3. Марксова критика плюрализма. Плюрализм и иррациональность

3. Марксова критика плюрализма.

Плюрализм и иррациональность

Вульгарная политическая экономия вырастает как попытка найти выход из тех затруднений и противоречий, в которых запуталась классическая политическая экономия. Она хорошо видит противоречие между теорией Рикардо и реальной действительностью (непосредственной эмпирией) капиталистического производства. Но пытается она решить это противоречие – в противоположность тому направлению, на котором искал разрешения противоречий Рикардо, – не дальнейшим развитием трудовой теории стоимости, а на основе «более конкретного» и полностью свободного от «догматизма» классической политической экономии воспроизведения реальности, «как она есть». «В то время, – пишет Маркс, – как классическим и потому критическим политико-экономам форма отчуждения причиняет затруднения и они пытаются путем анализа совлечь ее, вульгарная политическая экономия, напротив, как раз в той отчужденности, в которой противостоят друг другу различные доли стоимости продукта, чувствует себя впервые вполне у себя дома: подобно тому как схоластик чувствует себя в своей стихии, имея дело с формулой: „бог-отец, бог-сын и бог-дух святой“, так вульгарный экономист относится к формуле „земля – рента, капитал – процент, труд – заработная плата“. Ведь это есть та форма, в которой на поверхности явлений эти вещи кажутся непосредственно связанными друг с другом, а потому и та форма, в которой они живут в представлениях и в сознании агентов капиталистического производства, находящихся в плену у этого способа производства. Вульгарная политическая экономия считает себя тем более простой, естественной и общеполезной, тем более далекой от всяких теоретических хитросплетений, чем более она на самом деле занята только тем, что переводит обыденные представления на доктринерский язык. Поэтому, чем в более отчужденном виде она воспринимает формы капиталистического производства, тем ближе она к стихии обыденных представлений, т.е. тем более она плавает в своей собственной природной стихии» (2, XXVI, ч. III, 528 – 529).

Плюрализм становится методологическим принципом вульгарной политической экономии. Теоретическое обоснование он находит в философских концепциях эмпиризма. Так, согласно точке зрения одного из ярких его представителей, У. Джемса, «мир есть Единое» лишь постольку, поскольку «мы узнаем из опыта связность его, Единое в стольких отношениях, сколько мы наблюдаем различных типов соединения. Но он также и не есть Единое в стольких отношениях, сколько мы наблюдаем различных типов разъединения» (15, 94). «Мир, в котором мы живем, – говорит Джемс, – существует как нечто рассеянное, разбросанное; он представляется нам в виде бесчисленного множества единичных вещей, связанных между собой различным образом и в различных степенях» (15, 161). «За… фактами (опытом. – Ред.) нет ничего. Если рационалист начинает настаивать, что за фактами имеется основание для фактов, возможность фактов, то „жесткий“ эмпирик указывает ему, что он просто берет голое имя какого-нибудь факта и провозглашает его сущностью, делает из него за спиной факта какой-то дубликат» (15, 161). Естественно, что с такой точки зрения субстанция есть бессмысленное понятие, удвоение мира. «Немного, кажется, есть вещей, имеющих для нас меньшее прагматическое значение, чем субстанции, так как мы не можем прийти с ними ни в малейшее соприкосновение» (15, 58). Естественно также, что при таком понимании действительности и логика рассуждений о ней должна быть противоположной логике рационализма, основывающейся на понятии (категории) субстанции.

Окончательный вывод, к которому приходит У. Джемс, рассматривая в рамках своего «радикального эмпиризма» проблему «единого и многого» (монизма и плюрализма), гласит: «Единство мира, как его обыкновенно понимают, представляет собой возвышенный, но лишенный всякого содержания принцип» (15, 103). С этой точки зрения признание субстанции, внутреннего, генетического единства действительности есть просто «фикция», не имеющая реального аналога и возникающая в силу каких-то чисто субъективных устремлений людей. Это своего рода «вера». «Чтобы истолковать надлежащим образом абсолютный монизм, – пишет Джемс, – надо быть мистиком» (15, 96). И этот вывод вполне оправдан, если исходить из того понимания реальности (и опыта), из которого исходит эмпиризм. Но все дело в том, что само это понимание ложно. В предыдущей главе мы пытались показать реальное основание этого свед?ния действительности к плоскости непосредственно эмпирического существования. Точно так же и плюрализм имеет реальные корни. Это, как было отмечено выше, выражение извращенности и отчужденности форм эмпирического существования от субстанции. Такое представление реальности приводит неизбежно к плюрализму принципов в теории, к объяснению одного и того же различными, часто прямо противоположными «принципами». Поэтому и теоретические результаты, к которым приходит исследователь, плюралистически трактующий действительность, оказываются весьма далекими от истинно научного осмысления ее.

