3. Схематизация, как способ онтологизации

Схематизация

Наиболее сильным подходом к персональному мышлению является схематизация.

Вывести В из А — функция рассудка, логики. Но, чтобы найти и понять основания, по Аристотелю, нужен ум.

Схема есть среда существования мысли.

Схемы употребляются в инженерии наряду с чертежами, моделями и макетами.

Чертеж задает на плоскости проекции объекта с указанием размеров и технических характеристик.

Чертеж применяется для организации совместных работ между разработчиками и исполнителями.

Макет представляет в уменьшенном масштабе подобие создаваемого объекта для изучения и изменения его внешнего вида или демонстрации заказчику, так как заказчик, как правило, читать чертежи не умеет.

Модель демонстрирует устройство и механизм действия технического устройства или природных сил для понимания того, какие инженерные задачи следует решить для создания работающего технического устройства. Модели однородны по пространственно— временным характеристикам.

Схема — знаковая форма, которая способна наглядно представить абстрактные представления высокого уровня. Схемы употребляются для организации понимания сложных разновременных и разнопространственных процессов и организации совместного их видения или совместных действий.

В самом общем случае под схемой понимают графическое (в том числе трехмерное; в компьютерной среде) пространственное представление объекта или вещи, в котором опущено всё то, что сочтено несущественным. Самые простые типы схем предполагают изображение пространственных объектов с полным сохранением топологического и — частичным — геометрического подобия им при допустимом искажении масштабов. Таковы схемы проезда, транспорт ной развязки, обоих — малого и большого — кругов кровообращения.

Более абстрагированные от реальной пространственности схемы полностью избавлены от геометрической конкретности, сохраняя, тем не менее, топологическое соответствие схематизируемому объекту. Известным примером послужат схемы устройства приборов, в т. ч. электронных[20].

Гораздо более сложным типом схем являются так называемые методологические, разработанные в отечественной традиции СМД (СистемоМыслеДеятельностной) методологии[21] (смотри далее). Для них характерно разбиение плоскости изображения (трехмерных СМД схем не было предложено) на совершенно условные, понятийно или интуитивно, но не предметно, осмысляемые области; использование для нужд мышления о вполне абстрактных, непространственных объектах; наконец, особые фигуры позиционеров, то есть субъектов, занимающих особые позиции и роли в мыследеятельности. В качестве чисто иллюстративного примера приведем одну из схем статьи Г.П. Щедровицкого «Смысл и значение»[22]:

К сложным схемам относятся также физические схемы, описывающие модели явления: от школьных задачек типа «тело на наклонной плоскости» до диаграмм Фейнмана или пространственно-временных диаграмм специальной и общей теории относительности:

В современной прогностике используется метод пиктограмм, позволяющий графически изображать систему противоречий: бинарных и триалектических, — той или иной сложной системы (смотри далее).

Например:

Для любой схемы обязательно текстовое или словесное сопровождение, будь то в самой графической среде или в прилагаемой легенде, в картографическом смысле этого слова.

Эффективность схемы, как инструмента познания и руководства к деятельности, в основном объясняется именно сочетанием в ней двух сред — пространственной и языковой.

Как известно, в распоряжении человека есть три разные среды, в которых разворачиваются создание, фиксация и коммуникация содержаний мысли.

Это:

(1) язык — изначально слуховая среда, затем обогащенная письменностью;

(2) пространственная среда рисунков и чертежей;

(3) кинестетическая среда значащих поз, жестов и телодвижений.

Онтологические схемы [23]

Все названные типы схем, вплоть до методологических, не являются онтологическими. Это означает, что они понимаются, переживаются умом (не всякое переживание есть нечто душевно-эмоциональное! Без переживания умом мы имеем пустое умствование вместо мышления) не как среда моего бытия, но остаются в области объектов.

Даже в приведенной выше методологической схеме ее автор или пользователь, будучи в состоянии встать в любую из позиций (1) — (4), находится сам вне схемы. Схема — при мне, порождена или усвоена мной, схема — для меня, но никоим образом не «я в схеме», — вот формулировка, остающаяся верной для любых неантологических схем.

Соединим теперь, как подобает инженеру, компоненты «онтология» и «схема» в цельную конструкцию — онтологическую схему.

Онтология может быть для особых нужд опредмечена и даже объективирована, например в коммуникации.

Желая сообщить о своей онтологии, человек вынужден создать ее представление в понятиях и других средствах. К этому готовому представлению он сам сможет затем отнестись, как к прочим знаковым объектам, чертежам или текстам. Тем более такой способ данности окажется первичным, отправным для адресата. Но изначально и неотменимо для-кого-то-своя онтология — не что-то отделенное от субъекта, не объект его ума. Это среда, делающее возможным его бытие. Так обстоит дело и с обыденной онтологией, и с (мета)профессиональной. В частности, если физик увлечется объективированием физической онтологии, ему грозит опасность перестать быть физиком и превратиться в философа, методолога физической науки. Ведь она тогда сделается исключительно объектом его работы, но не средой его профессионального бытия и мышления.

