Цивилизационный кризис

I

Все культуры в своем развитии достигали точки, когда исчерпывали свои культурные (в узком смысле) способности. Такие области жизни, как религия, философия и искусство, достигали полного выражения и принимали совершенную форму. Контрреформация была на Западе периодом окончательной реализации созидательного религиозного потенциала, и с этого момента религия заняла оборону против светских тенденций, которые постепенно нарастали и наконец, с началом XIX века, взяли верх. Кант стал высшим пределом западных возможностей в неорганической философии, как его современник Гёте — в органической философии. Моцарт есть высшее достижение музыки — искусства, которое западная культура избрала как самый совершенный способ выражения своей души.

Естественно, культуре всегда были свойственны не только внутренние, но и внешние жизненные проявления: политика и войны не прекращались, будучи неотъемлемым свойством культурного человека. Но в первые века культуры, примерно до 1400 г., религия господствовала над всей культурной жизнью. Готическая архитектура, скульптура, витраж и фреска — все эти искусства служили религиозной экспрессии, поэтому первые века можно назвать эпохой религии. На смену им пришли новые тенденции, уже не столь глубокие и выразившиеся также в развитии торговли и экономического производства. Эти тенденции более урбанистичны и лучше адаптированы к внешнему миру, но в основном они по-прежнему обращены внутрь. Искусство переходит под опеку «великих мастеров» и эмансипируется от религии. Взросление культуры выражается в ее совершенстве и утонченности, высшем мастерстве. Запад достиг его в музыке, Классицизм — в скульптуре.

И Реформация, и Контрреформация представляют собой исход из религиозной эпохи. Философия получает независимость от теологии, а естественные науки бросают вызов догматам веры. В основном отношение к миру остается сакральным, но свет знания распространяется все глубже и шире. В нашей культуре это период барокко, длившийся с 1500 по 1800 г., что в Классицизме соответствует ионической эпохе.

В эти века политика отражала требовательную и созидательную стадию культуры. Душа культуры строго ограничивала борьбу за политическую власть. Армии были небольшими, профессиональными; войной занималась знать, мирные соглашения достигались путем переговоров и компромисса, все политические или военные решения подчинялись требованиям чести.

Позднее барокко породило эпоху Просвещения. Теперь всесильным почитался Разум, и бросить вызов его всемогуществу было столь же немыслимо, как в готические времена бросить вызов Богу. Блюстителями духа данной эпохи были английские философы, начиная с Локка, и французские энциклопедисты, подхватившие их идеи.

К 1800 г. тенденция к экстериоризации полностью возобладала над прежней углубленной духовностью взыскательной культуры. Новыми божествами стали «Природа» и «Разум», и первичным представлялся окружающий мир. Начав с исследования собственной души и предельной реализации ее созидательных возможностей во внутреннем мире религии, философии и искусства, культурный человек теперь ощутил свой императив в подчинении внешнего мира.

Великим символом этого поворота в нашей культуре стал Наполеон, в классической — Александр. Они воплощают победу цивилизации над культурой.

С одной стороны, цивилизация есть отрицание культуры, с другой — ее продолжение. Она органически необходима, и через эту стадию проходят все культуры. Данная работа посвящена проблемам цивилизации вообще и нашим непосредственным задачам в период 1950–2000 гг. Поэтому здесь достаточно будет в общих чертах обрисовать значение для организма цивилизационной фазы.

Триумф разума оказывает огромное раскрепощающее влияние на культурное население. У чувств, которые ранее выражались только в строгих формах, будь то искусство, война, кабинетная политика или философия, теперь опускаются поводья, они все менее связываются культурными ограничениями. Например, Руссо призывал покончить со всей культурой и низвести культурного человека на чисто животный уровень экономики и размножения. Искусство постепенно отдаляется от строгих форм, начиная с Бетховена и до наших дней. Идеал прекрасного окончательно уступает идеалу безобразного. Философия становится чистой социальной этикой, если не грубой и незрелой метафизикой материализма. Экономика, ранее служившая лишь подножием великой конструкции, теперь фокусирует на себе потрясающую энергию. Она также сдается разуму, который формулирует на ее поле деятельности количественную меру стоимости — деньги.

