История американского империализма

I

Америка приобрела свою обширную империю ценой меньшей крови, чем все предыдущие нации завоевателей в истории планеты. Любая другая держава, которая когда-либо властвовала над покоренными народами, добилась своего положения в ходе долгих и тяжелых войн. Империя не может пребывать в мире. Мир и империя — вещи взаимоисключающие. Самая изнурительная война, которую вела Америка, была для нее первой, с 1775 по 1783 г. От Лексингтона к Парижскому мирному договору вела долгая кровавая дорога, которая могла в любой момент повернуть вспять. Американский режим в те дни еще не располагал ни достаточной казной, ни огромными ресурсами, которые в наше время позволили Америке под конец войны всемирной коалиции против одной державы ввязаться в нее на стороне победителя. В те времена он еще не находился в завидном положении игрока, который вправе выигрывать, но не обязан платить, если проиграет. Американские лидеры тогда на самом деле рисковали своими жизнями на войне, и в случае проигрыша их ждала бы виселица. Люди, теперь занявшие место потомков этих протоамериканцев, назвали бы их «военными преступниками» — клеймом, которое они придумали для лидеров, проигравших войну. Разве не были первые американцы «заговорщиками против человечества», «поджигателями агрессивной войны» и тому подобным? Разве трудно было бы организовать и растянуть на год «судебное разбирательство» над этой небольшой шайкой генералов, пропагандистов, политиков, идеологов и финансистов, чтобы потом зачитать им заранее вынесенный приговор? Да, этим людям можно было не опасаться подобного спектакля, но юридически они были предателями своего суверена — короля, и в рамках существовавшей судебной практики против них мог быть организован законный трибунал.

Американские колонисты добились успеха только благодаря французской помощи и добровольной поддержке таких талантливых военных, как фон Штойбен, де Кальб, Лафайет, Пулавский. Эта иностранная помощь была решающей. Англия была занята в других регионах, где ставки были выше, и не могла уделить достаточно военного внимания колониальному восстанию. Дополнительную поддержку этим американским усилиям оказала внутренняя английская оппозиция, занявшая сторону колоний. Сознательное бездействие генерала Хау — только один пример этой обструкции.

Долгая и трудная война положила начало американской политической независимости. Тринадцать колоний протянулись змеей вдоль Атлантического побережья. На континентальную глубинку претендовали европейские державы, империям которых в Западном полушарии оставалось жить недолго: Франция и Испания. Политический упадок Испании выразился в революционных выступлениях Идальго, Итурбиде и Боливара, которые привели к распаду Испанской империи в Западном полушарии. Францию при наполеоновском режиме заставили отказаться от идеи заморской колониальной империи, которая потеснила бы Британскую, как вначале планировал Наполеон, и взяться за идею возрождения Священной Римской империи, но теперь управляемой из Парижа. В свете этой цели пустяк в три миллиона долларов оказался для Наполеона важнее, чем огромная территория Луизианы, покупка которой Американским союзом в 1803 г. стала крупнейшей удачей, которая прежде не выпадала ни одной державе. Фридриху Великому понадобилось воевать семь прискорбных лет, чтобы заполучить маленькую Силезию, и еще две войны, чтобы ее удержать; Наполеон двадцать лет сражался против шести коалиций за контроль над Западной Европой; Англия отдавала по сыну за каждую квадратную милю своей империи — и так далее, по страницам истории империй. Но Америка приобрела территорию размером с Западную Европу по цене нескольких линейных кораблей. Латентный кальвинизм протоамериканского типа усматривал в этом не удивительное везение, но знак предопределения, Божьей милости.

Американскую отвагу и готические инстинкты продемонстрировала Берберийская война. Она показала также, что колониальный человеческий материал способен порождать людей того типа, который необходим для успешного империализма: Уильям Бейнбридж, Уильям Итон, Эдвард Пребл, Стивен Декейтер.