Любая не-онтологическая схема всегда сводима к ряду своих инструментальных или объектных применений: либо ею что-то делают, либо с нею. В сущности, она отличается от модели объекта или класса объектов непринципиально: степенью детализации и материалом.

Онтологическая же схема несводима к модели

Приведем наглядную для инженера иллюстрацию.

Мы в состоянии воспринимать и эстетически оценивать как изящество движений и поз человека, например, балерины, так и грациозные прыжки кота или бег скаковой лошади. В одном отношении, в качестве объектов зрительного восприятия, они рядоположены.

Но в восприятии нами человеческих движений непременно присутствует интуитивное вживание в чужое тело. Мы живем в подобном ему теле, с примерно таким же скелетом, степенями свободы в суставах и сравнительными длинами костей. Скелет и суставы суть среда и возможность любого нашего движения и положения и представляют собой их принципиальную онтологическую схему. Возможность её объективации или моделирования движений человеческого тела не отменяет ее изначальной данности нам как не-объекта. Напротив, схема скелета и суставов коня дана нам только как объект, а наша способность вжиться воображением в тело коня ограничена[24].

По аналогии с этим пространственным примером, непространственная онтологическая схема, то есть схема бытия, даже обыденного, а также, чем мы здесь заняты, метапрофессионального, если она усвоена, принята как схема, — это то, в чём, внутри чего ты оказываешься, уже оказался, — как мы все, будучи людьми, уже оказались в мире людей, живем и действуем в пределах человеческих возможностей.

Конечно, сначала с онтологической схемой встречаются как с объектом — чертежом и словесными пояснениями. Но это отношение должно быть превзойдено. Чтобы освоиться со схемой, она должна быть надета на ум, как необходимо примерить пимы и анорак, чтобы освоить их, как одежду, а не как экспонаты этнографического музея. Только тогда схема понимается адекватно, онтологически.

Онтологическая схема интуитивно усматривается. Мы разом, — не постепенно! — обнаруживаем себя внутри нее. Конечно, «разом» не значит «сразу вдруг»; можно долго пытаться понять; но, когда понимание, наконец, случается, то оно приходит целиком, а не частями. Все части и компоненты схемы делаются ясны, исходя из найденной позиции внутри схемы и взаимно проясняют друг друга: онтологическая схема непременно системна.

Из сказанного выше следует несколько неожиданный вывод: предлагаемые в данном учебнике в виде чертежей с легендами, онтологические схемы не суть сами онтологические схемы. Это только внешнее представление схем, которое применено как средство донесения этих схем до читателя, как средство, помогающее ему обнаружить себя в схеме.

Онтологические схемы, как таковые, не являются открытием или продуктом творчества авторов учебника. Они ими были обнаружены в индийской теоретической мысли и обильно представлены в таких ее школах, как абхидхарма, артхашастра и др. После обнаружения их стало возможным открывать, то есть обнаруживать, другие онтологические схемы в областях, которыми индийские мыслители не занимались. Углубляться в историю и тематику индийских онтологических схем будет здесь неуместно, да и само знакомство с ними практически бесполезно без должной подготовки. Более того, оно может повредить пониманию из-за превратного, но вероятного впечатления экзотичности и таинственности.

Любая онтологическая схема, как из обнаруженных в индийской классике, так и обретенных самими авторами, строго симметрична. Здесь мы это заявляем лишь как исторический факт, понимая неокончательность такого способа подачи. Однако «имеющееся доказательство слишком сложно и громоздко, чтобы его приводить» (с) П.Ферма:-). Конкретный вид симметрии определяет, так сказать, скелет схемы, на котором может удерживаться разнообразное содержание. Применяемым авторами онтологическим схемам в основном свойственны симметрии, соответствующие в алгебре Ли системам корней А1 ? А1, что эквивалентно D2, а также B2[25]. Графически они изображаются следующим образом:

Схемы D2

Предложенные выше скелеты схем двумерны. Имеются и элементарно простые одномерные схемы. В одномерном пространстве у всех онтологических схем содержание наращивается на единственный тип скелета: (+А) ?А?(-А), представляющий собой очень известную структуру: пару противоположностей по краям и то общее, что делает их противоположностями, в центре.

Простой пример: мужчина ? человек ? женщина.

Опираясь на столь простой материал, уже можно назвать два первых свойства любых онтологических схем:

Понятийное, содержательное противопоставление понятий, смыслов и т. п. графически всегда отображается их размещением на противоположных направлениях и равном расстоянии от центра.

Вхождение в схему и интуитивное усмотрение ее доступно только через центр.

Так, фактический (то есть для внешнего наблюдателя, но не для себя) мужчина, не переживающий умом свое бытие мужчиной, как вторичное по отношению к центральному бытию человеком, не усматривает человека в женщине. Она для него оказывается объектом, например, сексуальным, а сам он, не обнаружив себя в центре данной онтологической схемы рода человеческого, оказывается не-человеком, вне бытия человеком. Поэтому он и не мужчина. Он просто особь, индивид. Быть мужчиной, то есть, человеком такого-то определенного пола, и быть не-женщиной — это разные описания одного и того же.