Разум, приложенный к политике, порождает демократию; в военной сфере на смену профессиональной армии он ставит массовую и на место договора — диктат. Авторитет и достоинство абсолютного государства в соответствии с новой тенденцией считаются тиранией, против которой развязывают ожесточенную битву силы денег, экономики и демократии. Они наносят государству поражение, в результате чего его ответственное, открытое лидерство заменяется безответственным, частным господством анонимных групп, классов и индивидов, интересам которых служат парламенты. Монархическая психология заменяется психологией толп и банд — новым фундаментом власти амбициозных людей.

Фантастически растут производство, техника, торговля, публичная власть и прежде всего численность населения. Его огромная величина обусловлена грандиозной завершающей задачей культуры, состоящей в подчинении всего обозримого мира своему господству. На территории, ранее населенной 80 миллионами, теперь 260 миллионов.

Великий общий знаменатель цивилизационных идей — это мобилизация. Мобилизуется все: массы культурного населения и массы, покоренные им, сама земля и сила рациональных идеалов.

II

С позиций жизни всего организма эта стадия представляет собой кризис, потому что атаке подвергается сама идея культуры, и ее хранители должны выстоять во внутренней борьбе, длящейся более двухсот лет войне классов. В умах субкультурных интеллектуалов пробуждается идея, что с культурой надо покончить, что человек есть животное, испорченное развитием своей души. Зарождается философия, отрицающая существование чего-либо помимо материи; жизнь определяется как физико-химический процесс, которым управляет союз экономики и размножения, а все поднявшееся над этим уровнем — порочно. Доктрина, сводящая жизнь к экономике, исходит одновременно и от экономических лидеров, и от классовых бойцов, а самозваные «психологи» учат, что жизнь сводится к размножению.

Однако нескольким умникам, возглавляющим толпу, даже в кризис не под силу одолеть мощь организма, и он продолжает свой путь. Экспансия западной цивилизации к 1900 г. достигла точки, когда 18/20 земной поверхности политически управлялись из западных столиц. Но это достижение привело только к ужесточению кризиса, потому что столь сильная воля Запада к власти постепенно пробудила к политической активности спящие массы внешнего мира.

Еще не закончилась внутренняя война классов, как началась внешняя война рас. Истребительные войны и мировые войны; постоянное внутреннее напряжение в форме неослабевающей классовой борьбы, видящей во внешней войне только повод ужесточить свои требования; восстание цветных рас против западной цивилизации — такие формы этот ужасный кризис принимает в XX веке.

Пик этого продолжительного кризиса приходится на период между 1950 и 2000 годом, и возможно, что как раз в эти годы окончательно решится вопрос о том, суждено ли Западу завершить свою последнюю жизненную стадию. Величественная цивилизация, которая в 1900 г. была хозяйкой 18/20 поверхности планеты, в 1945-м, после самоубийственной Второй мировой войны, подошла к рубежу, когда вообще потеряла контроль над планетой. Все главные вопросы мировой власти теперь решаются в двух внешних столицах — Вашингтоне и Москве. Менее важные вопросы, касающиеся провинциальной администрации, были оставлены европейским нациям-ставшим-колониями, но в силовых вопросах всем заправляют режимы, окопавшиеся в России и Америке. Там, где формальный контроль был оставлен за Европой, как в отношении Палестины, фактически все сосредоточено в руках Вашингтона. Рационы питания, политика профсоюзов, лидеры и задачи бывших европейских наций определяются за пределами Европы.

В 1900 г. государственная система Европы реагировала как одно целое, когда негативная воля Азии попыталась с помощью Боксерского восстания выдворить западный империализм из Китая. Армии ведущих государств Запада вмешались и подавили восстание. Менее чем полвека спустя по Европе уже свободно перемещаются неевропейские армии, состоящие из жителей колоний и всевозможных азиатов: негров, монголов, тюрков, киргизов, американцев, армян. Как такое стало возможным?

