Россия

I

Участие России как политической единицы в истории Запада начинается с Петра Великого. До этого она была вовлечена только в политическое состязание со славянскими государствами, граничащими с культурной территорией Запада. Столетиями до Петра в России всегда сосуществовали два образа мысли: один отражал чувства широких крестьянских масс и людей с сильными инстинктами, другой заключался в более рассудительном желании усвоить западные формы мышления и деятельности и навязать их славянской популяции. Последний был характерен для небольшой прослойки физических потомков варягов, вторгшихся в Россию из Скандинавии во времена Карла Великого и время от времени приглашавшихся из Швеции и Германии для обновления крови. Вместе с этим слоем Петр взял верх над «старорусской» фракцией и потащил упиравшуюся Россию в сообщество западных наций.

Ни ему, ни династии Романовых после него так и не удалось внедрить западные идеи в русскую душу. Россия, подлинная духовная Россия, остается примитивной и религиозной. Она ненавидит западную культуру, цивилизацию, нации, искусство, государственные формы, идеи, религии, города, технологию. Эта ненависть естественна и органична: данная популяция находится за пределами западного организма, поэтому все западное враждебно и смертельно для русской души.

Подлинная Россия — это именно та, которую пытался переделать Петр. Это Россия Ильи Муромца, Минина, Ивана Грозного, Пожарского, Филофея Псковского, Аввакума, Бориса Годунова, Аракчеева, Достоевского, скопцов (the Skoptski) и Василия Шуйского. Это Россия Москвы как «Третьего Рима», мистического наследника Рима и Византии. «Четвертому не бывать», написал монах Филофей. Эта Россия отождествляет себя с человечеством и презирает «прогнивший Запад».

В силу примитивности России ее духовность сосредоточена вокруг инстинкта, поэтому даже в рационалистически-эгалитарном XIX веке она была страной погромов. Русский чувствовал полную чуждость культурно-государственно-национально-церковной еврейской расы, и царский режим провел черту оседлости, ниже которой имели право селиться ее представители.

Верхняя Россия, чей европеизированный слой заигрывал с западной материалистической философией, разговаривал на немецком и французском, ездил на минеральные воды в Европу и следил за европейской кабинетной политикой, был объектом открытой ненависти со стороны чистых русских — нигилистов, воплощавших немую идею полного уничтожения Запада и русификации всего мира. Выражалась ли эта великая разрушительная идея в религиозной форме как утверждение единственной истины восточного православного христианства, в более поздней политической форме как славянофильство и панславизм, или в сегодняшней марксистско-большевистской форме — она заряжена все тем же внутренним императивом, требующим разрушения всего западного, губительного для русской души.

Большевистская революция ноября 1917 г. стала политической эпохой как для России, так и для Европы. Возможность такой революции в этой стране, конечно, всегда существовала, о чем свидетельствуют бунт Пугачева при Екатерине Великой, многочисленные политические убийства в XIX и XX веках, громадное подполье, изображенное в произведениях Достоевского, внушительная тайная полиция и шпионская сеть. Произошедшая революция фактически имела две стороны: это был бунт примитивной русской души против европейского режима Романовых и всего, что он олицетворял, и одновременно — приход к руководству этим бунтом еврейской культурно-национально-государственной расы. Необходимое финансирование было получено из Нью-Йорка от представителей американской группы культурного дистортера.

Культурная дисторсия влияет на русскую политику не настолько сильно, как в Америке (по крайней мере, на внешнюю политику), поскольку конечная цель России совпадает с целью культурного дистортера: уничтожение западного врага. Тем не менее, это влияние присутствует и в значительной степени определяет политику этой страны. Для сохранения своей власти в России дистортер пользуется как тонкими, так и грубыми средствами.

Двойственность большевистской революции означала, что одна ее сторона потерпела неудачу — примитивная, азиатская, инстинктивная сторона. Целью русской компоненты революции было устранение всех западных институтов, идей, форм и реалий. Поэтому она стремилась искоренить западные технологические и экономические формы и другие аспекты, сближавшие Россию с Западом. Ей это не удалось, поскольку большевистское меньшинство энергично занялось индустриализацией России для подготовки серии войн против ненавистной Европы.

В период 1918–1939 гг. политика России за рубежом осуществлялась при помощи ее международной организации — Коминтерна, объединявшего все коммунистические партии западной цивилизации. Политические цели дистортера и подлинной России совпадают: это подрыв Запада изнутри с помощью остатков старомодного мировоззрения XIX века в его самых дегенеративных формах: классовой войны, тред-юнионизма, финансовых махинаций, пацифизма, парламентаризма, демократии, упадочных искусств и литературы, разложения традиционного общества.

