3.3Л .2. Мифология Гесиода

Гесиод как второй после полулегендарного Гомера величайший древнегреческий рапсод был исторической личностью, а дошедшие до нас его поэмы — плод индивидуальной творческой работы. Год его рождения примерно 730 г. до н. э. Среди сохранившихся текстов, приписываемых традицией Гесиоду, относятся три поэмы {«Теогония», «Труды и дни», «Щит Геракла») и множество фрагментов. В контексте обсуждаемой здесь темы непосредственное значение имеет «Теогония», «Труды и дни» же, которые являются своеобразным руководством по ведению хозяйства и моральным кодексом, представляют интерес прежде всего для историков, экономистов, которые могут почерпнуть важнейшую информацию об экономических, социальных, политических аспектах жизни древних греков гомеровской эпохи, когда в Элладе происходило становление классового общества.

Поэма Гесиода «Теогония» {«Происхождение богов») — более развитая по сравнению с поэмами Гомера форма греческой мифологии классического периода. Если гомеровская мифология была чистой теогонией, го мифология Гесиода космотеогонична, она представляет собой более сложное структурное образование, более рационалистична и философична: в ней элементы космогонии тесно переплетаются с элементами теогонии.

В качестве начала Вселенной Гесиод называет Хаос — естественное, природное начало, под которым подразумевается беспредельная, неоформленная субстанция, бездна, зияние. Представление о Хаосе как «зиянии», «бездне» возникло у Гесиода, видимо, под влиянием восточной космогонии, начало которой олицетворяется разделением земли и неба, вследствие чего и возникает «бездна».

На второй ступени космотеогонического процесса вслед за Хаосом рождается «Широкогрудая Гея» (Земля), «Сумрачный Тартар» (Подземелье, Преисподняя), «Эрос Сладкоистомный» (бог любви, но в данном контексте божество космического порядка, организующее мир прочих богов), «Черная Ночь» (Нюкта) и «угрюмый Эреб» (бог вечной тьмы), которые родились из Хаоса.

На третьей ступени «сочетавшись в любви» с Эребом (Мраком) Нюкта (Ночь) родила свои противоположности Эфир (свет, бесплотная субстанция, окружающая землю) и Гемеру («сияющий День»). Гея же произвела «Звездное Небо» (Уран), Нимф (богини чащ и лесов), Понт («Шумное море бесплодное»).

Четвертая ступень характеризуется рождением Геей, «разделившей Ложе с Ураном», титанов (Океан, Кой, Крий, Гиперион, Напет, Крон «хитроумный»), титанид (Фея, Рея, Фемида «великая», Тефия «миловидная», Мнемосина (матерь муз), Феба «златовенчанная»), киклопов (Бронт, Стероп, Арг) и гекатенхейров (буквально: Сторукие — Котт, Бриарей, Гиес).

И, наконец, на последней, пятой ступени титан Крон и его сестра ти- танида Рея, сочетавшись в любви, произвели на свет пятое поколение богов: Зевса и других олимпийских богов: Гестию, Деметру, Геру, Аида. После победы Зевса над своим отцом Кроном мироздание приобретает ту картину, которая дана в гомеровской мифологии⁶.

Такова схема космотеогонии Гесиода. Из осуществленной выше реконструкции становится очевидной высокая степень рассудочности, систематичности мифологии Гесиода. Особенностью мифологии Гесиода является то, что над пантеоном греческих богов возвышается природное, естественное начало — Хаос, с которого зарождается космогония, не имеющая религиозного характера (сами собой возникают Хаос, Земля, Тартар и Эрос как первоначальные потенции) и только потом постепенно изначальные стихии антропо^орфизируются, приобретая способность производить потомство. Эта деперсонализация и демифологизация первых существ мироздания свидетельствуют о рационализации мышления Гесиода. Более того, у Гесиода обнаруживаются и отдельные зачатки диалектической мысли на третьей ступени его космотеогонии, где Нюкта (Ночь) дает начало своим противоположностям Эфиру (Свету) и Гемере (Дню). Что касается гесиодовской космогонии в целом, то она оказала ощутимое влияние на мифологию орфиков — религиозного течения, зародившегося в Северной Греции и распространившегося в VI в. до н. э. на всю ее остальную часть, на творчество Солона и Эсхила. Оценивая в целом творчество Гесиода, можно утверждать, что он стал первым систематизатором мифологии, особенно космогонических и теогонических мифов, одним из зачинателей предфилософии.