Ответ очевиден: из-за внутреннего раскола Запада. Раскол не был материальным — материя не в силах разделить людей, если их умы в согласии. Нет, именно духовный раскол поверг Европу в прах. Одна половина Европы совершенно иначе относилась к жизни, чем вторая, исповедуя другие жизненные принципы. Позиция одной половины соответствовала мировоззрению XIX века, второй — мировоззрению XX века. Раскол продолжается, и количество пищи, получаемое представителем западной цивилизации, зависит от решений Москвы и Вашингтона. Когда духовный раскол Европы прекратится, неевропейские силы больше не смогут держать волевое европейское население в повиновении.

Таким образом, первое действие состоит в ликвидации духовного раскола Европы. Это можно осуществить только на одном основании: есть только одно будущее — органическое. Перемены, которых требует культура, должны соответствовать ее текущей жизненной стадии. Мировоззрение XX века синонимично с будущим Запада, приверженность к мировоззрению XIX века означает продолжение господства над Западом культурных дистортеров и варваров. В задачу данной работы входит определение всех оснований мировоззрения XX века, необходимых в качестве каркаса для понимания и осознанного действия. Первое — это идея. Не идеал, который можно выразить в виде лозунга или объяснить чужеземцу, но живое, дышащее, безмолвное ощущение, свойственное уже всем западным европейцам; у меньшинства оно вполне артикулированное, у большинства — зачаточное. Эту идею в ее безмолвном величии, с ее неодолимым императивом надо прочувствовать, поэтому она доступна только человеку Запада. Чужак не способен понять ее, как никогда не мог понять западные произведения и кодекс. На своем победном параде в Москве 1945-го варвар отдал на поругание своим городским толпам захваченных на Западе рабов и заставил их втоптать свои национальные флаги в пыль. Западный европеец, полагающий, что варвар обладает достаточным тактом, чтобы провести различие между бывшими нациями Запада, не способен понять чувств населения, проживающего вне высокой культуры, в отношении этой культуры. Завтра пленные рабы, предназначенные для удовлетворения разрушительных инстинктов московской толпы, могут быть доставлены из Парижа, Лондона, Мадрида, а также Берлина. Продолжение духовного раскола Запада делает это не только возможным, но и абсолютно неизбежным. На этот раскол работают обе внешние силы, а изнутри им помогают самые недостойные элементы Европы. Все сказанное, однако, адресуется только тем, кто может это понять — представителям Запада, ощущающим императив зреющего в них будущего.

Необходимо, чтобы их мировоззрение строилось на одинаковых основаниях, а мы знаем, что душа данной исторической эпохи и ее дух требуют лаконичных формулировок. Поэтому в данной работе изложены не аргументы, а команды духа времени. Эти мысли и оценки не требуют доказательств. Они не личностны, а сверхличны, и обязательны для людей, стремящихся изменить свою жизнь.

Цель нашей деятельности продиктована тем, что родина нашей цивилизации оккупирована чужаком. Наш внутренний императив и мировоззрение определяет время. Часть взглядов любой эпохи состоит в простом отрицании взглядов предыдущей эпохи. Каждой эпохе приходится утверждать свой новый дух перед лицом предшественника, который стремится царствовать в духовном ландшафте культуры даже в состоянии трупного окоченения. Утверждая себя, новый дух должен отрицать враждебный к нему старый. Поэтому мировоззрение XX века, по сути, является отрицанием материализма XIX века. Очистив место от этой гнилой рухляди, XX век создаст на нем собственный, свойственный ему образ мира и жизни.

Поскольку все это пишется для тех, чье мировоззрение подвергается тотальному пересмотру, предварительный, негативный аспект должен быть выражен до конца. Формировать мнение миллионов — это задача журналистики, но человек, мыслящий независимо, испытывает внутреннюю потребность во всеобъемлющей картине. Столпами старого мировоззрения были рационализм и материализм. Мы еще остановимся на них более подробно, а пока рассмотрим только три материалистические системы мысли: дарвинизм, марксизм и фрейдизм. В XIX веке они сфокусировали на себе огромную духовную энергию, не успели выйти из моды в начале XX века, и сегодня при их содействии Европа оказалась в бездне.