11.4.2.1. Философия немецкого критического рационализма

Для понимания существа и специфики философии немецкого критического рационализма следует иметь в виду ее теоретические источники и основания[1265]. В качестве таковых можно назвать: 1) в рамках античной философской традиции философа-досократика Ксенофана Колофонского с его идеей знания-предположения; сократишь являющийся основной парадигмой античного критицизма и включающий знаменитое сократовское незнание и связанный с ним фаллибилизм; 2) в классической философской традиции: методологические идеи Блеза Паскаля, в частности, требование разграничения метафизики и науки, отказ от модели обоснования и связанный с этим отказ от абсолютной достоверности познания; кантовский критицизм, альфой и омегой которого является постановка и решение основного трансцендентального вопроса; фризианство и неофризианство с их установкой на психологизм в решении кантовского трансцендентального вопроса; 3) в современной философской традиции: критический реализм О. Кюльпе, который может рассматриваться в качестве онтологического основания критического рационализма; фаллибилизм Дж. Cm. Милля и Ч. Пирса как методологическое основание философии критического рационализма; методическая философия Г. Динглера с ее основополагающим тезисом об определяющей роли решений в процессе познания; концепция рациональности и принцип свободной от оценок науки М. Вебера и, наконец, основополагающие принципы и положения попперовского критического рационализма и некоторых других направлений современной философии.

Главным теоретиком немецкого критического рационализма и одним из самых достойных учеников К. Поппера является Ханс Альберт (1921 г. р.), широкую известность которому принесла его книга «Трактат о критическом разуме»¹⁶⁵ (1968 г.), считающаяся программным документом немецких критических рационалистов. Предложенная Альбертом версия критического рационализма включает в себя две составляющие: так называемые «негативную» и «позитивную» программы. Первая носит критический характер и направлена против методологии классического рационализма. Ее в целом можно рассматривать в качестве образца критики всякой философии, имеющей в своей основе методологию фундаментализма.

В ходе реконструкции методологии обоснования, ориентированной на принцип достаточного основания, Альберт показывает, что применение на практике такой методологии имеет далеко идущие последствия. Одним из них оказывается отказ от всевозможных альтернатив, поскольку этот методологический принцип требует поиска одной истинной концепции и исключения всех остальных ошибочных альтернатив. Другое решающее следствие, определившее всю дальнейшую судьбу фундаменталистской методологии, связано с так называемой «трилеммой Мюнхгаузена» (Альберт), содержание которой образует выбор между: 1) регрессом в бесконечность; 2) логическим кругом; 3) перерывом процесса обоснования, И поскольку первые два пути в принципе неприемлемы, то остается признать третью возможность. Ее Альберт именует фундаментализмом, суть которого сводится к тому, что вводят догму, утверждение, истинность которых якобы очевидна и потому не нуждается в обосновании.

Альберт показывает, что две основополагающие традиции новоевропейского стиля философствования — рационализм и эмпиризм — как раз являют собой классический образчик философии фундаментализма, каждая из которых абсолютизирует один из источников процесса познания. Трудности, к которым приводит классическая модель рациональности, дают Альберту право поставить под сомнение основополагающий методический постулат классической теории познания, а тем самым и всю классическую методологию фундаментализма. По мнению Альберта, можно избежать трудностей, связанных с трилеммой и самой трилеммы, если отказаться вообще от программы обоснования, в частности, от идеи поиска абсолютного (достоверного) основания. Это было бы вполне оправдано, поскольку, I по его словам, «в действительности не существует никакого достоверного знания в смысле классического идеала, т. е. принципиально несомненного (очевидного) знания. Существует лишь иллюзия такого знания»[1266] [1267] [1268]. С отка- н зом от классического фундаментализма изменяется сама теоретико-позна- ! вательная ситуация и открывается возможность для нового понимания по- знания, которое исходит из идеи критической проверки.

