Мировоззрение
I
Способом ликвидации американского сопротивления культурной дисторсии стало единообразие. Всех американцев заставили одинаково одеваться, одинаково жить, одинаково говорить, одинаково поступать и одинаково думать. Принцип единообразия расценивает личность как угрозу и, с другой стороны, как бремя. Этот великий принцип был внедрен во все сферы жизни. Одним из методов искоренения индивидуализма является реклама — такого рода и масштабов, которые не известны Европе. Мы повсюду видим одно и то же бессмысленное улыбающееся лицо. Воздействию в первую очередь подверглась американская женщина, которую лишили индивидуальности в нарядах, косметике и поведении.
Механизации и униформизации всех жизненных проблем и ситуаций способствует обширная и всеохватная литература. Миллионными тиражами продаются книги, рассказывающие американцам, «как делать друзей». Другие книги учат его, как писать письма, вести себя в обществе, заниматься любовью, играть в игры, каким должен быть внутренний мир, сколько иметь детей, как одеваться и даже думать. Тот же принцип был распространен и на высшее образование, и никто уже не сомневается в том, что каждый американский мальчик и девочка имеют право на «университетское образование» (college-education). Только в Америке журналист может обвинять высшую физику в том, что она создает своего рода аристократию.
Недавно в Америке прошел конкурс на титул «мистер средний человек». Статистическим методом были определены средние показатели для населенных пунктов, брачного распределения населения, численности семьи, сельских и городских жителей и т. п. В итоге в качестве «средней семьи» были выбраны мужчина и женщина с двумя детьми, живущие в городе среднего размера. Затем им устроили поездку в Нью-Йорк, где они общались с прессой. Их окружили вниманием, предлагали рекламировать коммерческие продукты, всячески расхваливали перед всеми, кто в чем-то не соответствовал критериям желанного качества посредственности. Объектом исследования и популяризации стали их домашние привычки, образ жизни в целом. Обнаружив среднего с головы до ног человека, его мысли и чувства обобщили и преподнесли как безусловную норму.
В американских «университетах» мужья и жены посещают лекционные курсы по коррекции брака. Индивидуализм не должен поощряться даже в таком личном деле, как брак. Культурный дистортер узаконил в Америке единообразие во всем. В определенный день года мужчины меняют фетровые шляпы на соломенные, а в другой день — выбрасывают эти соломенные шляпы. Гражданская униформа — для каждой оказии своя — столь же строга, как одежда солдата или священника. Отступления от нее вызывают насмешки или расспросы. Искусства также координируются в соответствии с генеральным планом. В 140-миллионной Америке нет ни одной оперы или театра с постоянным репертуаром. На сцене ставят только «ревю» и журналистские пропагандистские пьесы. Из остального есть только кино, и в конечном счете это самый сильный медиум, с помощью которого высший слой культурных дистортеров унифицирует американцев.
В стране, которая произвела на свет Уэста, Стюарта и Копли, сегодня нет ни одного известного публике художника, который работал бы в европейской традиции. Изобразительное искусство заполонили «абстракции», образное безумие и поклонение уродству.
В Америке почти не услышишь музыку, ее вытеснил бескультурный негритянский барабанный бой. Как сказал один американский «музыковед», «джазовый ритм, взятый у диких племен, одновременно изыскан и прост, что отвечает нашему современному душевному строю. Он беспрестанно подстегивает нас, как бубен первобытного шамана. Но этого мало. Он должен в то же время учитывать возбудимость современной психики. Мы жаждем быстрого возбуждения, постоянных перемен, стимулов. Музыка владеет совершенными, проверенными временем средствами возбуждения, синкопирования».
Американская литература, прославленная Ирвингом, Эмерсоном, Готорном, Мелвиллом, Торо и По, сегодня представлена исключительно культурными дистортерами, вплетающими в пьесы и романы фрейдистские и марксистские мотивы.