Эта внутренняя подрывная деятельность, разумеется, должна была стать прелюдией к тотальному господству. Для этого предполагалось перейти к военному этапу в тот момент, когда внутренняя гниль исключила бы возможность сопротивления, но европейская революция 1933 г. лишила подобную тактику всех перспектив. Своим уверенным и энергичным утверждением основных инстинктов и всемирной миссии Запада она расстроила подрывные планы, поскольку исключительность, свойственная Западу XX столетия, органически неподвластна ничему культурно чуждому.

Развязывание Второй мировой войны в 1939 г. было осуществлено обосновавшимся на Западе культурным дистортером в сотрудничестве с большевистским режимом Москвы. Большевики рассчитывали на то, что война в Европе обескровит ее до такой степени, что русские армии смогут оккупировать весь Запад сравнительно небольшими военными силами и установить на его руинах всемирную власть «Третьего Рима».

Сразу это не получилось, и в один из моментов Второй мировой войны большевистский режим чуть не оказался в Нью-Йорке. Однако в итоге американская группа культурного дистортера организовала тотальную интервенцию Америки, благодаря которой Россия была не только спасена, но одержала военную победу, сделавшую ее хозяином величайшей в мировой истории империи с непрерывной территорией и, более того, занимающей господствующее положение в политическом центре мира — северо-восточном квадранте планеты.

II

Итак, есть две России: большевистский режим и настоящая Россия под ним. Большевизм с его поклонением западной технологии и глупой иностранной теорией классовой войны не выражает подлинную душу России. Она вырвалась на поверхность в стрелецком бунте против Петра Великого и Пугачева против Екатерины Великой. В ходе бунта Пугачев и его крестьяне убивали всех офицеров, чиновников и дворян, попавших к ним в руки. Все, имевшее отношение к Западу, жглось и разрушалось. К массовому движению присоединялись целые племена. Оно продолжалось три года, с 1772 по 1775-й, и одно время опасность нависла над самим Московским двором. Преданный суду после поимки, Пугачев объяснил, что исполнял Божью волю, карая Россию. Его дух все еще там, поскольку он органичен и неистребим и должен себя выражать. Это дух азиатского большевизма, теперь облаченный в большевизм московского режима с его технико-экономической одержимостью.

Здесь уместно сказать о той роли, которую большевистская идеология играет в современной мировой ситуации. То, что западная цивилизация отождествляет Россию с теорией классовой войны, само по себе является триумфом российской пропаганды. Теории в политике играют роль средства. Политика есть деятельность в отношении власти, а не рассуждение, дискуссия или доказательство. Любой европеец, полагающий, что Россия испытывает некоторого рода желание реформировать общество или экономику за счет предоставления преимущества тому или иному классу, обнаруживает свою полную неспособность к политическому мышлению. Столь же неверно думать, что Россия добивается переустройства всего мира на тех же экономико-социально-политических принципах, которые она применяет у себя. Российская миссия заключается в разрушении Запада, и любые внутренние потрясения на Западе способствуют этой миссии. Классовая война, расовая война, социальная дегенерация, безумное искусство, декадентские фильмы, дикие теории и философии всех мастей помогают этой масштабной российской программе. Коммунизм — всего лишь одна из них, но если завтра более эффективной окажется другая теория, она его заменит.

Идеал коммунизма как теоретическая программа реорганизации общества не соприкасается с миром фактов — ни в России, ни в Америке. Коммунизм, которого приходится бояться Западу, существует в двух ипостасях, ни одна из которых не имеет отношения к теории: первая — классовая война, вторая — коммунистическая организация. Первая имеет вполне естественный характер, поэтому может быть побеждена только идеей этического социализма XX века; в преддверии своего конца она служит российским целям ослабления и дезинтеграции Запада изнутри. Коммунистическая организация на Западе — это прямой агент Москвы, выполняющий ее политические команды.

В данный момент, в 1948 г., у России остался единственный военный враг — это Америка, уступающая ей во всех отношениях, кроме технического. Российским оружием против Америки является внутренняя подрывная деятельность в виде пропаганды и социальной дегенерации. Эти методы в данном случае действенны по причине полной духовной несовместимости между подлинной душой американского народа и верхним слоем культурного дистортера. Эффективность материалистической пропаганды XIX века и крайне безумных социальных идеалов обусловлена в Америке культурной ретардацией.