«Позитивная» (критицистская) программа Альберта включает три тесно связанные друг с другом основополагающие идеи: 1) последовательный фаллибилизм 2) методический рационализм 3) критический реа- I лизм. Безуспешность многочисленных попыток представителей классиче- ! ской философии найти абсолютные основания свидетельствуют, по мнению Альберта, об утопизме идеала классического знания. Поэтому, вслед за L Поппером, он заключает, что не существует никакого достоверного знания в смысле классического идеала, т. е. принципиально непогрешимого знания. И предлагает встать на путь фаллибилизма. Идея последовательного фаллибилизма, из которой исходит Альберт в своей позитивной программе, следует из его утверждения о несовместимости двух человеческих потребностей: стремления к «достоверности» и стремления к «истине». Первое означает стремление достичь знания, у которого выработан «иммунитет от критики», а второе предполагает постоянную критику нашего знания. Это разграничение «истины» и «достоверности» приводит, с одной стороны, к отказу от идеи гарантированной истины, а с другой — к замене требования достаточного основания требованием критической проверки, иначе, критицизмом, признающим принципиальную погрешимость человеческого знания. Фаллибилизм по сути означает, что никакое знание о действительности не исключает принципиальной возможности в будущем критики и ревизии. Отсюда ведет свое происхождение понимание Альбертом процесса познания, осуществляемого посредством конструирования и критики¹⁶¹, где важную роль играет поиск альтернативных теорий. Тем самым фаллибилизм оказывается у Альберта тесно связанным с теоретическим плюрализмом, который исходит из положения, что никогда нельзя гарантировать истинность той или иной теории, даже если она решает поставленные перед ней проблемы. Следовательно, необходимо постоянно искать альтернативы, другие теории, которые, возможно, лучше, имеют.

большую объяснительную силу, позволяют избежать ошибок или вообще

168

преодолеть трудности, с которыми сталкивалась прежняя теория.

Идея последовательного фаллибилизма, представляющая собой «методологический скелет» критицистской программы, дополняется идеей критического реализма, призванной быть «философской плотью» этого «скелета», а именно: той объясняющей философской теорией, которая реалистически понимает трансцендентальный вопрос «…об условиях возможности… в смысле анализа реальных условий»[1269]. Идея критического реализма базируется на трех следующих основоположениях: 1) существование независимой от субъекта реальности; 2) возможность познания этой реальности; 3) ее познаваемость средствами^гауки. Однако этому, заимствованному у О. Кюльпе, критическому реализму Альберт придает инструменталистский (что означает, что ошибочные теории при определенных обстоятельствах могут быть полезными инструментами), эссенциалистский (т. е. критический реалист при истолковании научных теорий ориентируется на поиск не обыденной, а помологической интерпретации реальности), герменевтический (т. е. истолкование методов и критериев, в соответствии с которыми оцениваются теории, как и сами эти методы, может быть ошибочным и потому должно быть критикабельным), трансцендентальный (трансцендентальный вопрос ставится в реалистической перспективе), рационально-эвристический (предлагаемые методологией эвристические максимы должны содействовать поиску определенных решений, выяснению их преимуществ и недостатков) характер. Такая переориентация критического реализма оказывается вполне совместимой с последовательным фаллибилизмом, поскольку конституируемые здесь объяснения, хотя и ориентированы на поиск конечных принципов, тем не менее не имеют характер обоснования в смысле абсолютных обоснований классического фундаментализма: в рамках критического реализма гипотетичным является сам статус этих принципов.

С идеями критического реализма и последовательного фаллибилизма тесно связана другая основополагающая идея критического рационализма — идея методического рационализма, отличающегося от классического рационализма отказом от всеобщего принципа обоснования и принятием принципа критической проверки. Исходным пунктом этого варианта рационализма является идея фаллибилизма, согласно которому мы не в состоянии нй в одной области человеческой практики располагать совершенными (абсолютными) решениями, а, следовательно, и решениями, которые были бы лишены недостатков и недоступными критике. С идеей критического реализма методический рационализм связывает то, что, как отмечает Альберт, «…методический рационализм исключает онтологическое понимание структуры мира и его познаваемости…, он выступает лишь в качестве методического принципа, открывающего возможность критиковать любые воззрения…»[1270]

Отправной точкой модели ортодоксального немецкого критического рационализма, как можно было бы именовать версию Альберта, является его положение о том, что теория познания и методология должны учитывать 4 реальную практику познания[1271]. Преодоление характерного для традиционной философии разрыва между методологией и реальной практикой познания Альберт считает возможным на основе сформулированного им н «принципа перехода» ("долженствование предполагает возможность), ко- ! торый позволяет снять демаркационную линию между высказываниями ^ долженствования и фактическими высказываниями. Взамен аналитиче- : ской метаэтики, исходящей из тезиса о нейтральности философии морали, | он предлагает свою критическую метаэтику, в основу которой положена j методология критического рационализма, имеющая для этики далеко j идущие последствия.