Абстрактное описание противоположности одномерной схемы таково:

это-для-субъекта ? субъект ? не-это-для-субъекта

Скелет схем типа D2 состоит из двух пар противоположностей и точки их пересечения. Взаимная ортогональность пар противоположностей отображает содержательную независимость двух противопоставлений.

Усложнив предыдущую схему вторым измерением, получаем:

Однако мы не получили пока экземпляр заполненной онтологической схемы D2. Перед нами всего лишь графическое упорядочение понятий, имеющихся «вообще», независимо от времени и нашей возможной активности. Всем людям, и инженерам лучшее многих других, понятно, что бытие человека и, стало быть, онтология, неотделимы от активности, деятельности. И мы сами в мире действуем, да и пребываем мы в мире, где действуют другие люди и не только люди. Согласно удачной мысли ранней буддийской философии, мир — это динамичный результат и среда деятельности всех своих обитателей[26].

Есть исторически объяснимые обстоятельства, в силу которых традиционная для европейской философии онтология или, ранее, метафизика не допускала включения в себя понятий деятельности или активности. Упускалось, что деятельность тоже принципиально «есть», то есть, должна быть в пределах онтологии. Впервые попытку ввести деятельность в философию предпринял Маркс в своем завершающем тезисе о Фейербахе: «Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его». Однако в философии XIX века из этого не вышло ничего значительного, а деятельностный запал марксистов был направлен по нефилософским рельсам. В XX веке положение дел в философии стало меняться, но к онтологическим схемам прийти в ней еще не успели.

Впрочем, если и принимать, что она «есть», то она есть особым способом. Г.П. Щедровицкий отмечал, что для понятия деятельности в философии отсутствует адекватная онтологическая категория: деятельность — ни вещь-субстанция, ни свойство вещи, ни процесс.

Во всяком случае, без деятелей деятельности нет и быть не может. И если я принимаю, что деятельность есть, — как для обыденного взгляда на мир есть вещи с присущими им свойствами, — то тем самым принимаю, что нахожусь в мире, где независимо от моего действия или бездействия другие люди или, быть может, еще и иные существа уже постоянно действуют.

Принимаю не только как обыватель (если некто даже в обывательской позиции не принимает названного факта, то он — эгоцентрик с глубокой психической патологией), но и принципиально, как мыслитель. Игнорирование европейской философской традицией деятельности, как чего-то фундаментального для бытия, не может не разочаровать будущего инженера, отдающего себе отчет в том, что он собирается заниматься именно определенного рода деятельностью. К счастью, иначе случилось в индийской философии, всегда уделявшей огромное внимание понятию деятельности. Именно поэтому онтологические схемы впервые пришли на ум индийским мыслителям.

Каноническая форма D2 получается путем добавления к паре взаимно ортогональных пар следующих организующих моментов обобщенного содержания:

Вертикальная ось противопоставленностей всегда понимается как пространственно-подобная, содержательная.

При этом низ (на чертеже) или основание всегда проще, представляет собою нечто исходное и отправное. Кроме того, низ-основание есть также и тыл, опора: эта позиция периферии, но не фокуса.

Верх, напротив, есть зафиксированный результат, итог, который по отношению к низу неоднозначен, может быть разным, разнообразным, гораздо более сложным. Это также — фронт, фокус объекта. По отношению к верху-фронту-фокусу остальное, кроме центра, может оказаться фоном.

Горизонтальная ось всегда представляет активность, деятельность, взаимодействие; она времениподобна.

Левый ее конец — вход, приближение, центростремительное, активность, направившаяся из окружающего бытия к субъекту, который в этом аспекте пассивен. (Мы помним, что субъект, то есть, тот, для кого предлагаемый чертеж со словами оказался онтологической схемой, нашел свое место, обнаружил себя в центре ее). Левый конец также прошлое, былое. Его можно помнить, сохранять, архивировать, беречь, ценить.

На противоположном краю — выход, отдаление, центробежное, активность субъекта, направленная им от и из себя в среду окружающего. Также, это будущее, предстоящее: то, что может планироваться, проектироваться, предсказываться, предотвращаться.

В центре — сам субъект или же — первично усматриваемое субъектом как то, что причастно и к содержанию, и к деятельности, и к пространству, и к времени.

Введем теперь обозначения и приведем ряд содержательных учебных примеров, готовя почву для схемы D2 инженерной онтологии:

Онтологическая схема события речи:

Вот сообщение (Центр), адресуемое одним из сидящих за столом другому: «Чашка стоит близко к краю, ее недолго и смахнуть».

Субъект — свидетель акта коммуникации как целого, не обязательно являющийся его участником. Первично субъект входит в бытие события коммуникации именно через само сообщение, никак иначе, поэтому оно в центре.

Объект — чашка вместе с ее положением. Без нее сообщение бы не состоялось, это основа (Тыл). Но о ней можно было также сказать и многое другое: что она стоит некрасиво, на складке скатерти, что на ней следы помады, что она недопита и т. п. Выбран один из многих возможных смыслов (Фронт). Этот смысл отвечает состоянию говорящего — его беспокойству по поводу целости чашки. Слова сказаны про предмет, сообщают смысл и выражают состояние говорящего. Они адресованы другому участнику чаепития, сидящему ближе к чашке, и воздействуют на него, чтобы тот поправил чашку.