Американская семейная жизнь также основательно подорвана режимом культурного дистортера. В обычной американской семье родители, по сути, пользуются меньшим авторитетом, чем дети. Ни школы, ни церкви не обеспечивают дисциплину. От функции воспитания умов молодежи все отказались в пользу кино.
На смену браку в Америке пришел развод. В данном высказывании нет ничего парадоксального. Статистика больших городов показывает, что разводом заканчивается один из двух браков. По стране в целом — один из трех. Такое положение вещей больше не может называться браком, поскольку сущность брака в его прочности. Развод превратился в огромный бизнес, на котором процветают адвокаты, частные детективы и прочие шарлатаны. От этого страдают духовные основы нации, что выражается в эмоциональном безразличии американских детей.
Европейский эрос, основанный на рыцарстве готических времен и неотделимый от императива чести, столетиями руководившего западной историей, был изгнан. В Америке реализовали идеал Ведекинда, культурного дистортера, который на рубеже XX века навязывал Европе богемный образ жизни. Получил распространение пуританизм наоборот. В этом новом мироощущении пуританские воззрения на вопросы пола сохраняются только как предмет насмешек в кино и литературе. Тезис Бодлера «блаженство лишь во зле» был подхвачен дистортером и применен для постепенного разрушения американской морали во всех сферах. Это происходит под звуки джаза, примитивный ритм которого есть не что иное, как выражение похоти в мире звука, а этот мир способен выразить все человеческие эмоции, как возвышенные, так и низменные.
Частью этой общей перверсии стало помешательство на физической молодости, охватившее всю Америку. Как мужчины, так и женщины (в особенности они) озабочены идеей всегда выглядеть молодо. Реклама играет на связанных с этим желанием страхах и превращает их в товар. Идеальный женский тип — «девочка». Зрелая женщина стремится быть девочкой, но не наоборот. Сложился культ «девочки», который вместе с кино, ревю, джазом, разводом, разрушением семьи и унификацией служит великой цели — уничтожению национальных чувств американца.
Наряду с унификацией применяется техника возбуждения. Каждый день пресса выдает новые сенсации. В итоге совершенно неважно, является ли сенсацией убийство, похищение детей, скандал в правительстве или военная истерия. Но для конкретных политических задач сенсации последнего рода самые эффективные, поэтому в годы подготовки ко Второй мировой войне дистортер каждый день обеспечивал новый «кризис». Обстановка нагнеталась, пока население, наконец, не стало рукоплескать развязыванию войны для снятия накопившегося нервного напряжения. Когда война действительно началась, дистортер немедленно назвал ее «мировой войной», несмотря на то, что в нее вступили только три политические державы, причем не самые сильные. Этим, разумеется, добивались того, чтобы американцы не считали эту войну локальной и были готовы к американской интервенции.
Напряжение в результате возбуждения, наслаждения и постоянной суеты привело к развитию ночной жизни и преступного мира, потрясающего воображение европейцев, к перескакиванию с одной вещи на другую, что исключает возможность созерцания, то есть индивидуальной культуры. Почти один процент населения зарабатывает на жизнь профессиональным криминалом. Американцев лишили культуры чтения, внушив идею, что «надо что-то делать». В таких условиях личная культура оказалась в целом удушена, а господствующий массовый идеал связал формальными ограничениями ту личную культуру, которая была уже достигнута. Вся история, все мысли, все события и примеры направлены на доказательство здравости массового жизненного идеала и американской идеологии.
II
В рационалистической и материалистической атмосфере Америки XIX века еще сохранялась слабая связь со свойственной Западу великой готической традицией одухотворенного смысла жизни, но с 1933 г., при режиме культурного дистортера, Америку охватило разочарование. На всех уровнях жизни и общества высшей реальностью стала считаться материя, а целью жизни — «счастье». Как же иначе, если сама жизнь — это всего лишь физико-химический процесс, и «ученые» в своих статьях уже гарантируют скорое открытие «формулы» жизни.