Преодоление демаркационных границ между наукой и этикой позво- ! лило Альберту по-новому переосмыслить саму природу познания: за всем познанием стоят в конечном итоге решения. Данное «открытие» постави- ! ло под сомнение не только радикальное противопоставление познания и решения, но и тезис об иррациональности всех решений. Отныне крити- ! цистская методология, разработанная изначально для теории познания и! науки, сохраняет свою значимость и для человеческой познавательной практики, более того, для практики в целом. Тем самым альбертовский принцип перехода имеет и более важное предназначение, чем просто наведение моста между этикой и наукой: он изменяет представлении о роли познания в человеческой практике. Познание рассматривается как часть человеческой практики, неотделимой от решений. Отсюда следует возможность вывести рациональность за сферу познания и распространить ее на область человеческой практики. Разрабатываемая на основе принципа перехода идея рациональной практики оказалась тем основным средством, с помощью которого рациональный критицизм вторгается во все сферы общественной жизни.

Другим, не менее важным, орудием экспансии Альбертом критицизма на социальную область явился принцип «свободной от оценок социальной науки» М. Вебера, призванный защитить науку, в том числе и социальную науку, от идеологии, освободить социальное познание от «догматического» («идеологического») стиля мышления, основной порок которого заключается в том, что он не допускает критицизма и «вырабатывает иммунитет» от критики. И на смену этому «догматическому» стилю Мышления приходит рационально-критический, который хотя и допускает практическое применение наук к политике, использование научных результатов для решения социальных проблем, но «лишает» социальные науки каких бы то ни было ценностей, норм. Такое «освобождение» социальных наук от различных идеологических предрассудков и догм содействует внесению критики, а вместе с тем и рациональности во все сферы социальной и политической жизни.

Вынесение Альбертом рациональности за сферу «чистой» науки, ее соединение с ангажированностью со всей остротой поставили перед ним вопрос о соотношении методологии и эвристики. В контексте рациональной эвристики методология оказывается у Альберта технологической дисциплиной: во-первых, эксплицирующей методы, во-вторых, учитывающей в общих чертах реальную познавательную ситуацию и, в-третьих, связывающей воедино «контекст открытия» и «контекст обоснования». В этом смысле всеобщую методологию Альберт рассматривает как «руководство познавательной практикой…, содержащее методические точки зрения и содействующее норматизации познавательной практики… Потому она (методология. — И. UI.) может пониматься лучше всего как рациональная эвристика, предназначенная для того, чтобы направлять эту практику в сторону познавательного процесса…»[1272]

В отличие от Альберта, который попытался строго следовать букве и духу попперовского критицизма, два других теоретика немецкого критического рационализма[1273] — X. Шпиннер и X. Ленк — заняли критическую позицию в отношении философии Поппера, намереваясь соединить ее с совершенно чуждыми для нее элементами. Это обстоятельство позволяет мне именовать шпиннеровскую и ленковскую версии критического рационализма неортодоксальными.

Хельмут Шпиннер (1937 г. р.) — второй видный адепт немецкого критического рационализма, представляющий его левое крыло — выступил с самого начала как основной критик философии К. Поппера, поставив перед собой цель осуществить полную ревизию попперовского духа в современной критицистской традиции. Это свое намерение «ревизовать» философию критического рационализма Шпиннер объясняет отходом ортодоксального критицизма от «истинного» попперианства.