Война 1812 г. принесла еще одну небывалую удачу. Наполеон вновь сражался за Американскую империю. Англия, с головой погруженная в борьбу с континентальным Колоссом, оказалась даже неспособна воспользоваться своим военным превосходством в Америке, которая, несмотря на военное поражение, одержала политическую победу в Гентском мирном договоре 1814 г. Приобретение Флориды в 1819-м было результатом переговоров, а не войны. Теперь известный австрийский афоризм можно было перефразировать так: Bella gerant alii, tu, felix America, eme![85]

Великий Гамильтон еще при зарождении союза рекомендовал аннексировать Кубу, и о том же еще десять лет говорили многие другие, но осуществилось это только к 1900 г. Однако в 1823 г. произошло событие, которое можно отнести к величайшим историческим дерзостям: был провозглашен манифест, известный как доктрина Монро. В нем было заявлено, что Америка имеет право на все Западное полушарие. Эту «доктрину», ради уничтожения испанской колониальной империи, поддержал британский флот. Если бы Англия воспротивилась этой доктрине, последняя оказалась бы мертворожденной, но, будучи выгодной для британской политики, она поставила Америку ей на службу. Америка этого, разумеется, не осознала. Там решили, что их смелое заявление, которое никто не стал оспаривать, напугало все европейские державы. Более того, Южная Америка, по сути, не представляла интереса для империалистических держав. В итоге в американской внешней политике постепенно закрепилась традиция удачи. Распространилось кальвинистское ощущение, что Америке предназначено править, значит так тому и быть. Прошло почти столетие, прежде чем «доктрине» был брошен вызов, но к этому времени Америка обзавелась военной силой для ее подкрепления.

Параллельно с внешними событиями непрерывно развивался так называемый «внутренний империализм». Туземные обитатели континента, с интересами которых никогда не считались ни европейские державы, ни американские колонии, а затем их союз, не прекращали сопротивляться упорному продвижению американского империализма на запад. Ответом американцев на это сопротивление краснокожих индейцев была формула: «Хороший индеец — мертвый индеец». Американские купцы снабжали индейцев оружием, порохом и зарядами, поэтому индейские войны продолжались до начала XX века. В отличие от европейских держав, отказавшихся от громадных претензий после денежных выплат, индейцы уступили только превосходящей американской силе. В то время американская практика и теория сводились к одному: сила — лучший аргумент. С индейскими племенами один за другим заключались договоры, устанавливавшие границы, с которыми соглашались американцы. Но имперский инстинкт заставлял их нарушать все эти договоры. Это привело к войне Черного Ястреба, Семинольским и другим войнам, длившимся столетие и завершившимся только с политическим уничтожением индейцев.

В 30-е годы американцы проникли в Мексиканскую империю и в результате удачного восстания отделили от Мексики значительную часть Техаса. Прошло меньше десяти лет, и эта территория, по площади превосходившая любую из западноевропейских стран, была аннексирована союзом после небольшого сражения. В 1842 г. по соглашению с Англией были раздвинуты северо-западные границы. Окончательно Орегон был присоединен в 1846-м.

Тем временем имперский инстинкт поглядывал из Техаса через Мексику в сторону Тихого океана. Было решено отобрать у этой страны две трети ее территории, а поскольку это не получалось сделать за счет купли или соглашения, запланировали войну. Поводом для нее стал отказ Мексики подчиниться американским империалистическим запросам. Короткая война закончилась диктатом в Гвадалупе-Идальго, лишившим Мексику ее мощи.

Договор Клейтона-Булвера с Англией (1850) касался американского канала через Центральную Америку и в первую очередь потребовал там строительства американской железной дороги, которое завершилось в 1855 г. Оказав незначительное военное сопротивление, в 1853-м для торговой стороны американского империализма «открылась» Япония.

После Гражданской войны Американский союз сорвал французскую попытку присоединить к своей империи Мексику и позволил революционному отряду расстрелять Максимилиана. Вскоре империя янки приросла также Аляской. Эта территория почти в миллион квадратных километров была куплена Америкой у России за ничтожную сумму. В том же десятилетии была снова подправлена граница с Мексикой, на этот раз без войны, а за небольшую плату в результате сделки, известной как «покупка Гадсдена».