Договорная сторона старой пуританской религии, полагавшей, что отношения человека и Бога фиксируются в бухгалтерских книгах, получила логическое завершение в том представлении, что все живое состоит во взаимных правовых отношениях. Патриотизм — это просто правовая ответственность по делу всемирного масштаба под названием Америка, на которую возложена миссия дисторсии всей западной цивилизации посредством «просвещения» Европы. Героизм в западном смысле здесь неизвестен, и герой, которым восхищается население, — это капиталист engrand[87], превративший значительную часть общественного богатства в свой частный ресурс, или же улыбчивый киноактер. В Америке не понимают ни великого духовного порыва, ни национального подъема: во-первых, потому, что в ее истории ничего подобного не было, и, во-вторых, по той причине, что дистортер из всего этого сделал посмешище. Американцев учат, что жизнь есть процесс налаживания дружеских отношений со всеми, участие в максимальном количестве клубов и тайных обществ и посвящение всех своих мыслей и сил личным проблемам.
«Хэппи-энд» — идеал жизни и литературы, в которых отсутствует понятие о стойкости перед лицом горчайших и тяжелейших ударов рока. Достаточно просто отвести глаза. Главный персонаж литературы хэппи-энда — счастливчик, а не человек, молча перенесший страдания и ставший сильнее.
Противостояние между западной идеей осуществления судьбы и разлагающим суррогатом культурного дистортера под названием «хэппи-энд» фактически является центральной мировоззренческой идеей, которую он хочет навязать впавшей в прострацию американской нации и породившей ее западной цивилизации. Непримиримость между этими двумя идеями пронизывает все, начиная с личного уровня и выше: национальную экономику, общество, государство, религию и этику.
Глубочайшее западное жизнеощущение заключается в потребности оставаться самим собой, сохраняя то, что внутри человека не подлежит компромиссу, что созвучно душе, судьбе, чести, расе. Идея «хэппи-энда», которую навязывает дистортер, — беспринципна, слаба, дегенеративна и противна европейскому чувству собственного достоинства. Пустое улыбающееся лицо, пошлый ум, бессмысленное увлечение шумом, суетой и сенсацией, помешательство на добывании и трате денег, отречение от всех высоких образцов духовного совершенства — все это только следствия погони за хэппи-эндом, к которому свели жизнь. Ради счастья человек идет на любой компромисс, от всего отрекается, все продает. Счастье становится синонимом подчинения экономическим и сексуальным импульсам. Оно совершенно исключает бескорыстную борьбу с трудностями, преодолеваемыми ради того, чтобы оставаться верным себе. Понимание и уважение к трагедии жизни, чуду жизни, силе идеи пресекаются жаждой благополучной развязки.
Любая идея такого рода была бы совершенно немыслима для европейцев XX столетия, даже если бы они не стали свидетелями ужасной катастрофы Второй мировой войны, в которой Европа оказалась жертвой двойного вторжения — варваров и дистортеров. Ни один великий художник, священник или глубокий мыслитель никогда не соблазнялся той иллюзией, что смысл жизни в «хэппи-энде». Во времена лишений и катастроф западный человек скорее готовит себя к тому, чтобы переносить любые удары, которые ему уготовил рок. Он не рассуждает о счастье и несчастье и не отворачивается от фактов. Отвернуться — не решение, но только отсрочка неминуемой расплаты. Хэппи-энд имеет чисто негативный смысл. Это отрицание жизни, бегство от жизни. Поэтому это самообман и ложь.
Расовый хаос в Америке, умышленно подогреваемый дистортером, чтобы надежно прибрать к рукам американскую нацию, возможен только благодаря программе денационализации американцев. Эта программа внедряется в школах с целью внушить, что Америка была колонизирована, очищена, завоевана и построена не американцами, но великим конгломератом чужаков. Участие в этом евреев и негров преподносится как решающий вклад в «американскую мечту». В школах штата Нью-Йорк запрещено изучение «Венецианского купца» Шекспира. Необходимым звеном программы дегенерации является поддержка бездуховной и антинациональной идеи «хэппи-энда» с ее экономической и сексуальной одержимостью и социальной разобщенностью.