Основной вывод, который делает Шпиннер из своего анализа современного состояния ортодоксального критического рационализма, состоит в том, что, во-первых, он оказался недостаточно рациональным в своем методе, недостаточно критическим и открытым в духовном плане и недостаточно демократическим в сфере политики; во-вторых, слишком узким оказалось его проблемное поле, которое фактически не выходит за рамки теории и методологии науки, между тем как внутренний потенциал S этой философии позволяет его расширить. Все эти недостатки критического рационализма Шпиннер связывает с тем, что ортодоксальные критические рационалисты не разработали всеобщей и содержательной теории I рациональности. Отсюда становится понятным, почему он поставил своей! основной задачей переосмыслить понятие рациональности «некритиче- j, ских» критических рационалистов, которое должно стать «жестким ядром» (И. Лакатос) его программы фаллибилистского плюрализма.

| Вторую составную часть «негативной» программы Шпиннера состав- | ляет критика им философии фундаментализма, имеющей в своей основе j идеи фундаментализма и рационального обоснования. Несостоятельность з первой он усматривает прежде всего в том, что в принципе независимой, инвариантной инстанции, претендующей на роль фундамента, не может [существовать, поскольку она всегда оказывается теоретически нагруженной.

) В силу так называемого парадокса обоснования[1274] Шпиннер не приемлет и; идею метода рационального обоснования. В целом он характеризует фи- ! лософию фундаментализма как догматическую, следующую теории куму- ; лятивного развития знания, и оценивает ее как очередной философский миф, ибо проблема конечного обоснования оказывается в конечном итоге неразрешимой. Более того, по его словам, сам «фундамент философии фундаментализма — это миф…, поскольку так называемый автономный (независимый) и инвариантный (неизменный) фундамент не только ненадежен, но он вообще не существует»[1275].

Суть предлагаемой им методологии Шпиннер определил следующим образом: «Коперниканский переворот в учении о познании и науке, которому мы обязаны прежде всего К. Попперу, является поворотом от ориентированного на обоснование эпистемологического чертизма и фундаментализма к фаллибилизму. В сущности он заключается в том, что мы заменяем принцип обоснования идеей фаллибилистской, свободной от обоснования, критики. Последовательный фаллибилизм является свободным

от обоснования критицизмом»[1276]. Как видно, Шпиннер, вслед за Альбертом, кладет в основу своей методологии попперовское положение о принципиальной погрешимости человеческого знания, иначе говоря, фаллиби- лизм, следствием которого является теоретический плюрализм. Однако фаллибилизм и плюрализм Шпиннера существенным образом отличаются от фаллибилизма и плюрализма ортодоксального критического рационализма, в частности Поппера и Альберта. Не случайно, начиная именно с этого пункта, Шпиннер претендует на роль критика ортодоксального критического рационализма. Последний он именует «некритическим» критическим рационализмом, стремясь тем самым подчеркнуть его отличие от «открытого», «критического» критического рационализма, как он обычно называет свою версию критического рационализма.

Методологическим основанием шпиннеровского варианта критического рационализма являются прежде всего три принципа: гиперфаллиби- лизма (принцип погрешимости самого фаллибилизма), гиперплюрализма (принцип радикального, доведенного до крайностей, плюрализма), минимальной соизмеримости теорий (вводится с целью избежать теоретического анархизма и релятивизма П. Фейерабенда), которые существенным образом отличаются от методологических принципов ортодоксального критического рационализма. Первый принцип является результатом последовательного проведения на практике попперовского фаллибилизма в намеченном Фейерабендом плюралистическом направлении.

В контексте плюралистического фаллибилизма совершенно иначе выглядит и критицизм Шпиннера, требующий максимума критики. Под ним понимается критика в плюралистическом контексте: «усиление» критики по отношению к альтернативам, благодаря которому последние сохраняются, а это, в свою очередь, открывает возможность подвергнуть данные альтернативы дополнительной критике, т. е. в этом случае критика по отношению к ним доводится до максимума. Стало быть, критицизм Шпиннера оказывается тесно связанным не только с фаллибилизмом, но и с идеей теоретического плюрализма, точнее говоря, фаллибилистский критицизм с необходимостью приводит к теоретическому плюрализму.