Онтологическая схема управления противоракетной обороной (ПРО)[27]:

Идет мониторинг воздушной среды (Центр). Радары засекают объект (Тыл). Он опознается как клин журавлей (Фронт). Задача не формируется или формулируется как игнорирование объекта. Мониторинг продолжается (Центр). Засечен новый объект (Тыл). Он опознан как бомбардировщик (Фронт). Производится захват объекта (Левое). Захват — пассивная операция, так как он особым образом повторяет активные движения объекта, следуя за ними. Включаются двигатели ракеты перехватчика, и она стартует (Правое). Ведется мониторинг взаимного расположения и расстояния от ракеты до бомбардировщика (Центр в иной подфункции). По достижении сближения ракета взрывается.

Онтологическая схема органов чувств:

Комплекс органов чувств, несомненно, представляет собой определенный срез нашего бытия, а потому его системное представление оказывается онтологическим.

По вертикальной оси располагаются в позициях (Тыл) и (Фронт) чувства, функционирование которых не тратит и не потребляет свои объекты. Можно неоднократно, в разные моменты времени, осмотреть или потрогать тот же самый объект. Таким образом, эти чувства пространственно-подобны и доносят содержание, могущее быть независимым от момента времени.

Общее у осязания со зрением — множественная, потенциально одновременная данность. Собственно, для самих чувств эту данность можно даже считать актуальной, ибо лишь неизбежная однофокусность человеческого внимания не позволяет нам с одновременным познаванием сразу ощущать разнообразные соприкосновения голой спины с камушками, веточками и т. п., когда мы навзничь лежим раздетыми на земле. В случае осязания эта многообразная потенциальность дана нам как часть или аспект нас самих, как аспект нашего органа осязания. Осмысление того, какой именно предмет нас колет или упирается в спину, требует заметных усилий.

Напротив, потенциальная данность многого зримого изначально дана как объектная. Смотря во время лекции на одного из студентов в аудитории, преподаватель не упускает из периферийного зрения остальных, и у него нет сомнения в том, что ему даны внешние объекты, а не состояние части поверхности его собственного тела (как при лежании на спине).

По горизонтали в позициях (Левое) и (Правое) расположены органы чувств, которые потребляют свои объекты, то есть деятельны. Образчик пищи, отведанный одним едоком, тем самым потрачен и недоступен другому. Порция ароматного воздуха, которую вдохнул один человек, выдыхается им совсем без аромата. Пользование органом вкуса очевидно пассивно: невозможно уклониться от ощущений сладости или горечи во рту, они случаются с нами. Напротив, у нас есть определенная свобода — активность — в том отношении, что мы вольны принюхиваться или нет, можем приблизиться к источнику запаха или отдалиться от него.

В позиции (Центра) находится слух. С вертикальной осью его роднит неупотребление своего объекта: слушание одним студентом лекции не препятствует слушать ее другому. С горизонтальной у него есть то общее, что звук есть событие, как и вкус или запах. Слушание звука — следующее, зависящее от этого первого событие. Событие не удается остановить: если прослушал, отвлекшись, то вернуть это вспять невозможно. Зато упущенная при первом осмотре подробность может быть обнаружена впоследствии, как и длящееся осязательное ощущение от еще одного укуса комара на плече.

Онтологическая схема времен (смотри также главу 3)

Первое философское определение времени дал Аристотель: «…время, таким образом, есть число движения в отношении к предыдущему и последующему» (Физика, 220 а). Сразу же ясно, что пара «предыдущее-последующее» обосновываются «теперешним»[28], лишь по отношению к которому её члены получили свои наименования. Так обнаруживается тривиальная тройка времён. Нередко думают, что этим проблема исчерпана, но это неверно. В самом деле, движение мы приписываем объектам. Потому и три формы времени производны от способов данности объектов. В отвлечении от объектов любая форма времени, например прошлая, есть столь же бессодержательная абстракция, сколь операции сложения или дифференцирования без указания своих объектных областей.

Мы говорим и мыслим о прошлом, теперешнем и будущем временах потому, что нам по-разному даны прошлые, теперешние и будущие объекты.

Первые — в припоминании, вторые актуально, третьи — в планировании, проектировании, прогнозировании и др.

А теперь зададимся вопросом, в каком из времен нам даны математические вещи, например, куб, как объект стереометрии. Мы, несомненно, не припоминаем куб (припомнить мы можем то, как мы думали о кубе, а не сам куб:-); не проектируем или прогнозируем куб, поскольку он и так есть. Несомненно, что куб — не прошлый и не будущий. Однако, он и не теперешний. В самом деле, в мышлении о математических свойствах куба нет никакой привязки к текущему моменту его существования. Мы мыслим куб теперь, в теперешний момент времени. Но сам куб — не теперешний, так как никак во времени не меняется. Таким образом, куб и вообще математические объекты существуют вне времени, они — вневременные.

