2. Русская революция и первые попытки издания «полного собрания»

Революция в России со многих точек зрения преобразила подход к публикации и распространению трудов классиков. Во-первых, центральная роль в работе над Марксовыми текстами перешла к поколению составителей и редакторов, которые никогда не имели личных отношений ни с Марксом, ни с Энгельсом в последние годы его жизни, как это было у людей вроде Бернштейна, Каутского и Меринга. А новая группа не испытала прямого влияния личных суждений Энгельса о трудах классиков, и ее не отягощали проблемы приличий и дипломатических условностей (как в отношении отдельных лиц, так и в связи с обстоятельствами текущей политики), что столь очевидно действовало на непосредственных литературных душеприказчиков Маркса и Энгельса. Такого рода сдвиг усиливался еще и благодаря тому, что главным центром публикации Марксовых сочинений стало теперь коммунистическое движение. Занимавшиеся этим коммунисты (особенно русские) склонны были – причем порой вполне оправданно – истолковывать пропуски и изменения, внесенные в предыдущие издания немецкой социал-демократией, как «оппортунистические» искажения. Кроме того и отчасти по этой же самой причине целью марксистов-большевиков (которые могли рассчитывать на ресурсы Советского государства) было издание всех трудов классиков, то есть Gesamtausgabe – Полного собрания сочинений.

Это влекло за собой многочисленные проблемы технического характера, две из которых стоит здесь упомянуть. Произведения Маркса и в меньшей мере Энгельса представляют собой разнородный материал: от завершенных и более или менее аккуратно изданных работ до более или менее неоконченных и временных редакций и т.д. вплоть до простых заметок на полях прочитанных ими книг. Нелегко было провести разграничительную линию между собственно «сочинениями» и заметками или предварительными набросками. Незадолго до того созданный Институт Маркса – Энгельса, возглавленный таким выдающимся знатоком Маркса, каким был Д. Рязанов, исключил из «Сочинений» в собственном смысле слова некоторые тексты, однако же принялся за их публикацию в параллельном периодическом издании «Архив Маркса и Энгельса». В собрание всех сочинений эти тексты не войдут вплоть до нового издания MEGA 70-х и последующих лет. Следует иметь в виду также другое обстоятельство. Бóльшая часть текстов с заметками Маркса и Энгельса находилась в литературном наследии Маркса и Энгельса, хранившемся у СДПГ и перевезенном после прихода Гитлера к власти в 1933 году в Международный институт социальной истории в Амстердаме. Однако переписка классиков была чрезвычайно распылена, и ее цельное издание представлялось невозможным уже потому, что во многих случаях неизвестно было даже, где искать письма. В самом деле, ряд писем Маркса и Энгельса публиковался отдельно начиная с 20-х годов – порой самими адресатами, порой же их душеприказчиками, – но, например, такой крупный и важный эпистолярный фонд, как переписка с Лафаргами, был издан только в 50-е годы[305]. Поскольку издание MEGA так и не доведено до конца, подобные проблемы вскоре утратили свой безотлагательный характер; тем не менее о них следовало упомянуть. Заслуживает также упоминания непрекращающаяся публикация материалов Маркса, извлекаемых из наиболее старых собраний документов, и прежде всего из архивов Социал-демократической партии Германии. Дело в том, что, хотя московский Институт и попытался приобрести максимальное число рукописей классиков для собственного полного собрания (единственного, какое тогда подготавливалось), но в действительности ему достались лишь фотокопии этой ценнейшей архивной коллекции, между тем как оригиналы остались на Западе.