Во второй половине XIX века американский империализм продолжал повсюду проявлять активность: Гавайи, Чили, Куба, Колумбия, Китай, Япония, Сиам, Самоа. Американский флот беспардонно обстреливал иностранные порты в колониях по всему миру и отправлял десанты для обеспечения покорности американским торгово-империалистическим или территориальным интересам.

В 1890-м закончилась последняя война с сиу, после чего индейское сопротивление американскому империализму стало разрозненным и локальным. Пришел черед Гавайев, и вскоре «восстание» подготовило эти острова для американской аннексии. Но это была только репетиция самого масштабного империалистического захвата из всех предпринятых. В 1898 г. были атакованы испанские владения в Карибском море и Тихом океане. В результате испано-американской войны большая часть испанской колониальной империи отошла к Америке, включая бесценные Филиппины и Кубу. По ходу были аннексированы тихоокеанские острова Тутуила, Гуам, Уэйк, Мидуэй и Самоа.

II

Из всего перечисленного следует сделать вывод, что американский империализм был чисто инстинктивным. Он не был ни разумным, ни интеллектуальным, как современный европейский империализм. Никто из публичных лиц не ратовал за построение американской империи, и только немногие открыто признавали, что происходит на самом деле. Если бы Америку назвали империалистической державой, это вызвало бы бурю негодования. Действительно, на рубеже XX столетия получила хождение фраза «Рука Судьбы» («Manifest Destiny»), выражавшая апологию империализма, но никакой четкой имперской политики или программы не существовало. Колонии приобретались беспланово, в чисто инстинктивной манере, без учета их местоположения, значения или экономической ценности.

Уильям Дженнингс Брайан в своей речи, посвященной империализму, 8 августа 1900 г. предостерегал Америку от имперских притязаний, потому что это подорвало бы американскую форму правления: «Если мы не признаем принцип самоуправления Филиппин, то ослабим этот принцип здесь». Однако его не услышали, и традиция самонадеянности, пустившая корни за столетие успешных, не получавших отпора империалистических предприятий, не пошатнулась от его грозных речей. Остался незамеченным и противоположный аспект предупреждения Брайана. То, что он подразумевал под «самоуправлением», было на самом деле привычкой к классовой войне как возведенному в норму гражданскому конфликту (constitutionalized civil war) и к свободе каждого обманывать и эксплуатировать всех остальных в пределах уголовного права. Его предостережение имело тот смысл, что имперская нация не может позволить себе внутреннюю неорганизованность и бесформенность.

Тем не менее, в Америке не нашлось класса, заинтересованного в чем-то, кроме самообогащения, поэтому никого не волновали подобные вопросы, кроме нескольких авторов, таких как Гомер Ли. Ситуация вокруг империи постоянно меняется, и следует быть готовым к неожиданным поворотам. Если внешние события требуют мастерства, внутренние дела также должны быть в порядке. От лидеров страны, где даже слово политика совершенно не понималось и означало продажную экономику, нельзя было ожидать политической мудрости и понимания того, что империя означает войну, а война предполагает внутренний порядок. На самом деле в Америке не было руководства, до которого это можно было донести. Каждые несколько лет в правительственной администрации удобно устраивалась новая группа представителей частного экономического интереса, и ни о какой традиционной политике — ни внутренней, ни внешней — речь не шла. Соответственно не было выработано соглашения о фундаментальных американских интересах, о том, что считать casusbelli, какие державы являются естественными союзниками, а какие — естественными недругами. Во все времена лидеры были в основном заинтересованы собой, озабочены великой проблемой продления своего пребывания в должности.

Однако удача Америке не изменяла. Ее изоляция в своем полушарии от возможного нападения со стороны какой-либо мировой державы была односторонней, поскольку она могла отправлять свои военные корабли и десанты по всему колониальному миру в поддержку империалистических авантюр. Более того, как показала война с Испанией, в Западном полушарии Америка могла бы с легкостью победить любую европейскую державу.