В позаимствованный у Фейерабенда плюрализм Шпиннер вносит существенные изменения: 1) его плюрализм претендует на универсальную значимость и возводится в своеобразный образ жизни; 2) фаллибилистский плюрализм понимается как свободный от обоснования критицизм; 3) фаллибилистский плюрализм как теоретико-познавательная основа критици- стской программы претендует в рамках последней на роль метафизики в форме «метафизического реализма», который выражается прежде всего в том, что человеческое знание есть лишь творение человека, т. е. принимаемое на основе соглашения знание.

Однако последовательное проведение на практике принципов гиперфал- либилизма и гиперплюрализма заводит плюралистическую методологию g в тупик: если Альберт догматизировал методологические нормы и правила, то Шпиннер, напротив, радикально их релятивизировал, они оказались настолько расплывчатыми, что фактически стирается граница между на- н учным и не-научным, рациональностью и не-рациональностью. И этот [итог, по-видимому, не случаен, поскольку логика гиперфаллибилизма и 1 гиперплюрализма ведет к подобному выводу. Таким образом, логический • итог последовательного осуществления на практике гиперфаллибилизма и [гиперплюрализма — это, во-первых, отказ от всякого критерия демаркации: и сомнение в правомерности использования таких понятий, как наука, ра- ! циональность и т. п.; во-вторых, отрицание возможности вообще методоло- ! гии как определенного уровня научной рефлексии. В этом плане Шпиннер | сближается со своим духовным учителем П. Фейерабендом и вслед за ним ц скатывается в методологический анархизм.

; Широкую известность Шпиннер приобрел в философских кругах благодаря своей «критике» и реформе социальной философии ортодоксального критического рационализма. Его можно считать «критиком» лишь условно, в том смысле, что он указал на недостатки социальной философии критического рационализма. Главный из них — это отсутствие в рамках ортодоксального критического рационализма теории социальной науки, соответствующей духу попперовской критицистской программы. Для создания подлинной критицистской социальной философии необходимо, по Шпиннеру, во-первых, возвести тему свободы в ранг основной философской проблемы; во-вторых, преодолеть характерный для ортодоксальных критических рационалистов разрыв между теоретическими социальными представлениями (идеями открытого общества, критического образа жизни и т. п.) и практическими проблемами; в-третьих, реабилитировать подлинное альтернативное мышление в сфере социальной мысли.

Предлагая свою реформу социальной философии критического рационализма, Шпиннер считает необходимым ее реконструировать на основе своей концепции критического плюрализма, представляющей собой своеобразный симбиоз критического рационализма попперовского толка с теоретическим плюрализмом П. Фейерабенда и «критической теорией» Ю. Хабермаса, в частности, с его теорией коммуникации.

В целом можно сказать, что концепция критического плюрализма Шпиннера по некоторым отдельным моментам не укладывается в прокрустово ложе попперианского критического рационализма. В этой концепции прослеживается тенденция выйти за узкие формально-логические рамки попперовской философии, расширить теоретико-познавательную и методологическую проблематику за счет проблем социопрактического и социопрагматического характера и связать философию науки с другими философскими дисциплинами.

Третий видный представитель немецкого критического рационализма — Ханс Ленк (1935 г. р.), в философском развитии которого можно выделить два периода, что обусловлено тем фактом, что в своих ранних работах он развивал философские идеи в русле и духе критического рационализма попперовского толка, а в поздних работах разработал философскую и методологическую концепции, которые не совсем укладываются в традиционные рамки как ортодоксального, так и неортодоксального критического рационализма.

Содержание философской программы раннего Ленка, именуемой йм рациональным критицизмом, определяется следующими важнейшими моментами: 1) пониманием предмета и задач философии; 2) критицистской теорией науки; 3) критицистской моделью рациональности. Что касается понимания природы философии, то здесь Ленк, вслед за Поппером, пытается возродить сократовский смысл философии как вопрошания и поиска истины, который был извращен академической классической философией, и потребность в котором становится все более ощутимой в современной технологической культуре. Вопреки широко распространенному мнению о «конце» философии, Ленк полагает, что сегодня философия может и должна существовать как практическая, экзистенциальная философия, которая необходима, во-первых, для выработки принципов перехода, с помощью которых может быть преодолена демаркационная линия между теорией и практикой; во-вторых, для рационального философствования, которое может быть осуществлено лишь на основе рациональной критики и критической проверки, и, в-третьих, для разработки программы рационально-критического Просвещения.