Итак, есть четвертый тип объектов по отношению ко времени — вневременные объекты. Таково всё содержание математики, таковы общие понятия, но не они одни, а также, к примеру, грамматические категории и прочее. Творительный падеж слова «топор», «топором» — ни прошлый, ни будущий, ни теперешний. Во многих конкретных приложениях понятия времени вневременными объектами разумно будет считать объекты, вообще говоря, изменчивые, которые имели начало и обретут завершение своего существования, но остающиеся в рамках задачи неизменными. Таковы основные объекты физической географии для логистики, физиология человека для медицины и т. д.

Четыре формы времённости объектов сами (онтологически, без нашего вмешательства) образуют пары:

прошлые (Левое) ? будущие (Правое)

теперешние (Тыл) ? вневременные (Фронт)

Вневременное несравненно сложнее теперешнего; одному и тому же теперешнему может соответствовать множество вневременных.

В центре Ц — общее, а это бытие-объектов-для-нас (объект без того субъекта, для кого он оказался объектом, это не объект, а некая семантическая несуразица[127]. Поэтому в центре — наша субъектная времённость, бытие-нас-во-времени.

Пояснение к самой сложной из частностей (Фронт): мы обнаруживаем вневременность куба потому, что мы сами мыслим куб в какое-то время теперь, а также припоминаем, что мыслили его прежде намерены мыслить его впоследствии.

Специфика отношения [Тыл<->Центр].

Во всех рассмотренных образцах D2 можно заметить специфическое взаимоотношение между содержаниями, занимающими позиции Тыла и Центра. Они первично, до окончательной прояснённости схемы, предстают разными аспектами чего-то одного.

Так, участник акта словесной коммуникации не различает слово и объект.

Для онтологического наблюдателя, присутствующего при целостной ситуации, слова о положении чашки (Центр) и само положение чашки (Тыл) — разное, и первое случилось из-за наличия второго.

Но если мы припомним состояние своего ума при формулировании обычных бытовых фраз, обращаемых нами к собеседнику, вроде «та книга — на столе», или при понимании их, когда они адресованы нам, то мы вынуждены признаться самим себе, что в таких ситуациях закономерно не замечаем различия самих слов и предметов слов.

На примере по противоракетной обороне организующий центр Ц, то есть, мониторинг воздушного пространства, не создает никакого события работы ПРО, если не появляется объекта Тыл. Объект ПРО неотделим от мониторинга. Можно мысленно встать в позицию объекта, и оттуда будет сделано утверждение, что именно объект ПРО организует ситуацию, ибо, коль скоро нет объекта ПРО, то нет и ПРО; попросту летит бомбардировщик (например, американский бомбардировщик в Афганистане, где ПРО отсутствует).

В онтологической схеме органов чувств материал опросов дает такие результаты. Людям предлагается немыслимая задача. «Есть пять органов чувств: зрение, слух и т. д. Есть также перёд, зад, правое, левое центр. Расположите органы чувств по этой пятерке». Эта задача немыслима потому, что ее «неоткуда» решать: не существует особой области объектов, в которой или по законам которой можно было бы искать или строить ответ, ибо между направлениями в пространстве и органами чувств нет ничего общего, кроме именуемости и объективируемости. Тем не менее, отвечая на данный вопрос правильным способом, то есть, не прибегая к умствованиям и рассудочным обоснованиям, любые из которых заведомо невозможны, люди обнаруживают в центре Ц либо слух, либо осязание. Во втором случае слух оказывается у них в позиции Тыла.

И слух, и осязание суть чувствительности к вибрации. Посредством, как слуха, так и осязания, мы имеем доступ к пространству. Если Ц = осязание, то в осязаемый центр по любым направлениям к нам приходят звуки. При этом варианте понятно, как объект любого органа чувств при нарастании интенсивности утрачивает свою (слуховую, зрительную, обонятельную, вкусовую) специфику, делаясь осязаемым. Звук, непрерывно нарастая в громкости, перетекает в осязательное ощущение. 120-децибеловый (по данным приборов) рев самолета уже непосредственно осязательно ощущается как боль, он перестал быть слышен. Но при 90 децибелах был еще очень громкий звук. Нестерпимо блещущий лик высокогорного полуденного солнца, ледника в горах или вспышка атомного взрыва[29] ощущаются как резь в глазах, когда уже ничего не видно. То, что производит очень жгучий перец или ложка васаби во рту, или то, что происходит с человеком, вдохнувшим воздух из баночки со свеженатёртым хреном или нашатырным спиртом, суть чисто осязательные ощущения без вкуса и без запаха. Но при слабой концентрации в воздухе действующего начала хрена или аммиака, при отведывании слабо поперченного кушанья чувствуются соответственно, запах и вкус. Переход чего угодно чувственно данного при повышении интенсивности к осязаемому естественно осмысляется как центральность осязания. Но слух в центре потому, что только звук для нас есть событие, в противоположность вкусу, запаху, виду, тактильной характеристике, которые для нас суть свойства.

