11

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

11

Примечание к №9

Тема двойничества, псевдонимности, подмены и измены, наконец самозванства, достигла в русской культуре и истории размеров невероятных.

Цепь измены – Курбский, Тушинский вор, Пугачёв, декабристы и далее, вплоть до 17-го. Просто «Измена». Само русское государство возникло вследствие сложной сети нейтрализующих друг друга измен (16). Благодаря измене татарам и измене татар, измене литве и измене литвы, наконец измене русским и русских.

В князе Курбском уже измена устоялась, упростилась до простого целенаправленного акта (так как устоялось и само государство: первый русский царь – Иван Грозный). «Измена» очень чётко прослеживается не столько по самим событиям, сколько по их зловещей интерпретации. В самом деле, кто такой тот же Курбский? – Человек с более чем тёмной биографией. Но кем его считали в ХIХ веке? – «Первым русским интеллигентом». О самом Курбском, предателе родины и садисте, мучившем людей в водяных ямах, кишащих голодными пиявками, – об этом Курбском, достойном сыне своего времени, ничего не сказано. Но гигантски, неправдоподобно много сказано о самой «русской интеллигенции», способной на такие вот аналогии. «У России нет интеллигенции, а есть предатели родины». Этот вой захлестывающей все условности радости по поводу любой неудачи русского государства. Каким праздником было для интеллигенции поражение в крымской или русско-японской войне! И готовили измену главную, страшную. Столетиями к ней подходили, создавали такого человека, который пошёл бы на все. Вообще на всё.

И видно сейчас, видно невооружённым глазом. Вот Пугачёв. Всего один факт. В 1772 году связался с выведенными из Польши раскольниками и по их совету перешёл в Польшу. С польской территории явился на Добрянский форпост и объявил себя «польским уроженцем Емельяном Ивановым сыном Пугачёвым». Ему, как польскому эмигранту, выдали русский паспорт. С этим паспортом Пугачёв отправился на Яик и повел агитацию среди казаков, уговаривая их переселиться на Кубань и перейти в турецкое подданство. При этом сулил большие деньги. В этом же году началась война с Польшей. Дело-то ЯСНОЕ. И вот на это ясное дело наворочена мифология о народном восстании, о крестьянской войне. Более ста лет наворачивали и довели легенду до блеска, ввели Пугачёва в пантеон героев либерально-демократи-ческого эпоса. А ведь простой здравый смысл подсказывал наиболее естественное решение. Да если бы даже Пугачёв не был шпионом (17) и диверсантом. При всей сумме фактов, а их сотни, вплоть до непосредственного участия польских инсургентов в восстании, нужно было бы десять лет на одной ножке скакать, чтобы доказать невиновность Пугачёва. Вот покажите себя в деле, докажите, что он не шпион и не диверсант. А я посмотрю. А докажете – зевну: ну что ж, бывает. Да что там! Пугачёва нужно было лет сто считать даже нерусским по национальности. И только к 1872 году, как– нибудь выходя из университетской библиотеки, сказать вскользь товарищу: «А знаешь, Емелька – наш, русачок. Да и не был завербован». – «Какой Емелька? Чернодыров? (20) Вожак волнений в Оренбургской губернии при Павле I?» – «Не-ет, Пугачёв. Который при Екатерине II». – «Ах этот… Иди ты, я и не знал. А впрочем, Бог с ним».

Вот это здоровый, крепкий миф.