Маркс отмечает, что отказ от попытки проникнуть во внутреннее единство, субстанцию форм движения капитала неизбежно приводит к апологетике существующей действительности, к утверждению ее ложной видимости как самой истины. Плюралистическая форма, в которой предстают различные доходы в повседневной практике капиталистического способа производства, пишет он, «оказывает очень большие услуги апологетике». В формуле «земля – рента, капитал – процент, труд – заработная плата» различные формы стоимости выглядят просто как «посторонние и индифферентные друг для друга, как всего лишь различные, без антагонизма. Различные доходы проистекают из совершенно различных источников, один – из земли, другой – из капитала, третий – из труда. Следовательно, они не находятся друг с другом во враждебной связи, ибо вообще не находятся ни в какой внутренней связи. Если тем не менее они в производстве действуют вместе, то это есть гармоническое действие, выражение гармонии…» (2, XXVI, ч. III, 529). А это как раз и есть то, что нужно буржуазии, что для нее полезно.

Расцвет вульгарной политической экономии и соответствующих ей методов мышления Маркс связывал не просто с тем фактом, что классическая политическая экономия оказалась в тупике противоречий, неразрешимых на основе той логики, которой она руководствовалась, а прежде всего с тем обстоятельством, что в силу развития противоречий капиталистического способа производства интересы буржуазии пришли в противоречие с требованиями научного анализа общественных форм, в которых совершается производство в условиях капитализма.

Непоследовательность классической политической экономии в проведении принципа монизма при объяснении всех явлений капиталистического способа производства была вызвана и сложностью самой проблемы, исторической неразвитостью метода научно-теоретического анализа. В своем развитии классическая политическая экономия создавала предпосылки для целостного, научного объяснения всей капиталистической системы. Метод анализа, которым она руководствовалась, является, по словам Маркса, «необходимой предпосылкой генетической трактовки, понимания действительного процесса формообразования в его различных фазах» (2, XXVI, ч. III, 526). Для вульгарной политической экономии, которая приходит на смену научной буржуазной политической экономии, плюрализм становится сознательно применяемым принципом мышления. А эмпирическая философия оправдывает этот принцип как принцип «строго научного» анализа, лишенного всякой «метафизики» и вытекающих отсюда «неприятностей».

Плюрализм – выражение непосредственно эмпирического восприятия действительности. Поскольку плюрализм (точно так же как фетишизм) является «объективной формой мышления» (Маркс), он выполняет определенные прагматические функции в системе капиталистического производства. Но рано или поздно «практически правильные» плюралистические представления неизбежно должны обнаруживать свою несостоятельность в той же самой практике, из которой они естественным образом вырастают. Именно на практике подтверждается ложность обыденного, эмпирического сознания. И Маркс прямо указывает этот момент в движении капиталистического способа производства, когда разоблачаются эти иллюзии и приоткрываются его тайны. «Этой видимости самостоятельности различных элементов, к которым всегда сводится процесс производства и которые он всегда вновь воспроизводит, кладут конец кризисы» (2, XXVI, ч. III, 545). Во время кризисов та же самая практика смешивает и опрокидывает все, казалось бы, «логичные» представления, принимающие видимость за подлинную действительность. Та же самая практика навязывает прямо противоположные представления относительно доходов, их источников, их взаимного отношения и т.д. Если оставаться на позиции «строгого эмпиризма», то неизбежно надо принять эту антиномичность и иррациональность за подливную логику бытия. При ближайшем рассмотрении этой позиции оказывается, что предлагаемая эмпириками «основа» науки – «факты, как мы их видим», – не более как топкое болото. Плюрализм прямехонько приводит к иррационализму, к отказу от логики, всяких объективных норм и законов. И поэтому, например, тот же Джемс спокойно заявляет о своем разрыве с логикой. Он скорее соглашается «быть частичкой столь иррационального и насквозь плюралистического мира» (15, 177), чем покинуть (т.е. критически преодолеть в науке) сферу опыта.

Действительный выход из всех антиномий и затруднений, в которых запуталась классическая политическая экономия и во власти которых полностью находится вульгарная (эмпирическая) политическая экономия, был найден Марксом, и только им. Материалистическая диалектика и есть современная ступень в развитии логики научно-теоретического мышления.

Только на этой основе могут быть решены антиномии политической экономии. Но этот путь для буржуазной политической экономии закрыт раз и навсегда, так как объективный анализ внутреннего единства форм доходов неизбежно приводит к раскрытию тайны капиталистической эксплуатации, тайны прибавочной стоимости и тем самым к признанию преходящего характера капиталистического способа производства. Поэтому не удивительно, что до сих пор буржуазная политическая экономия повторяет в той или иной форме, с теми или иными модификациями уже давно выдвинутые и почти столь же давно теоретически разбитые, научно несостоятельные положения относительно доходов и их источников. В современной буржуазной политической экономии ни один экономист не может обойтись без теории факторов производства. Диалектическая логика для нее абсолютно неприемлема.