В том же рационально-критическом духе Ленк переосмысливает и традиционную теорию науки. Альтернативой ей должен стать рациональный критицизм, заменяющий требование абсолютного обоснования прежней монистической теории науки требованием рациональной критики и теоретического плюрализма. Такая переориентация теории науки открывает возможность для широкого сотрудничества теоретиков науки и футуристов в разработке всеобщей фундаментальной методологии и футуристской философии. Давая общую оценку практической и критической переориентации теории науки, Шпиннер отмечает, что она существенным образом изменяет традиционные представления о науке как единой дисциплине. Отныне исследование науки представляет собой «многодисциплинарную науку», «многодисциплинарный агрегат».

В тесной связи с критицистской теорией науки находится предлагаемая Ленком трактовка проблемы рациональности. Анализируя в этом плане существующие в Современной философии науки модели рациональности, Ленк приходит к выводу, что они все страдают крайними абсолютизациями, в частности, дилеммным подходом: рациональность — иррациональность (критические рационалисты), рационализм-анархизм (П. Фейер- абенд). Вслед за своим философским наставником Куртом Хюбнером, Ленк пытается не преодолеть или абсолютизировать рациональность, а расширить ее, перенося на другие области, например, на миф. Но в отличие от Хюбнера, использовавшего чисто формальный подход к определению рациональности, Ленк проводит типологизацию рациональности в широком смысле с учетом многообразия подходов и способов, с помощью которых эксплицируется рациональность. Из осуществленного им анализа типов рациональности Ленк пытается реконструировать наиболее общие 3 признаки, критерии, позволяющие установить более или менее общую структуру рациональности. Предлагаемый им перечень критериев рациональности свидетельствует о том, что рациональность не может ограничи- н ваться сферой науки, она шире ее. В целом можно сказать, что Ленк в реше- ! ним указанной проблемы явно расходится с уже сложившейся традицией I связывать рациональность с наукой и научностью. Он предлагает расши- I рить сферу рационального за счет практического, прагматического и инст- [рументального применения разума. В таком случае рациональность «хо- [рошо уживается» не только с наукой и научностью, но и нравственностью, ! гуманностью, полезностью и т. п.

! Намечаемое уже в ранних работах расхождение Ленка с ортодоксаль- | ным критическим рационализмом наиболее явно обнаруживается в рабо- L тах 80-90-х гг. Впрочем, даже раннего Ленка связывает с критическими | рационалистами только их общая критицистская методологическая установка. Да в принципе их больше ничто и не мото связывать, ибо философия ор- ! тодоксального критического рационализма, как справедливо заметил сам! Ленк, «не является ни мировоззрением, ни эрзац-мировоззрением. Он (критический рационализм. — И. Ш.) не дает никакой содержательной философии, а представляет собой единый концепт методических правил. Эту философию нельзя возвести ни в рациональную достоверную научную систему, — к чему собственно она и не стремится — ни… в догматическую философию, необоснованно утверждающую, что может дать ответы на все вопросы»[1277].

Осознав «содержательный» недостаток критического рационализма поздний Ленк направляет все свои усилия на преобразование философии ортодоксального критического рационализма из методологического учения в содержательную философскую систему, облекая методологический «скелет» критических рационалистов в философскую «плоть». Своей основной задачей Ленк ставит «дальнейшее развитие прагматической философии на основе установок недогматического неопрагматизма и критического рационализма»[1278] [1279]. С этой целью он вводит следующие новшества в философию критического рационализма: 1) преобразует ее в прагматичную философию^{1 9}; 2) в методологическом отношении дополняет рационально-критицистскую методологию методологическим прагматизмом Я. Реьиера^т; 3) вводит в свою философско-методологическую концепцию интерпретативный конструктивизм[1280] [1281].