Присутствие дистортера в России подтверждается тем фактом, что представители этой группы непропорционально представлены в управляющем слое, а также уголовным преследованием за антисемитизм, и прежде всего российской политикой в отношении Палестины. На протяжении четырех лет (1944–1948) российская политика по всем пунктам отрицала американскую, кроме вопроса о разделе Палестины как части исламского мира, по которому московский режим поддерживал мировую политику еврейской культурно-государственно-национальной расы, что противоречило империалистическим интересам России.

Природу культурной дисторсии, как всего лишь болезни, вновь подтверждает современная ситуация. Несмотря на параллели между внутренним положением России и Америки, они приближаются к войне друг с другом, то есть идет подготовка к Третьей мировой войне. К ней подталкивают природа политики и политическая сторона человеческой природы, а присутствие активных чужеродных групп в этих современных политических державах играет только подчиненную роль в данном кардинальном факте. Эти группы заинтересованы только в том, чтобы организовать войну без ущерба для собственных позиций в мире. Стратегическое положение России относительно Америки значительно более выгодно. Во-первых, неоценимое преимущество России дает главный первичный факт ее географического положения. Северо-восточный квадрант, как уже говорилось, является ключевым для контроля над миром в эпоху абсолютной политики. Россия лежит в этом квадранте, тогда как Америка находится даже за пределами политического мира, который расположен в Восточном полушарии как основном источнике власти, вшестеро превосходящем в этом смысле Западное полушарие.

Северо-восточный квадрант в военном отношении контролируется частично российскими, частично американскими войсками. Российские владения континуальны и едины. Российский дипломатический метод заключается в терроре, военной оккупации, похищениях и убийствах. Американский метод состоит в дегенеративной пропаганде, марионеточных режимах, осуществляющих собственный террор, и финансовых захватах. Метод, которым пользуется Россия, обеспечивает ей полное преимущество. На войне сражаются солдаты, а не деньги, а дипломатия нужна только для подготовки войны и пользования ее результатами. Поэтому финансы служат лишь подспорьем для военных средств, дополняют их.

Американские владения в северо-восточном квадранте куплены такой ценой, которая никогда не сможет быть окончательно выплачена. Они удерживаются за счет содержания марионеточных правительств, рекрутированных из самых недостойных слоев Европы — партийных политиков, продающихся за деньги. Поэтому, если бы в американских зонах Европы восстал самый сильный и благородный слой, с американским господством было бы сразу покончено, тогда как восстания в российской зоне в сегодняшних условиях были бы потоплены в крови. Разумеется, в конечном счете американская финансовая дипломатия держится на американских штыках, но американские умы по-прежнему питают опасную иллюзию о важности финансовых средств.

Российская дипломатия работает на престиж России, тогда как американская дипломатия возбуждает в подчиненном населении надежды на материальную выгоду и потворствует самым низменным инстинктам — алчности и лени. Америка организовала гигантский карнавал повешений под вывеской «военных преступлений», предназначенный для сведения старых семитских счетов. Россия судит побежденных индивидов с учетом их настоящей и будущей пользы для реализации русских планов и не интересуется их прошлыми поступками. Однако если бы Россия занялась расправами за «военные преступления», американцы могли бы у нее поучиться. В этом смысле показателен прецедент «суда» над Флоринским в ходе красного террора в Киеве летом 1919 г. Профессор Киевского университета Флоринский был обвинен в антисемитизме. Раздраженная его непокорностью, одна из судей, Роза Шварц, выхватила револьвер и застрелила Флоринского прямо во время «процесса».

Расположение России в северо-восточном квадранте дает ей возможность более эффективно применять стратегические принципы концентрации и экономии силы. С другой стороны, удаленность Америки вынуждает ее содержать огромный военно-морской флот, дающий возможность доставлять солдат на поле боя. Против Америки Россия обладает преимуществами внутренней линии (inner line).

Теперь можно сделать заключительные замечания о России, ее миссии и потенциале. Россия — не Запад; ее империализм — это чистый негатив неограниченного организующего западного империализма. Поэтому миссия России в отношении Запада чисто деструктивна. Россия не является для Запада источником утопических надежд, и любой, кто в них верит, является культурным идиотом. Россия внутри расколота, ее верхушка не выражает подлинную азиатскую религиозную и примитивную душу, но является технократической карикатурой на петровскую власть, в связи с чем существует внутренняя возможность того, что однажды этот режим последует за Романовыми. Раскол может быть использован против России точно так же, как она пытается использовать против своих политических оппонентов тактику внутренних революций. Такая тактика была успешно применена Западом против режима Романовых в 1917 г. Благодаря своему географическому положению на границе с Западом, Россия и должна, и будет всегда оставаться его врагом, до тех пор, пока ее население организовано как политическая единица.