Таким образом, 20-е годы стали свидетелями значительного прогресса в деле издания трудов классиков. Впервые самой широкой публике был обеспечен доступ к двум категориям материалов: неизданным рукописям Маркса и Энгельса и их переписке с третьими лицами. Перед исследователями открылись возможности, о которых нечего было даже помышлять до 1914 года. Однако вскоре же в ходе политических событий возникли серьезные препятствия как для публикации, так и для интерпретации этих текстов. Торжество нацизма в 1933 году привело к разгрому западного (немецкого) центра марксистских исследований и на многие годы задержало распространение интерпретаций, основывавшихся на проводившихся здесь изысканиях. Достаточно привести один пример: монументальная биография Энгельса, написанная Густавом Майером, – труд, отмеченный колоссальной эрудицией, – смогла увидеть свет лишь в 1934 году в Голландии в эмигрантском издании и оставалась практически неизвестной послевоенному молодому поколению марксистов в Западной Германии вплоть до 70-х годов. Сами по себе многие новые издания Марксовых текстов вовсе не были «марксистскими раритетами» (как значилось в заглавии одного из сборников, выпущенных в 20-е годы)[306], однако благодаря стечению обстоятельств они неизбежно становились раритетами. В России сталинский режим произвел перетряску Института Маркса – Энгельса – особенно после изгнания из него и последующего ареста Рязанова – и положил конец выпуску MEGA на немецком языке. Впрочем, несмотря на трагическую дань репрессиям, издательская работа частично продолжалась. Возникло, однако, еще одно препятствие, в известном смысле даже более серьезное. С утверждением того, что можно назвать ортодоксальной сталинской интерпретацией марксизма, официально провозглашенной в «Кратком курсе истории ВКП(б)» в 1938 году, некоторые произведения Маркса стали выглядеть подозрительными, а их публикация создавала щекотливые проблемы. В особенности это относилось к его ранним работам[307]. Наконец, Советский Союз оказался втянутым в войну, и это также имело тяжелые последствия для издания трудов Маркса. Великолепное издание «Экономических рукописей 1857 – 1859 годов», опубликованных в Москве в 1939 – 1941 годах оставалось практически неизвестным (несмотря даже на то, что несколько экземпляров попали в Соединенные Штаты) вплоть до переиздания их в Восточном Берлине в 1953 году.

Третье изменение, привнесенное в дело публикации трудов классиков после 1917 года, касалось их распространения. Как уже упоминалось, до 1914 года массовые социал-демократические партии не предпринимали никаких сколько-нибудь серьезных попыток ознакомить своих членов с работами Маркса и Энгельса (пожалуй, за исключением «Развития социализма от утопии к науке» и в меньшей мере «Манифеста Коммунистической партии»). Первый том «Капитала» переиздавался нередко – в Германии десять раз с 1903 по 1922 год, – но совершенно очевидно, что для широкой публики он оставался нелегким чтением. Многие покупавшие его, по всей вероятности, довольствовались тем, что Маркс красовался на их книжной полке как явное свидетельство научно доказанной неизбежности социализма. Разумеется, небольшие политические организации, состоящие из интеллигентов, профессиональных революционеров или тех чересчур восторженных активистов, которые так любят объединяться в марксистские секты, требовали от своих членов более серьезных усилий. Поэтому за период с 1848 по 1918 год стараниями относительно мелких марксистских групп и партий в англосаксонских странах было отпечатано 34 издания «Манифеста» на английском языке; на французском языке – для сравнения – вышло 26 изданий, на немецком – 55, по заказу крупных партий немецкоязычных стран.

Между тем, однако, международное коммунистическое движение уделяло большое внимание марксистскому воспитанию своих членов и теперь уже не полагалось на краткие изложения основных теоретических трудов классиков. Первостепенное значение приобрели отбор и распространение их подлинных текстов. Стимулом к распространению текстов служила все более заметная тенденция опираться в политической полемике на авторитет классиков марксизма – тенденция, которая уже на протяжении многих лет отличала некоторые отряды марксистского движения, особенно в России, – хотя с течением времени коммунистическое движение стало куда чаще обращаться к Ленину и Сталину, нежели к Марксу и Энгельсу. В свою очередь наличие большого количества доступных изданий, несомненно, изменило положение тех, кто стремился к изучению марксизма. Это изменение коснулось по крайней мере всех тех стран, где печатание произведений Маркса и Энгельса было разрешено: ведь с 1933 по 1944 год географическое пространство, в пределах которого это было возможно, резко сократилось.