Исходя из осуществленной выше реконструкции ленковской версии немецкого критического рационализма, можно, пожалуй, сделать вывод, что попытка немецкого философа преодолеть бессодержательный характер философии ортодоксального критического рационализма не удалась, по крайней мере, не увенчалась полным успехом. Конечно, у Ленка действительно имеется содержательное обсуждение проблем, но, как это не парадоксально будет сказано, там, где оно начинается, собственно и завершается философия критического рационализма. И это совершенно естественно, ибо критический рационализм как по замыслу, так и по своей сути был и остается всего лишь методологией. В этом смысле можно, пожалуй, сказать, перефразируя знаменитые слова Э. Маха[1282], высказанные им в адрес своей философии, что не существует никакой философии критического рационализма, а есть лишь его методология.

Подводя общий итог реконструкции и анализа философии немецкого критического рационализма, можно было бы сформулировать их результаты в следующих основных тезисах:

   1. Философия критического рационализма в целом и немецкого — в частности явилась логическим итогом развития критицистской традиции от Античности до наших дней и вобрала в себя ее основополагающие идеи.

   2. Сущность философии немецкого критического рационализма нашла свое полное выражение в альбертовской версии критического рационализма, последовательнее всего развивающей идеи критицизма К. Поппера, что позволяет именовать данный вариант критического рационализма ортодоксальным.

   3. Последовательное развитие X. Альбертом основополагающих идей философии К. Поппера вместе с тем не помешало ему вдохнуть в философию критического рационализма новую жизненную силу, придавшую ее развитию новое направление.

Во-первых, маннгеймскому философу, как никому другому из критических рационалистов, удалось в ходе длительных дискуссий с различными направлениями современной западной философии обосновать антипо- зитивистский характер критического рационализма.

Во-вторых, его «негативная» программа наиболее полно и обоснованно раскрыла несостоятельность фундаменталистского мышления, что дает I основание рассматривать ее в качестве образца критики философии фундаментализма, которому следовали многие видные немецкие критические рационалисты.

н В-третьих, нововведения Альберта в философию критического рацио- ; нализма следует связывать прежде всего с его «позитивной программой», ! включающей следующие основополагающие идеи: а) принцип рационального критицизма; б) положение о существенной роли решений в процессе [познания; в) принцип перехода, сделавший возможным «вынесение» ра- ! циональности за сферу «чистой» науки; г) идея рациональной практики; ! д) идея единства методолог™ и рациональной эвристики.

| 4. В предложенных X. Шпиннером и X. Ленком версиях немецкого кри-

: тического рационализма прослеживаются тенденции выйти за узкие рамки L традиционного проблемного поля философствования и научной рациональ- ; ности, которыми определялась по существу философия ортодоксального критического рационализма, и связать философию науки с другими философскими дисциплинами. Отныне расширенное за счет проблем социопрак- | тического характера проблемное поле философствования и рациональность прорывают узкие границы традиционного философствования и научной рациональности и устремляются по пути нетрадиционных форм знания и деятельности, позволяя переосмыслить заново как последние, так и уже устоявшиеся в классической философ™ формы знания.

   5. В радикальной версии немецкого критического рационализма — рациональном критицизме X. Ленка — осуществлена трансформация философии критического рационализма в прагматичную философию, выразившаяся в методологическом плане в дополнен™ рационально-критици- стской методологии методологическим прагматизмом и интерпретативным конструктивизмом. Всё это свидетельствует о слия™и в рамках рационального критицизма X. Ленка сциентистской традиц™, основным выразителем которой в последние десятилетия XX века выступали аналитическая философия и критический рационализм, и антисциентистской традиции, главным носителем которой в начале нового — третьего — тысячелетия стал постмодернизм.

   6. Существо философии критического рационализма в целом и немец

кого в частности может быть сформулировано в следующих основных положениях: ^

а) В отличие от широко распространенной как в западной, так и отечественной философской литературе точке зрения, что критический рационализм представляет собой по существу позитивистскую философию, я считаю, что первый ничего общего не имеет с указанной философией. Более того, философия критического рационализма по своим основным установкам прямо противостоит позитивистской традиции как в онтологическом, метафизическом, так и гносеоло- ' гическом и методологическом планах.

