1. Об обесценении капитала

В письме Энгельсу от 14 августа 1851 года Маркс обсуждает с ним теорию капитала Прудона. Для Прудона, говорит Маркс, «чисто экономическим проявлением капитала служит процент»; прибыль – это лишь «особая форма заработной платы» [МЭ: 27, 279]. Если уничтожить процент, то мы снова получим восстановленное, здоровое буржуазное общество. Когда Прудон предлагает превратить процент в «аннуитет» (годичные платежи по погашению капитала), он лишь предлагает в качестве меры то, что и без того делается в буржуазном обществе. В действительности никто никогда не взыскивал и не взыщет гипотетические проценты, исчисляемые Прайсом. «…Капитал, – пишет Маркс, – не только не приносит процентов, он даже не воспроизводит себя по стоимости. И это в силу простого закона. Стоимость первоначально определяется первоначальными издержками производства, тем рабочим временем, которое первоначально было необходимо, чтобы произвести данную вещь. Но раз уже предмет произведен, то цена продукта определяется теми издержками, которые необходимы, чтобы его воспроизвести. А издержки воспроизводства постоянно уменьшаются, и тем скорее, чем более развита эпоха в промышленном отношении. Следовательно, закон непрерывного обесценения самой стоимости капитала парализует закон ренты и процента, приводящий иначе к абсурду. В этом также объяснение выдвинутого тобой [Энгельсом] положения, что ни одна фабрика не покрывает своих издержек производства. Таким образом, Прудон не может преобразовать общество путем введения закона, которому оно по существу следует и без его совета» [МЭ: 27, 280 – 281].

Это письмо явилось следствием спора двух друзей, в ходе которого Маркс высказался за понижение процентной ставки с помощью плана, по которому следует учредить «Национальный банк с монополией бумажного обращения и с изъятием из обращения золота и серебра» [МЭ: 27, 276]. Энгельс возразил, что такой план может провалиться из-за того, что мелким коммерсантам придется обратиться за помощью к ростовщикам. Увеличение оборотного капитала будет способствовать успеху лишь крупных предпринимателей. Тем не менее рассуждение Маркса не лишено основания. Классический тезис (в том числе и Рикардо) состоял в том, что оборотный капитал в виде бумажных денег должен сообразовываться с движением золота и, следовательно, возрастать в момент притока золота в фазе расширения производства и интенсивного экспорта товаров и уменьшаться в фазе депрессии, когда, напротив, возрастает экспорт золота. По мнению же Маркса, банк во втором случае должен действовать наоборот, то есть поощрять операции обмена, а не свертывать их. Иными словами, повышенный спрос на ликвидные средства должен удовлетворяться полнее. Действуя иначе, банк «без необходимости» вмешался бы в процесс и усугубил «кризис рынка», который находился в стадии развития. Маркс пришел к такому выводу, так как считал, что более интенсивное движение оборотного капитала, как в виде золота, так и в виде бумажных денег, является не причиной, а следствием помещения в дело большего капитала. Депрессию можно победить, увеличив оборотный капитал, то есть обесценив существующий капитал, сделанные долги, норму процента и ренту и, следовательно, увеличив прибыль за счет накопленного богатства, узаконенного в форме собственности.

Энгельс лишь отчасти разделяет эту мысль Маркса. Он считает, что уже сама депрессия отчасти высвобождает оборотный капитал и стихийно воздействует на него. Действительно, во время депрессии уменьшение средств обращения становится ощутимым «лишь к концу», а «в общем и целом этот процесс развивается с самого начала депрессии, хотя в действительности его и нельзя проиллюстрировать в деталях» [МЭ: 27, 187]. Однако Энгельс не считает полезным вмешательство в стихийное взаимодействие различных моментов обращения. Маркс, напротив, полагает, что воздействие на норму процента, не продиктованное непосредственно озабоченностью банка, могло бы смягчить последствия торгового кризиса, потому что обесценение капитала положительно повлияло бы на норму прибыли.

