Некоторые черты креативности

Уже первое приближение к анализу креативности позволяет увидеть в нём собственно креативное. Что же это?

1). Креативность именно как следствие лишённости внешней человеку данности – ведь создаваться нечто должно из «ничего», из «пустоты» – основывается на человеческом активизме. В основе креативности лежит деятельность (активность) голого и, если так можно выразиться пустого человека. Другими словами, человека бездарно-го. Ведь так и есть: креативный активист не полагается ни на какие внешние силы и дарения. Он самонадеянно полагается только на себя. В определённом смысле креативность и есть семантический синоним бездарности, понятой, конечно, не в ругательном, а в буквальном смысле этого слова. Но такое определение специфики креативности было бы недостаточным, ибо опиралось бы только на отрицание признака «быть одарённым». Как известно, отрицательные определения не являются правильными. 2). Что же может человеческий активизм обнаружить в условиях своей лишённости? Как проявляется этот активизм в обстоятельствах ему совершенно чуждых и даже враждебных? Креативный активизм имеет в своём распоряжении человеческую данность, «наполненную» лишённостью. В этих условиях креативному активизму ничего не остаётся, как только комбинировать «наличную лишенность»[194]. Не способный ничего создать – в буквальном смысле «сотворить» – креативный активист берётся «организовать», буквально – «сконструировать», а ещё точнее – сымитировать, процесс творения[195]. Именно поэтому креативный активист – это всегда имитатор. Запомним эту специфическую его черту.

3). Креативный активист понимает, что создать ничего не может. Не может в принципе. Что ему остаётся? Вообще, что делал бы, допустим, любой энергичный графоман, если бы вдруг осознал, что он не поэт, что ему этот род творчества не доступен? Отказался бы от своих притязаний? Нет, энергичный графоман никогда бы на это не пошёл, иначе зачем энергичность? У него остаётся только один путь: уравнять себя с одарённым, путём обоснования тезиса о том, что нет никакой особой поэзии и что поэзия есть только миф, а в реальной жизни графоман и поэт равны. Так и с креативным активистом. Ему ничего не остаётся, как только обосновать тезис: творчество и креативный активизм суть одно. А ещё лучше – попытаться убедить окружающих в том, что никакого особого творчества, помимо креативного активизма, вообще не существует. Не существует просто потому, что сегодня он, креативный активист, выражает суть нашей эпохи, а поэтому монопольно владеет правом решать: что есть творчество.

Не отсюда ли все эти креативные проекты, креативные программы, креативные поколения, креативные идеи (заметим, что последнее выражение является не просто откровенной, но, я бы сказал, вызывающей глупостью, причём дважды: 1) разве идеи, по самой своей сути могут быть не креативными, даже в его, креативного активиста, смысле? 2) в изначальном же, платоновском, смысле «креативная идея» – это «деревянное железо», ибо идеи не творят из «ничего», а порождают [13, с. 158]). На последнем примере превосходно видно как креативный активист может не только перетолковать, но даже извратить идеи Платона. В одной из своих предыдущих работ [14] я уже обращал внимание на то, что светский эсхатологический проект – «прогресс человечества» – претерпел за последние сто лет очередное превращение образа и сменил исполнителя. Если начиная с XVII в. таким исполнителем вызвалась быть нововременная наука, которая обещала сделать человечество счастливым, то начиная приблизительно со второй половины XX столетия таким исполнителем вызвалась быть техника. Но ни первая, ни вторая так и не объяснили нам: почему же счастье человечества расположено именно в будущем, а также почему и наука, и техника обязаны каждая по-своему удостоверять это будущее в настоящем в виде некоторой гарантии этого будущего – новизны? Именно отсюда такая непомерно огромная роль этой новизны в нашем современном мире: ведь новизна (новация) – это гарант и свидетельство будущего (о будущем) в настоящем.

Именно благодаря этому вырисовывается ещё один облик (специфическая особенность) креативного активиста – инноватор.

Здесь я не буду перечислять все нелепости, связанные с особой ценностью новизны в жизни современного человека, ибо все они были подробно рассмотрены во второй главе «Возможности техники»[196]. Не буду и заново повторять вопрос, ответ на который все креативные активисты, по-прежнему утаивают и замалчивают [14, с. 121].

Теперь (и только теперь), когда мы рассмотрели наиболее существенные черты креативности и её носителя – креативного активиста, мы можем перейти к анализу тех нелепостей, с которыми неминуемо сталкивается всякий креативный активист и которые дезавуируют его попытки выдать свою организующую активность за творчество. Назовём такие нелепости, дабы не покидать смысловое поле «креативности», подходящим для этого словом – креатизмы.