   3.3.1.3. Мифология орфиков

Значительный вклад в становлении ранней греческой философии внесла мифология орфиков, получившая свое название от легендарного фракийского певца Орфея, вокруг имени которого слагались священные книги этого религиозного учения. Орфею традиция приписывала многие сочинения, в том числе и «орфические гимны», но почти все они погибли еще в Античности. Основным источником об орфическом миросозерцании, оказавшем значительное влияние на раннюю греческую философию, особенно на пифагореизм, служат неоплатоники, которые ссылались на родственные им по духу орфические творения.

И хотя орфизм зародился задолго до Гомера, всё же он представляет собой сложную космогоническую систему, являясь еще более космого- ничным и рационалистичным, чем теогония Гомера и Гесиода. Орфическая космогония представлена в различных вариантах, расхождение между которыми касается прежде всего вопроса о начале мироздания. Это расхождение А. Ф. Лосев объясняет тем обстоятельством, что в орфизме обнаруживается «тенденция к смысловому оформлению тео-космого- нического мифа»⁷, к сочетанию полной бесформенности вещей и отчетливого их оформления.

В большинстве версиях за начало космоса принималась Ночь (Нюкта), у позднейших орфиков — Яйцо, в третьих источниках — гомеровы Океан и Тефия, в четвертых — Зевс, в пятых — Хронос, в шестых — слитность Земли, Неба и Моря. Особенность мифологии орфиков заключается в последовательности космогонических и теогонических ступеней, которых насчитывается 12. Вот одна из версий: 1) Первовода; 2) Хронос (некий дракон времени); 3) влажный Эфир, беспредельный Хаос (не зияние, а «темный туман»), «туманный» Эреб; 4) Яйцо (мировое); 5) бог Фанес («сияющий», златокрылый); 6) Ночь (Нюкта); 7) ЭхиДна, Небо (Уран), Земля (Гея); 8) киклопы, титаны и титаниды (Кронос, Рея и др.); 9) Зевс; 10) богиня Кора-Персефона; 11) бог Дионис-Загрей (Дионис «первый»); 12) Человек.

В этой космотеогонии особенно важным является акт рождения Дио- ниса-Загрея от Зевса и Коры Персефоны, миф о его растерзании Титанами и его воскресении. Этот миф составляет первоначальную сущность всего орфизма, лежит в основании всех орфических мистерий. В изложении родословной богов орфики следуют Гесиоду, но с той существенной разницей, что они пытаются познать и то, «что было до неба», до начала теогонии, и то, что совершается по ее окончании, т. е. «тео- гонический процесс в его настоящем, который составляет содержание орфических мистерий Диониса»[130].

Данная схема орфической космотеогонии показывает, что орфические боги — отвлеченные понятия. В ней первоначальные состояния мира еще более демифологизированы и натурализованы, чем в гомеровской и гесио- довской. Здесь естественные (природные) состояния переплетаются с божественными существами. По сравнению с гомеровской картиной мира орфической космогонии более присуща идея развития, а по сравнению с гесиодовской — еще большая однолинейность, стройность и порядок. Уже в этой систематизации орфической мифологии просматривается присутствие зачатков философского мышления.

Другая важнейшая черта орфической космотеогонии, отмечаемая часто исследователями, — пантеистическая черта. Она выражается в том, что в поглощении Фанеса Зевсом можно видеть желание возвратить последнему роль верховного бога, которой миф необдуманно одарил «первенца богов» Фанеса. В одном из орфических сочинений сказано: «Зевс — начало, Зевс — середина, от Зевса явилось всё. Зевс — для земли и звездного неба основа… Зевс — дыханье всего… Зевс есть корень морей, луна он и солнце. Зевс — царь. Зевс — владыка всего»[131].

Однако самым характерным для орфического миросозерцания является то, что космотеогония орфиков прямо перерастает в своеобразную ан- тропогонию, согласно которой человек — не побочный продукт теогонии, а непосредственный результат, цель космического процесса. Именно своей антропологией орфики оказали значительное влияние на становление ранней греческой философии. В частности, им принадлежит впервые высказанная в европейской традиции мысль о том, что земная жизнь — страдание, зло. Пребывание души в теле является для нее страданием. Тело — гробница, темница для души, а потому цель жизни — освобождение души от тела. После смерти тела душа, тут же вселяется в другое тело. Как известно, эта идея бессмертия и переселения души стала краеугольной не только для античной, но и христианской антропологии.