Расы и нации воплощают свой наивысший потенциал в сильных индивидах, воплощающих исконный национальный характер и становящихся важнейшими историческими символами. Поэтому попытки культурного дистортера удушить американский национализм начинаются с нападок на индивидуализм, причем не на уродливый, безумный индивидуализм, но только на ту его форму, которая имеет историческое значение: индивидуализм, сосредоточенный на высшей идее и служащий ей.
Отсюда наивысшим социальным качеством считается умение «ладить с людьми». Для этого следует отказаться от сильных черт независимости или силы и соответствовать идеалу заурядности. Общепринятая духовность, одинаковая интеллектуальная пища для всех классов подменяет естественную органическую стратификацию общества. Эта пища, опять-таки, оценивается только количественно. Подобно тому, как лучшим продуктом считается тот, который больше всего рекламируется, так и лучшая книга — та, которая лучше всего продается. Лучшие газеты или журналы определяются количеством подписчиков. Такое отождествление количества с качеством есть наивысшее выражение массовой идеи, полное отрицание индивидуальности.
Естественным результатом синдрома счастья является пацифизм. Речь идет только об интеллектуальном пацифизме, поскольку культурный дистортер на самом деле знает, как использовать бойцовские инстинкты коренных американцев. Интеллектуальный пацифизм — это пропаганда войны. Враг отождествляется с самой идеей войны, и сражаться с ним, значит сражаться против войны.
Разумеется, голливудщина не способна вдохновить население на аскетизм, жертвенность, героизм, самоотречение. Поэтому американские армии на полях Второй мировой приходилось обеспечивать нескончаемым потоком комиксов, шоколада, газировки, пива, музыкальных автоматов, кинофильмов и других забав.
Однако есть вещи, которые нельзя обойти, поэтому, несмотря на интенсивную восьмилетнюю бомбардировку средствами эмоциональной артиллерии, каких еще не видел мир, с применением фильмов, прессы, сцены и радио, американское население вообще не испытывало военного энтузиазма, а в армиях, набранных для борьбы с Европой во Второй мировой войне, царил негативный настрой. На 16 миллионов человек, насильно завербованных в вооруженные силы за весь период непродолжительного американского участия в этой войне, добровольцев приходилось менее 600 тысяч. В Первую мировую войну за один год только одна европейская нация дала почти в два раза больше добровольцев из вдвое меньшего числа людей. Причем многие американцы были заранее уведомлены о неминуемом призыве и добровольцами записались для видимости.
Западная идея об исполнении судьбы, неотделимая от императива чести и верности убеждениям, означает, что чернь — естественный враг честного человека. Никакая высшая идея не рассчитана на всех, и творчество — это удел немногих. Не каждый способен на поступок высокого этического свойства, а способный на него не имеет оснований стыдиться, отрекаться от своих духовных ценностей и всем улыбаться, согласившись с внутренней пустотой и сиюминутным идеалом — «поладить с людьми» ценою собственной души.
Даже деструктивность и дисторсия такого масштаба, как в Америке, не всем по плечу. Массы американцев и инородцев являются просто объектом дисторсии. Органическая единица, считающая разрушение Америки частью своей жизненной миссии, в лучшем случае составляет только 10 % населения Американского союза. В составе этих 10 % тоже сравнительно немного умов и надежных лидеров, которые реализуют политику еврейской культурно-государственно-национально-религиозно-народной расы. Для этих лидеров огромная масса их собственного народа — только солдаты в идущей по всему миру холодной войне с западной цивилизацией. Кроме того, не следует полагать, что этими умами движет некая злоба или порочные мотивы. Для них западная цивилизация есть средоточие вселенского зла и ненависти, источник тысячелетнего преследования, необъяснимо жестокого и чудовищного, злая сила, работающая против еврейской идеи Мессии.
Более 800 000 книг и аудиокниг! 📚
Получи 2 месяца Литрес Подписки в подарок и наслаждайся неограниченным чтением
ПОЛУЧИТЬ ПОДАРОК