Как известно, Маркс занимался проблемой обесценения в работе «Нищета философии». В ней вслед за Рикардо он отметил, что закон стоимости как мера действительного труда является также «законом постоянного обесценения труда… Обесценение распространяется не только на товары, вынесенные на рынок, но и на орудия производства – на все предприятие» [МЭ: 4, 99]. Чтобы противостоять этому непрерывному процессу обесценения, по мнению Маркса, существует «предварительное соглашение», предполагающее, с одной стороны, наличие общей суммы производительных сил (непосредственный труд как показатель производительных возможностей накопленного труда) и суммы существующих потребностей – с другой. По этому поводу он писал:

«Сама природа крупной промышленности требует равного для всех рабочего времени. То, что сегодня является результатом действия капитала и конкуренции между рабочими, завтра, с устранением отношения труда к капиталу, будет достигаться посредством соглашения, основанного на отношении суммы производительных сил к сумме существующих потребностей. Но такое соглашение является смертным приговором индивидуальному обмену… В принципе нет обмена продуктов, но есть обмен участвующих в производстве видов труда. От способа обмена производительных сил зависит и способ обмена продуктов» [МЭ: 4, 108].

Общественные отношения – «творение людей», «действующих лиц и авторов их собственной истории» [МЭ: 4, 138], которые развивают эту историю с помощью трех факторов: «роста» производительных сил, «разрушения» общественных отношений, «формирования» идей.

В современном обществе, основанном на наемном труде, три перечисленные здесь модели рациональности (накопление знаний и технических достижений, а следовательно, повышение стоимости; критика, разрушение, перестройка системы знаний и техники, а следовательно, обесценение; изменение общественных отношений, а следовательно, формирование идей) действуют, подстегиваемые конкуренцией. Главным условием является развитие производительных сил (логика накопления и роста). Однако в рамках капиталистического общества это осуществляется только при наличии конкуренции, то есть под действием непрерывного разрушения (обесценения) тех же производительных сил (живых или мертвых). Это двойственное движение принимает историческую форму противоречия между накопленным трудом (превратившимся в частную собственность) и созданием новой прибыли. Положительным условием для валоризации (возрастания стоимости) является введение в эту систему новой рабочей силы. Однако этого не было бы достаточно для придания необходимой мобильности системе, если бы при этом не действовало отрицательное условие, а именно обесценение живого и накопленного труда. В эпоху кризиса капитал не колеблясь производит собственную переоценку. Капиталистическая система производства продолжает функционировать, потому что общая сумма наличных и прошлых производительных сил (наличный общественный труд) подвергается давлению и противоречивым воздействиям (сокращение времени необходимого труда для воспроизводства рабочей силы и обесценение накопленного капитала). На самом деле капитал – это «накопленный труд, который служит средством для нового производства» [МЭ: 6, 443][101].

В начале 50-х годов, ставших как бы водоразделом между Марксом – критиком идеологии и теоретиком движущих сил истории и Марксом – критиком политической экономии, внимание, которое Маркс уделил проблеме обесценения капитала как внутреннему противоречию и как инструменту, обеспечивающему жизненность системы, свидетельствует о том, что он придавал большое значение конкуренции в связи с неизбежностью обесценения и кризисов. В рассмотренном нами письме есть кое-что и об этом, а именно указание на возможное вмешательство в отрицательный по своему характеру процесс – предполагаемое обесценение. Процесс, который в капиталистической системе развивается стихийно, можно сознательно, хотя и в известных пределах, регулировать при помощи экономической политики. Именно потому, что буржуазное общество утверждает частную собственность и стремится сделать ее основой уверенности, а иногда и смыслом жизни обладающих ею индивидов, капитал, который лежит в ее основе, должен непрерывно производить переоценку стоимости этой собственности. История, в ходе которой происходит накопление, становится ареной событий, превращающих обесценение богатства в инструмент производства и накопления нового богатства. Философия капитала – это философия кризиса того, что было реализовано в историческом плане в качестве нового уровня равновесия, достигнутого в рамках воспроизводства прежних условий. Положительным моментом этого постоянного нарушения равновесия является то, что оно всегда позволяет заново начать накопление.