5.3. Не Гегель, но Ницше. Бытие как вечное возвращение

В становлении онтологических воззрений Делёза значимое место занимает размежевание с Гегелем. Делёз движется к онтологии различия, к пониманию бытия как утверждения различия. На противоположном полюсе остается платонизм – как собирательное наименование онтологии тождества. Высшее тождество в метафизике мыслилось как вечная и неизменная субстанция сверхчувственного мира (трансценденция). Различие было помещено в имманентный мир и как таковое не обладало онтологической значимостью на фоне трансцендентной субстанции. Гегелевская диалектика является поворотным моментом в истории метафизики. Прежде всего, Гегель устраняет деление мира на трансцендентный и имманентный: «Ведь «Феноменология духа» – это как раз та великая книга, которая провозглашает исчезновение двух миров; отныне существует лишь один-единственный мир».[705] После Гегеля критика метафизической теории двух миров станет центральным пунктом в учениях Л. Фейербаха, Б. Бауэра и других младогегельянцев, К. Маркса и, наконец, Ф. Ницше.[706] Отказавшись от двух миров, Гегель устраняет из онтологии тождество, которое было бы лишено различия и становления. Это значимый шаг на пути к онтологии трансгрессии. Однако сам Гегель не приходит к пониманию бытия как утверждения различия. Его онтология остается онтологией тождества: тождества, которое включает в себя различие в качестве пути к высшему тождеству – к тотальности, соединяющей все противоположности и превращающей их в собственные моменты. Различие в философии Гегеля подчинено тождеству. «На самом деле диалектика не освобождает различий; напротив, она гарантирует, что их всегда можно вновь посадить на цепь», – отмечает Фуко.[707] Для утверждения различия в онтологии необходимо не только преодолеть платонизм, но и «освободиться от Гегеля».[708] «Хитрость» и «коварство» диалектики заключаются в том, что окольным путем, через движение отрицания и снятия она возвращает нас к метафизическому тождеству.

Утверждение различия, свободного от приоритета тождества, осуществляется в философии Ницше. Поэтому Делёз в своих онтологических изысканиях следует уже не Гегелю, но Ницше. Согласно Делёзу, мышление автора «Веселой науки» уже не определяется никаким «тождеством противоположностей». Его философия представляет собой не диалектику, но «позитивную дизъюнкцию», в которой «расхождение и децентрирование, задаваемые дизъюнкцией, становятся объектами утверждения как такового. Дизъюнкция отнюдь не сводится при этом к конъюнкции, она остается именно дизъюнкцией, поскольку сопровождает и продолжает сопровождать расхождение как таковое. Но это расхождение утверждается так, что или… или само становится чистым утверждением. Вместо исключения некоторых предикатов вещи ради тождества ее понятия, каждая «вещь» раскрывается навстречу бесконечным предикатам, через которые она проходит в то самое время, как утрачивает свой центр, то есть свою тождественность в качестве понятия или я [moi]».[709] Диалектика, как и онтология тождества, предполагает собирание множества различных определенностей к единому центру. Так возникает знаменитое гегелевское «единство различенных определенностей» (где единство стоит на первом месте, а различие на втором). Онтология различия, напротив, утверждает множество гетерогенных определенностей посредством трансгрессии установленных единств, центров, тождеств и фиксированных определенностей. У Ницше мы находим утверждение этого опыта трансгрессии своей тождественности собственного Я: «Нужно хотеть исчезнуть, чтобы снова возникнуть – перейти из одного дня в другой. Превращение через тысячи душ – вот что должно быть твоей жизнью, твоей судьбой. И в конце концов – снова пожелать пройти все это».[710] («Man mu? vergehen wollen, um wieder entstehen zu k?nnen – von einem Tage zum anderen. Verwandlung durch hundert Seelen – das sei dein Leben, dein Schicksal. Und dann zuletzt: diese ganze Reihe noch einmal wollen!»).[711] Следует обратить внимание, что Ницше говорит не просто о необходимости пройти превращение через тысячи душ, но описывает этот опыт в качестве предмета воли: нужно хотеть (wollen) такой трансгрессии своей идентичности, нужно превратить это событие в свою судьбу. Речь, таким образом, идет не просто о трансгрессии, но о воле к трансгрессии. Более того, необходимо желать пройти все это (то есть опыт децентрации и утраты самотождественности) снова. Другими словами, необходимо желать вечного повторения, вечного возвращения трансгрессии как опыта саморазличия, как утверждающего различия. Это, в свою очередь, означает, что вечностью теперь наделяется не высшее и абсолютное тождество трансценденции, но абсолютное различие трансгрессии.