В онтологической схеме времен сразу понятно, что отношение к любой форме времени дано субъекту (Центр) лишь через теперешнее (Тыл). Мы можем счесть основанием наше-бытие-в-теперешнем, а теперешнее тогда займет позицию центра. Именно с ним и через него находят свою определенность прошлое и будущее.

Дуальная онтологическая схема D*2

Итак, отношение [Тыл<->Центр] — особое, оно отличается и от отношений Центра с прочими периферийными позициями, и от обратных к ним отношений любой позиции из набора Левое, Правое, Фронт с Центром. Всего же между позициями обнаруживается пять типов отношений:

Центробежное — Ц ? Левое, Правое, Фронт

Центростремительное — Левое, Правое, Фронт ? Центр

Соседство — Левое по отношению к Тылу и Фронту; Фронт по отношению к Левому и Правому и т. д.

Супротивность: Левое ? Правое, Фронт ? Тыл Инверсия Фронт ? Тыл

Каждое из трех последних отношений автокоммутативно, а первые два коммутирует между собой. Очевидно, что пятерка отношений членов D2 сама составляет D2.

Здесь названия отношений по вертикали — имена существительные, а по горизонтали — прилагательные, что должно облегчить понимание их различий.

В согласии с теорией систем корней она является системой корней дуального пространства и обозначается D*2. Двойное применение дуальности возвращает нас к исходной системе, то есть отношения между отношениями суть не что иное, как сами позиции.

Схемы D2, в которых находит себя инженер

Перед инженером стоит задача найти себя в излагаемых далее схемах, войти в них. В противном случае их содержание останется для него моделью:-(.

Онтологическая схема D2 инженерного действия

Традиционная философская гносеология опирается на схему А1, простейшую из возможных: «субъект познаёт объект», то есть:

субъект (познающий) ? познание ? объект (познаваемое)

Инженеру в ней не предлагается ничего специфически ценного, ибо инженер в своей позиции не познаёт, а разумно действует, порождая небывалые вещи. Нам поэтому следует поискать другого руководства. Рассмотрим пример простейшего акта, в котором проявляется пребывающей в своей онтологии инженерный разум. Такой акт есть не что иное, как усмотрение некоторой детали мира в качестве вещи, то есть ее порождение из детали мира инженерным умом, инженерным отношением. Вон валяется длинная штуковина. Ага, так ведь это шест, опираясь на него можно по-особому прыгать (новое действие).

То, что обыватель бездумно называет вещью и чем он пользуется, всегда появилось в его мире благодаря прошлому акту чьей-то инженерной деятельности.

Инженер вносит в мир новое действие. Поскольку именно он на это оказывается способен, это есть первично его действие. Он обнаруживает себя в центре схемы, и из центра проявляются прочие ее компоненты.

Вот три предложения: «Дровосек на колоде колуном колет полено», «Токарь на фрезеровочном станке фрезой обрабатывает деталь», «Пильщики на козлах двуручной пилой пилят бревно». Смысловая структура данных предложений в отвлечении от конкретного материала тождественна. Ее можно сформулировать как «в некоем месте деятель орудием изменяет объект».

Инженер — не дровосек, не токарь и т. д. Он тот, кто открывает и приносит другим людям все пять названых аспектов нового действия. То есть инженер есть хозяин такой D2:

Поясним расположение элементов. Действие (Центр) и объект (Тыл) находятся в инверсном отношении, ибо без объекта, который может во многих случаях пониматься как сырье или материал, ситуация не начинается вовсе. Место есть предусловие, то, что уже есть на входе, поэтому его позиция Левое. Орудие переводит материал в форму продукта, выводит нас из ситуации действия, поэтому его позиция Правое. Деятелей при одном и том же типе объекта может быть много, они разнообразнее, чем объект-материал-сырье. Один и тот фактический объект разные деятели обработают по-разному. Поэтому деятель занимает место Фронта.

Теперь конкретизируем общую схему. Пусть был изобретен шест как нечто для перепрыгивания через препятствие. В схематизации это выглядит так:

Инженер в объемлющей схеме временных отношений в культуре

Отношения к формам времени столь фундаментальны в человеческом бытии, что помимо непременной данности этой схемы для каждого отдельного человека, в социокультурном разделении мыследеятельности сформировались позиции, обращенные к одному из времен: прошлому, теперешнему и т. д.

Одна из этих позиций, причем не центральная, есть позиция инженера. Если в предыдущей схеме инженер понимает и находит лишь сам себя, то здесь ему предстоит найти себя, свою позицию в человечестве и определиться в онтологически проявленных, то есть не случайных, отношениях с другими позициями.

(Фронт) Естествознание и математика, на которую оно опирается, изучает вневременные объекты. Как отметил Эйнштейн, уравнения физики не зависят от времени, поскольку время в них содержится. Ученый занимается одним специфическим аспектом реальности; науки, как таковой, не существует, но имеется много разных наук. Этот аспект многоразличности и особенности типичен для позиции Фронта.