Испано-американская война закрепила то, что предвещала гражданская: рождение Америки как мировой державы. В результате в то время существовало семь мировых держав — остальными были Англия, Франция, Германия, Австрия, Россия и Япония. В первом ряду стояли Россия, Германия и Англия. Америка отстала от них единственно по причине своей географической изоляции. В Восточном полушарии она могла действовать против другой мировой державы только в союзе с кем-то и в подчиненной роли. Такой была ситуация в начале XX века — эпохи истребительных войн.

На протяжении целого столетия (1800–1900), Америка была занята империализмом — на Карибах, в Южной и Центральной Америке, по всему Тихому океану и на Дальнем Востоке. К 1900 г. американская сфера военного влияния по своей широте уступала только английской. Америка не занималась концентрацией и формированием империи по причине чисто инстинктивной природы своего империализма. Например, беззащитная и расположенная рядом с американским центром управления Канада так и не была политически инкорпорирована в империю. То же можно сказать о Мексике. Американский инстинкт удовлетворялся, когда в определенной области Америка становилась сильнее какой-либо другой державы, обеспечив себе экономическое господство. Строительство империи в европейском смысле Америке не было знакомо. Ей была непонятна идея большой властной структуры, поэтому ее империя росла просто из-за отсутствия сопротивления американскому имперскому инстинкту.

Ради своей империи Америке пришлось вести только одну большую войну. Целью первой войны (1775) была независимость, а войну 1812 г. точнее было бы считать второй войной за независимость. Поэтому именно гражданская война расширила империю янки на юг, устранив с Североамериканского континента зарождающуюся державу, и это была единственная серьезная имперская война, которую пришлось предпринять Америке янки за сто лет имперского строительства. Десанты по всей Центральной Америке, Мексиканская война, столкновения в Японии, Китае, на Тихоокеанских островах и Испанская война не принесли больших потерь. Еще никогда имперская держава не приобретала такой большой территории и влияния столь ничтожно малой кровью.

Однако этого не осознавали ни в Европе, ни в Америке. Американцы либо смущались, либо замалчивали свою империю. Европейцы либо не знали о ней, либо думали, что это результат мудрого и зрелого политического мышления. Ни европейцы, ни американцы не писали и не размышляли о новой мировой державе, ее возможностях, душе и имперских перспективах, как это следовало бы делать. В других частях света лучше понимали американский империализм. В частности, недостаток в Америке политического мышления отметила для себя Япония, что подтолкнуло ее к совершенно негативной политике, которая обернулась против ее собственных интересов.

Определенно ни одна европейская держава, ни правительство, ни частное лицо в 1900 г. не могли себе представить, что не пройдет и двух десятилетий, как двухмиллионная американская армия пересечет Атлантику, чтобы ввязаться во внутриевропейскую войну.

Проницательный политический мыслитель в Америке понял бы, что американский империализм получил возможность развиваться благодаря тому, что все остальные мировые державы были сосредоточены на ситуации в своем полушарии. Это позволило Америке без помех с их стороны заняться империализмом в Западном полушарии, где ее действиям не могла воспрепятствовать даже Англия. Но в Америке не было ни правящего класса, ни идеи, ни нации, ни государства. Американский империализм был не рациональным, запланированным достижением, а самопроизвольным разрастанием, объяснявшимся империалистическим инстинктом и не встречавшим серьезного сопротивления на фоне постоянной удачи.

Финансисты янки не были заинтересованы ни в создании грандиозной политической структуры, которая протянулась бы от Берингова пролива до мыса Горн, ни в строительстве вообще какой-либо американской империи. У них просто не было других интересов, кроме личных. Сроки пребывания в должности политических лидеров Америки к 1900 г. были поставлены в зависимость от финансистов, поскольку к тому времени финансы взяли верх над промышленностью и транспортом. Однако важнейших финансовых успехов предстояло добиться не в латиноамериканских, но в западноевропейских делах.