В онтологическом аспекте сущность критического рационализма можно выразить, перефразируя знаменитый принц™ философии Декарта (cogito, ergo sum), следующим образом: критикую {опровергаю), следовательно, существую, позитивизм же, напротив, 5с находит свое выражение в принципе: проверяю {эмпирически подтверждаю), следовательно, существую.

11.4. Сциентистская традиция

В гносеологическом аспекте критический рационализм представляет собой чистый рационализм, позитивизм, напротив, принадлежит к эмпирической традиции.

В метафизическом плане первый представляет собой попытку возродить метафизику со всеми ее традиционными спекулятивными устремлениями дать общую картину бытия,⁴ второй же, говоря языком психоанализа, страдает антифилософским комплексом, есть антиметафизика, философия антифилософии, смысл которой сводится к тому, чтобы «изъять» из философии все традиционные метафизические проблемы.

В методологическом аспекте философия критического рационализма принадлежит к традиции фаллибилизма и критицизма, идущей от Ксенофана Колофонского и Сократа, а позитивизм, напротив, — к традиции фундаментализма картезианского толка, берущей начало также от греков, в частности, Парменида и Аристотеля, б) В методологическом плане существо философии критического рационализма можно выразить в следующих десяти тезисах, которые одновременно могут рассматриваться в качестве десяти основных заповедей критицизма:

   • поиск истины: ищи истину, если хочешь приблизиться к действительности, но при этом не забывай, что процесс поиска — это одновременно есть и процесс творения тобой истины;

   • принцип всеединства: помни, что Истина — это не только истина логическая, но и Добро, и Красота, и Радость познания, и Истина для тебя…;

   • принцип поссибилизма {всевозможности): в силу основного гносеологического парадокса (противоречия между бесконечным бытием и конечным разумом) все твои знания о бесконечном, качественно неисчерпаемом бытии оказываются открытыми и безграничными, ограниченными и ошибочными (это бесконечное бытие не может быть «втиснуто» в конечное число законов), так что в мире всё естественно (в нем нет места для чуда) и возможно. Стало быть, ты можешь иметь о нем лишь Мнение, а не Истину;

   • принцип объективности: делай ставку не только на Опыт и Разум, если хочешь быть беспристрастным;

   • принцип рациональности: не следуй только науке, если хочешь мыслить и поступать разумно;

   • принцип критики: будь терпимым к критике и сам везде и всегда всё критикуй и подвергай сомнению;

принцип интеллектуальной скромности: будь интеллектуально скромным и не забывай о собственной погрешимости и собственном незнании; X • принцип фаллибилизма: всё знание погрешимо, так что, если хо

чешь избежать ошибок, ищи новые решения и вновь подвергай их критике;

и • принцип толерантности и негативного утилитаризма: а) будь

; терпимым к различным мнениям и готов разрешать все кон-

i фликты посредством аргументов [«убивай теории, а не людей»

(К. Поппер)]; б) поскольку никого нельзя принуждать к счастью, | то все свои помыслы и поступки подчиняй достижению не

| большего счастья, а меньшего зла;

! • принцип плюрализма и алътернативизма: мысли альтернативами,

| а к различным мнениям будь не только терпимым, но и оцени

вай их как попытку решать одну и ту же проблему различным L образом.

! 7. Критический рационализм в целом и немецкий — в частности есть

нечто большее, чем просто философская школа или направление. По су- j ществу философия критического рационализма — это один из возможных способов человеческого бытия, образов жизни, отвечающего в целом требованиям, которые предъявляет современная культура в начале третьего тысячелетия к философскому, методологическому и культурологическому мышлению.

   8. Характерная как для современной западной философии, так и для всего современного знания в целом тенденция к интеграции различных способов философствования, школ и течений (порой прямо противоположных), различных форм знания и деятельности в значительной мере прослеживается и в философии немецкого критического рационализма. Отстаиваемая в этом плане критическими рационалистами идея сводится к тому, что в условиях всё более углубляющегося сегодня общекультурного кризиса дальнейшее существование философии оказывается возможным лишь в форме практической философии. Именно последняя дает шанс человеческому разуму. Иначе говоря, современный разум, если и возможен, то только как разум практический, опираясь на который возможно дальнейшее существование и развитие европейской цивилизации.