(Тыл) Житель обыденности, обыватель, есть основа (Тыл) всякого общества. Обыватель управляется с вещами как местами-орудиями-объектами, которые предоставлены ему инженером, и потому может выступать для инженера в роли оператора. Есть еще особый обыватель-специалист, это оператор: сначала испытатель гоночных автомобилей, компьютерных программ, нового фасона рабочей одежды и т. п., а затеем рядовой пользователь данными изделиями. Обыватель живет в настоящем. Он имеет дело с ситуациями и не стремится выходить из них к смыслам, фактам или вещам, поскольку все это у него уже есть. Его задача — удержание ситуации и управление ею.

(Правое) Инженер устремлен в будущее, он порождает то, чего еще нет. В частности, поэтому для инженера нет вещей. Ведь если бы вещи уже были, инженеру нечего было бы делать. Если терминологизировать обыденное слово «вещь», то его придется считать сокращенным наименованием тройки Левое-Тыл-Правое в схеме инженера. То есть, некоторые вещи суть места (наковальня — место, на котором куют), другие — инструменты (молот — то, чем куют); третьи — материал-сырье (поковка). Инженер своим разумом расслаивает некоторую ситуацию в мире, обнаруживая и порождая в ней сразу тройку «место-объект-орудие».

Обратим теперь внимание на факт сосуществования и кооперации множества конкретных инженеров в (обыденном) мире. Инженер Иванов создал действие-ситуацию «умываться из рукомойника в лесном походе». Он превратил в рукомойник валявшийся мусор — старую пластиковую бутылку, созданную благодаря инженеру Петрову. Деталь мира, ставшая материалом вещи для Иванова, была результатом деятельности инженера Петрова. Осуществим теперь операцию предельного перехода: ведь и Петров опирался на результат разработки Смита, тот на работу Дюбуа и т. д. При предельном переходе мы имеем: «интеграл по всем наличным и возможным инженерам», т. е. идеальный инженер-как-таковой, распределенный в виде сообщества в составе человечества, вовсе не нуждается в материале, поскольку любой материал для одной инженерной задачи — это вещь по завершении предыдущей или смежной инженерной задачи. Так оказалось, что инженерное сообщество занимает позицию Господа Бога, творящего из ничего, отличаясь от него принципиальной распределенностью воль и разумов по множеству индивидуумов.

Итак, через инженера общество выходит из своей теперешней ситуации в некоторую «будущность».

Поэтому его место — Правое. В последней иллюстрации нечто — материал, который в акте инженерного ума стал тотчас шестом, вещью.

(Левое) Историк удерживает прошлое. Историческая онтология противоположна инженерной. Историк склонен сохранять бывшие вещи, утратившие всякую функциональность (бывшая вещь — не вещь так же, как автомобиль, на котором уже никогда никто не сможет ездить — это не автомобиль), потому что для него они суть факты истории. Итог работы историка — факты, подлежащие сохранению, сбережению. Напротив, для инженера факт — это обстоятельство, от которого он отталкивается, которое он стремится устранить. Супротивность позиций инженера-будущего и историка-прошлого иллюстрируется тем, что с каждой из них, как и с другими позициями в D2, ассоциируется один из органов чувств. Вкус — в прямом и в неслучайном переносном смысле связан с прошлым. Нюх, чутье — с будущим. Сравните естественность фразы «Вкусил я, каково работать с прошлым начальником и уж чую, как буду работать с новым» и невозможность в ней перемены времён.

Инженерные изделия закономерно первоначально воспринимаются большинством людей, которые живут в настоящем из прошлого, а тем более людьми, укорененными в исторической онтологии, как нечто безвкусное, как произведения дурного вкуса. Истории известно негодование парижской интеллигенции в 1887 году против Эйфелевой башни; современности — неистовство петербургской интеллигенции по поводу плана Газпрома построить башню; сетования на уродство первых автомобилей.

Сравните также оппозицию инженерного и исторического в иной предметной области: новые сработанные в языке вещи, то есть новые слова и обороты, в большинстве случаев воспринимаются культурными людьми как дурновкусье, и лишь впоследствии часть из них приживается в литературном языке.

(Центр) Центр занят позицией мыслителя, философа, онтолога и т. п. Только из этой позиции видны в своей противопоставленности и различности инженер, обыватель, историк и ученый. Инженеру, как и другим позиционерам, необходимо выйти в свою нецентральную позицию через центр, в противном случае он будет в лучшем случае ремесленником, а в менее благоприятном — окажется одушевленным орудием (место орудия — Правое, как и место инженера!)

Человечества, но не мыслящим человеком. И впоследствии ему придется регулярно входить в эту позицию, как в самостоятельном мышлении, так и во взаимодействии с профессиональным философом.

Иначе ему грозит застой. Нередко неудовлетворительное исполнение современной философией своей роли, уклонение ее от коммуникации с периферийными позициями затрудняет развитие и даже поддержание, как инженерии, так и науки, и истории. Однако, по меньшей мере, авторы данного учебника, очевидно, находятся в позиции философа, коммуницирующего с инженером.

Результат активности философа — это смыслы.

Позиции философа (Центр) и обывателя (Тыл) взаимно инверсны, поскольку, как ни один обыватель не в силах существовать без смыслов, так ни один философ не может мыслить без быта. Философия не есть специальность, в отличие от науки (хотя знание философии и истории философии вполне может претендовать на специальность) — и в этом тоже ее сходство с обыденностью.

