксиста» («Piccola biblioteca marxista»), примером для которых, по всей вероятности, послужили «Книги по основам коммунизма» («Elementarbücher des Kommunismus») – новаторская серия, выходившая в Германии до прихода к власти нацистов; в такие серии включались обычно: «Манифест Коммунистической партии», «Развитие социализма от утопии к науке», «Заработная плата, цена и прибыль», «Наемный труд и капитал», «Гражданская война во Франции» и сборники работ, наиболее соответствующих требованиям момента (например, в 30-е годы это были полемические выступления Маркса и Энгельса против анархистов). Более крупные произведения тоже, как правило, печатались в рамках издательских серий типа «Марксистско-ленинская библиотека» («The marxist-leninist Library») или «Классики марксизма» («I classici del marxismo»). Каталог одной серии, выпущенной накануне войны в Англии, может служить образцом содержания такого рода подборок. Она включала в себя (помимо произведений, принадлежащих другим авторам): «Анти-Дюринг», «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии», «Письма к Кугельману», «Классовая борьба во Франции», «Гражданская война во Франции», «Революция и контрреволюция в Германии», «К жилищному вопросу» Энгельса, «Нищета философии», выборочные места из переписки между Марксом и Энгельсом, «Критика Готской программы», «„Капитал“ Маркса» Энгельса и сокращенный вариант «Немецкой идеологии». Первый том «Капитала» печатался теперь целиком, а не в сокращенных вариантах или пересказах, столь популярных в эпоху II Интернационала. До конца 30-х годов, по-видимому, не было попыток издания избранных произведений Маркса и Энгельса. В Москве такое издание вышло сначала в двух, потом в грех томах; после войны оно было переведено на несколько иностранных языков. Вплоть до выхода Сочинений (1956 – 1968) со стороны коммунистов, насколько можно судить, не было никаких попыток выпустить аналогичное издание на ином языке, помимо русского, прежде чем завершится работа над изданием MEGA. Французское издание было предпринято лишь в 60-е годы, итальянское – в 1972 году, английское – в 1975 году; причина этого, без сомнения, заключалась в объеме и трудностях переводческой работы. О важности, которую приобрело распространение марксистских текстов, может свидетельствовать тот факт, что руководитель такого масштаба, как Пальмиро Тольятти, фигурирует как переводчик многочисленных итальянских изданий этих произведений.

Чрезвычайно распространенными в 30-е годы были антологии марксистских текстов на различные темы, подсказанные как соответствующими русскими изданиями, так и злободневными вопросами той или иной страны или региона: Маркс и Энгельс об Англии, Маркс и Энгельс о литературе и искусстве, Маркс и Энгельс об Индии, Китае, Испании и т.д. Среди сжатых переложений, несомненно, самым авторитетным тогда был второй параграф главы четвертой «Краткого курса истории ВКП(б)», приписываемый самому Сталину. Это сочинение приобрело большое влияние, особенно в тех странах, где классики мало издавались, причем не только потому, что коммунистам вменялось в обязанность штудировать его, но и потому, что простое и ясное изложение делало его в высшей степени действенным учебником. Невозможно переоценить его влияние на марксистов в 1938 – 1956 годах, и прежде всего в Восточной Европе после 1945 года.

В 60-е годы, особенно с ростом массы студентов и вообще интеллигенции, интересующейся марксизмом, с образованием марксистских или промарксистских движений вне коммунистических партий распространение классиков перестало быть своего рода монополией СССР и компартий. Теперь уже обыкновенные коммерческие издательства все активнее заполняли рынок такими публикациями, причем независимо от того, побуждали ли их к этому марксисты или сочувствующие марксизму люди в их редакции. Увеличилось также число и разнообразие левых издательств. Разумеется, в определенной мере это было следствием того факта, что Маркс теперь повсеместно расценивался как «классик» не только в политическом, но и в более широком смысле слова, как автор, с которым должен быть знаком любой читатель, обладающий средним уровнем образования и культуры, независимо от своих идеологических позиций. Так, во Франции «Капитал» вошел в такую серию классических произведений, как «Плеяда», а в Англии давно уже был издан в серии «Эврименз лайбрери». Новый интерес к марксизму не ограничивался уже обычным перечнем наиболее популярных работ: в 60-е годы такие произведения, как «К критике гегелевской философии права», «Святое семейство», докторская диссертация Маркса, «Экономическо-философские рукописи 1844 года» и «Немецкая идеология», появились на книжном рынке даже в тех странах, которые раньше отнюдь не принадлежали к авангарду в деле изучения марксизма, скажем в Испании. Впервые некоторые произведения Маркса оказались переведенными на другие языки не по инициативе коммунистов, например перевод на французский, итальянский, испанский и английский языки «Экономических рукописей 1857 – 1859 годов» (соответственно в 1967 – 1968, 1968 – 1970, 1973 годах).