   З.З.1.4. Мудрость «семи мудрецов»

Наконец, четвертый источник, из которого произрастает семя греческой философии, — мудрость «семи мудрецов». Отношение в историко-философской литературе к этому источнику весьма скептическое и неоднозначное. Сведения о «семи мудрецах» в разных источниках столь разнятся, что даже в древности они воспринимались как литературное измышление, сказание. У Платона в диалоге «Протагор» сказание о семи мудрецах воспринимается уже как общепризнанное предание, Диоген Лаэртский так же расценивал сведения о них как о «толках» разного рода. И тем не менее согласно сложившейся традиции считается, что существовали различные списки с именами мудрецов, которых было значительно больше, чем семь. Так, по сообщению известного историка философии Э. Целлера их было 22 мудреца из самых различных эпох. Но их принято именовать «семью мудрецами», поскольку в каждом списке их было обязательно семь. Характерно то, что во всех списках, во-первых, четыре имени (Фалес, Солон, Биант, Питтак) встречаются постоянно, во-вторых, имя Фалеса называется всегда первым[132]. Так, в самом раннем списке, принадлежащем Платону, фигурируют имена: Фалес Милетский, Питтак Митиленский, Биант из Прие- ны, Солон, Клеобул Л индский, Мисон Хенейский, лаконец Хилон. Наряду с ними чаще всего упоминаются имена Периандра, Анахарсиса, реже — имена Пифагора, Орфея и Акусилая.

От этих «семи мудрецов» до нас дошли их краткие, достопамятные мудрые изречения, афоризмы, в которых выражена в обобщенной, всеобщей форме жизненная, житейская практическая мудрость. Такого рода высказывания, афоризмы общего характера Аристотель обозначал греческим термином «гнома».

По своему содержанию и назидательному стилю выражения большинство гном представляют собой нравственные максимы, что свидетельствует о формировании нравственного самосознания эллинов. Все дошедшие до нас гномы принято подразделять на три вида. К первому виду гном как раз и относятся нравственные {этические) изречения. Вот некоторые из них: Клеобул: 1. «Мера лучшего всего». 2. «Отца надо уважать».

   3. «Будь здоров и телом и душой». 3. «Лучше быть ученым, чем неучем».

   4. «Будь сдержан на язык. Удовольствие обуздывай». 5. «Силой не делай ничего».

Солон: 1. «Ничего слишком». 2. «Не лги, но говори правду». 3. «Родители всегда правы». 4. «Не будь дерзким». 5. «Почитай богов». 6. «Знаешь — так молчи».

Хилон: 1. «Старшего уважай». 2. «Над попавшим в беду не смейся».

   3. «Язык твой пусть не обгоняет ума». 4. «Повинуйся законам». 5. «Не желай невозможного». 6. «Обуздывай гнев». 7. «Ничего слишком; всё хорошо, что в меру».

Питтак: 1. «Знай меру». 2. «Владей своим». 3. «Что возмущает тебя в ближнем, того не делай сам». 4. «Друга не хули и врага не хвали: не расчетливо это».

Биант: 1. «Большинство людей дурны». 2. «Берись [за дело] не спеша, а начатое доводи до конца». 3. «Соображай, что делаешь». 4. «Слушай побольше». 5. «Говори к месту». 6. «Бери убеждением, а не силой».

   7. «Приобретай: в молодости — благополучие, в старости — мудрость».

Второй вид гном — это изречения более чем нравственные, они имеют глубокий мировоззренческий, философский смысл. К ним принадлежит следующая гнома Хилона — «Знай себя». Правда, по другим источникам, это пресловутое изречение приписывается Фалесу.

И, наконец, третий вид гном — гномы Фалеса: 1. «Старше всего существующего бог, ибо он не рожден». 2. «Прекраснее всего мир, ибо он есть произведение бога». «Больше всего пространство, ибо оно всё содержит в себе». 2. «Быстрее всего ум, ибо он обегает всё». 3. «Сильнее всего необходимость, ибо она имеет власть над всем». 4. «Мудрее всего время, ибо оно открывает всё»[133].

Если проанализировать эти изречения Фалеса, то сразу бросается в глаза их принципиальное отличие от предыдущих типов гном своей логической и лингвистической структурой. Если первые два вида гном имеют назидательный, поучительный характер, без обоснования того, почему надо поступать так или иначе, то изречения Фалеса представляют собой по содержанию мудрые мировоззренческие афоризмы, в которых содержится объяснение того, что утверждается, иными словами, дается ответ на вопрос «почему?». А, как известно, с ответа на этот вопрос началась история теоретического, обоснованного, полученного дедуктивным способом, знания. Это были первые шаги на пути к греческой философии.