Найдя себя в данной схеме, инженеру предстоит упорядочить свои закономерные отношения трех типов: соседства — с ученым и обывателем-оператором, осмысления — с философом и противоположности — с историком. Некоторые соображения, как это делается, уже были приведены, некоторые будут приведены в последующих главах.

Схема модальностей, сообразная временным отношениям в культуре

Активности любого отдельного человека, кем бы он ни был в социокультурном распределении ролей, распространяются на все пять компонентов данной схемы. Они выражены в такой схеме:

Прокомментируем позицию «быть собой» стихами А.С.Пушкина:

«Два чувства дивно близки нам —

В них обретает сердце пищу —

Любовь к родному пепелищу,

Любовь к отеческим гробам.

На них основано от века

По воле Бога самого

Самостоянье человека,

Залог величия его»..

Из будущего, то есть, через инженера, приходит новая вещь, в примере выше — шест для прыгания. Затем она обустраивается в человеческом мире во всех остальных позициях, и мы получаем:

(Фронт) “Я знаю, что шест — то, чем прыгают ”;

(Тыл) “я владею навыком прыжков с шестом”;

(Левое) “Вот исторически важные факты прыжков с шестом”,

(Центр) “Смысл и назначение прыгания с шеста — это…”

Схема D2, настолько тесно связана с задачей управления инженерной деятельностью, что мы сочли необходимым привести здесь универсальную «шпаргалку», суммирующую несколько способов усмотрения действительности, фиксируемые этой схемой:

Схемы с каркасом B2

В этом каркасе появляется два новых аспекта:

1) неортогональность и

2) разная длина векторов:

Неортогональность трактуется как семантическая связность. В D2 содержание и активность взаимно независимы, что отображается, как ортогональность вертикальной и горизонтальной осей. Коль скоро содержания взаимно независимы, то вопрос о направлении семантической первичности/производности в D2 не встаёт. Бессмысленно спрашивать, что первее — вертикально или горизонтально расположенные элементы — поскольку ни одна группа не первее: первее центр, откуда видно всё сразу :-).

Разница длин в B2 понимается, как семантическая производность позиций более длинных косых векторов. Важно понимать, что производность произошла до появления любой схемы B2: обнаружив себя в B2, ум видит сразу и производящее, и произведенное сосуществующими.

Между (Тылом) и (Центров), по-прежнему, имеет место инверсное отношение, и ни один из членов второй косой четверки не находится в таком отношении с центром.

Приведем два примера B2, получающихся путем обогащения D2 косыми векторами. Как шутят в нашей авторской группе: «Нет такой схемы D2, которую большевики не смогут сделать схемой В2 :-)». Такие «расширенные D2» представляют собой важный и частый в приложениях подкласс схем с данным каркасом, однако встречаются и оригинальные, несводимые B2.

Расширенная схема временения:

Прошлые актуальные объекты продолжают существовать в настоящем, отбрасывая на него «тень».

В частности, диплом, защищенный двадцать лети назад, дает право сегодня занимать определенные должности, даже если квалификация, определяемая этим дипломом, давно потеряна:-(.

Прошлые вневременные объекты принадлежат ушедшей в прошлое, устаревшей картине мира: например, мировой эфир или флогистон.

Здесь Будущие актуальные объекты есть те, к которым имеется актуальное теперешнее отношение субъекта. Поясним отличия Правого Тыла (актуально будущих) от Правого (всецело будущих). Для студента четверокурсника его дипломная работа есть объект типа Правого Тыла, а трудности его будущих детей в 7-м классе школы — объект типа Правое.

Будущие вневременные объекты — это, к примеру, еще не открытые законы физики:-).

B2 временных специализаций в мыследеятельности

Левый фронт здесь — разнообразная «гуманитария», «как бы вневременные» законы и нашедшие себе место в течении исторического времени факты в них переплетены и обусловливают друг друга. Пример хорошей гуманитарной науки — изучение русского литературного языка. Нетрудно дать примеры плохих гуманитарных наук.

Фронт Правое — так называемые “технические науки”. Они изучают произведенные инженерией вещи, как если бы те были объектами независимого от человека мира.

Пример: гидротехническое сооружение можно до определенных пределов изучать, как естественную систему порогов и водопадов.

Правый Тыл — технологии, как область знающих умений по обслуживанию, ремонту, воспроизводству результатов инженерии.

Кроме подробно разобранных в этой главе схем А1, D2 и В2 иногда встречаются схемы А2 G2. Символически:

В действительности, нет никаких оснований считать, что мир онтологически двумерен, то есть, что все возможные схемы исчерпываются вторым порядком. Исторически, однако, до появления современных 3D дисплеев у Человечества не было никакой возможности накапливать знания по схемам размерности 3 и больше. Возможно, это предстоит сделать следующему поколению.

Больше книг — больше знаний!

Заберите 30% скидку новым пользователям на все книги Литрес с нашим промокодом

ПОЛУЧИТЬ СКИДКУ