Несколько слов о географическом распространении классических Марксовых текстов. Некоторые наиболее известные произведения широко переводились и до Октябрьской революции. В период между 1848 и 1918 годами «Манифест Коммунистической партии» выходил (помимо 54 изданий на немецком языке) на трех десятках языков, в числе которых три японских издания и одно китайское (хотя практически основу китайского марксизма всегда составляла работа Каутского «Экономическое учение Карла Маркса»). Многочисленными были переводы на основные западноевропейские языки: 26 французских, 34 английских, 11 итальянских изданий, между тем как Иберийский полуостров сильно отставал: одно-единственное португальское издание и 6 испанских, считая также латиноамериканские. Широко представлены в этом перечне языки народов царской России: наряду с безусловно преобладающим русским языком (70 изданий) здесь присутствуют и польский (11 изданий), украинский (5), финский (6), идиш (7), грузинский (4), армянский (2). Языки стран Северной Европы представлены относительно скромно, особенно если учесть уровень грамотности в этих странах: 6 датских изданий, 5 шведских, 2 норвежских. Центральная и Юго-Восточная Европа отличаются неравномерностью: от 9 венгерских изданий, 8 чешских и 7 болгарских до 1 словацкого и 1 словенского, между тем как Восточное Средиземноморье вообще отсутствует, если исключить 1 издание на ретороманском языке, выпущенное, вероятно, в Салониках. В полную противоположность этому первый том «Капитала» был переведен на все основные литературные европейские языки еще при жизни Энгельса: русский, французский, датский, итальянский, английский, голландский и польский; на испанском вышел неполный перевод. До Октябрьской революции «Капитал» был переведен также на болгарский (1910), чешский (1913 – 1915), эстонский (1910 – 1914), финский (1913) и идиш (1917).

Были в Западной Европе и свои опоздавшие: на норвежском языке «Капитал» был выпущен лишь в 1930 – 1931 годах (вероятно, потому что образованные люди могли свободно пользоваться датским переводом); на португальском – первое, неполное издание появилось в 1962 году. В период между двумя войнами «Капитал» проник и в Юго-Восточную Европу, хотя и в неполных изданиях: в Венгрию (1921), Грецию (1927) и Сербию (1933 – 1934). Нет свидетельств о попытках его сколько-нибудь широких переводов в этот период на языки народов СССР, за исключением украинского (1925). Перевод на литовский был опубликован в 1920 году в независимой Литве, но то был лишь запоздалый отзвук мощного распространения, марксизма в Российской империи. В этот период вместе с тем «Капитал» впервые проник за пределы западного мира (исключая Соединенные Штаты): его переводы были изданы в Аргентине (1918), Японии (1920), Китае (1930 – 1933), Аравии (1939). Можно с уверенностью утверждать, что такой рост вширь был тесно связан с воздействием русской революции.

Начиная с 1945 года «Капитал» с большим размахом переводится в странах с коммунистическим правлением (на румынский – в 1947 году, македонский – 1953, словацкий – 1955, корейский – 1955 – 1956, словенский – 1961, вьетнамский – 1961 – 1962, испанский – на Кубе – в 1962 году). Странно, что систематический перевод на языки народов СССР был предпринят только начиная с 1952 года (белорусский, армянский, грузинский, узбекский, азербайджанский, литовский, некоторые угро-финские, туркменский и казахский языки). Единственным другим примером резкого расширения лингвистического ареала распространения «Капитала» служит независимая Индия – издания на маратхи, хинди и бенгали, предпринятые в 50 – 60-е годы. Вместе с тем широкое распространение некоторых международных языков (испанского – в Латинской Америке, арабского – в исламском мире, английского и французского) скрывает действительную степень географического распространения марксистских текстов. И все же даже в конце 70-х годов можно было утверждать, что произведения Маркса и Энгельса пока недоступны в странах без письменных языков, составляющих немалую часть несоциалистического мира (за исключением Европы и Латинской Америки). Здесь нет возможности рассмотреть вопрос о том, в какой степени печатные тексты реально распространены и доступны массам, хотя можно обоснованно предположить, что там, где они не запрещены правительствами, они свободно циркулируют в школах и высших учебных заведениях, а стало быть, вообще среди образованной публики во всех частях света в гораздо более широкой степени, чем прежде. В какой мере эти тексты читаются и приобретаются людьми, не принадлежащими к этим кругам, трудно точно определить: ответ на этот вопрос потребовал бы проведения широких исследований, которые пока не предпринимались.