Здесь мы обращаемся к ницшевскому учению о вечном возвращении и проблеме его интерпретации. Согласно Делёзу, возвращению подлежит не тождество вещей и субъектов, но их различие. Такой подход не является результатом произвольной интерпретации, но имеет основания в текстах самого Ницше. В переводе приведенного нами фрагмента из наследия немецкого философа допущена одна неточность: в предложении «Und dann zuletzt: diese ganze Reihe noch einmal wollen!» переводчик опустил существительное «Reihe», заменив его сочетанием «все это». «Reihe» по-немецки означает ряд, а также серию. Таким образом, ницшевское высказывание может быть реконструировано на русском следующим способом: «И в конце концов – снова пожелать весь этот ряд». Возвращению подлежит не монолитный и самотождественный субъект, но весь ряд смен и превращений этого субъекта. При этом следует учитывать, что объем этих трансформаций у Ницше существенно расширен: речь идет о превращении через тысячи душ («Verwandlung durch hundert Seelen»). Это уже не просто частные изменения субъекта, но утрата идентичности, децентрация, исчезновение (Vergehen) и желание этого исчезновения (желание исчезнуть, «vergehen wollen»), которое становится императивом: Man mu? vergehen wollen. Это трансгрессия, ставшая жизнью, судьбой и волей.

Серия (или ряд, die Reihe) – это также основной концепт онтологии Делёза. Вся «Логика смысла» есть, по сути, учение о коннекции, конъюнкции и дизъюнкции серий, образуемых сингулярными точками. Причем дизъюнктивный синтез Делёз полагает в качестве наиболее значимого в онтологическом плане. Делёз приводит цитату из работы П. Клоссовски о вечном возвращении у Ницше: «каждая индивидуальность должна пробегать по всей серии индивидуальностей, чтобы случайность той или иной из них сделала всех их необходимыми».[712] Предложенная Ницше идея множественности субъекта была подхвачена и разработана философами-постструктуралистами, в том числе П. Клоссовски и Ж. Делёзом. «Мы не возводим противоположные качества в бесконечность, дабы утвердить их тождество; мы возвышаем каждое событие до мощи вечного возвращения, чтобы индивид, рожденный исчезнуть, утверждал свою дистанцию по отношению к любому другому событию и, утверждая эту дистанцию, он следует ей и соединяется с ней, проходя через всех прочих индивидов, подразумеваемых другими событиями, и извлекает из этой дистанции уникальное Событие, которое опять же и есть она сама или, скорее, универсальная свобода».[713] Здесь Делёз практически повторяет процитированные нами слова Ницше из черновых заметок конца 1882 – начала 1883 годов. Индивид, рожденный исчезнуть (то есть утратить свою индивидуальную самотождественность, которая как таковая есть результат случая, случайной выборки и конфигурации), проходит через всех прочих индивидов (у Ницше – через тысячи душ (durch hundert Seelen)), которые суть возможности других выборок и конфигураций. Тем самым утверждается подлинное различие, не подлежащее редукции к тождеству (как это было в диалектике Гегеля). Индивид со своей особенной индивидуальностью не встраивается в некую всеобщность высшего порядка (Духа с его воплощением в государстве и истории и Идеи с ее осуществлением в религии, искусстве и философии), но осуществляет интерференцию с другими индивидуальностями, утрачивая себя в самом себе и находя себя в другом. В этом и состоит смысл дизъюнктивного синтеза: «Он превращает дизъюнкцию в синтез, утверждающий разъединение как таковое и вынуждающий каждую серию резонировать внутри другой. Каждая серия возвращается к себе, поскольку другая серия возвращается к ней; каждая серия уходит от себя, когда другие серии возвращаются к себе».[714] У Ницше: «Alles bricht, Alles wird neu gef?gt; ewig baut sich das gleiche Haus des Seins. Alles scheidet, Alles gr?sst sich wieder; ewig bleibt sich treu der Ring des Seins».[715]

Таким образом, вечное возвращение предполагает не монотонное и однообразное повторение Того же Самого, но повторение различия, трансгрессии гетерогенных рядов. Тот, кто сделал такое возвращение своей жизнью и судьбой, кто в своем существовании проходит через тысячи душ, есть сверхчеловек. Сверхчеловек – это тот, для кого бытие перестает быть вечностью трансценденции, но становится вечным возвращением, дизъюнктивным синтезом. Новая онтология задает новый образ человека – человека, который превосходит (?berwindet) себя и становится сверх– (?ber-).

Таковы основные аспекты онтологии Делёза. Бытие есть вечное возвращение, прочитанное как трансгрессия, как синтез дизъюнкции. Бытие есть не субстанция, но смысл и событие. К такой онтологии Делёз приходит через преодоление платонизма, через освобождение от Гегеля и обращение к Ницше.

Более 800 000 книг и аудиокниг! 📚

Получи 2 месяца Литрес Подписки в подарок и наслаждайся неограниченным чтением

ПОЛУЧИТЬ ПОДАРОК