804

Примечание к №791

Флоренский вдвойне византиец.

Характерна его стилистическая беспомощность. Флоренскому не хватило русской крови на превращение «хитроумия» в «художество». Розанов сказал о нём:

«Вся натура его – ползучая. Он ползёт, как корни дерева в земле. Воздух – наиболее отдалённая от него стихия. Я думаю, он вовсе не мог бы побежать. Он запнётся и упадет. Всё – к земле и в землю».

Действительно, как нелепы попытки «взлететь» в «Столпе».

Бердяев назвал это произведение «стилизованным православием». По сути, может быть и верно, но с точки зрения формы никакой СТИЛИЗАЦИИ, вообще СТИЛЯ у Флоренского нет. Жалкие, бескрылые подпрыгивания:

"Но небо блекло и выцветало, как уста умирающей. Небо умирало и с ним умирала вся надежда на лучшее будущее. Меркли и выцветали, как ланиты умирающей, все благие порывы и ожидания. С края небосвода, едва-едва ветром доносилась тоскливая частушка:

Последний раз, последний час,

последнее свиданьицо.

Мы скоро не увидим вас,

и близко расставаньицо."

Это написано Флоренским без тени иронии. Как, впрочем, и такая фраза:

«Слёзы в дружбе – это то же, что вода при пожаре спиртового завода: больше льют воды – больше вздымается и пламя».

Логико-математические выкладки с привлечением теоремы Георга Кантора Флоренский перебивает восклицанием:

«Я остановлюсь на методе Г.Кантора, – того самого Кантора, о котором столько раз доводилось толковать нам с тобою (лирический „друг“ – О.) на раздолье медленно волнующихся хлебов, около опушки берёзовой рощи и дома, пред пылающей печью».

Добрый Ваньюшка! Помнишь ли ты, как мы пили водку из самовара и, играя на гуслях, читали вслух Э.Гуссерля!

Нет, до СТИЛИЗОВАННОГО православия тут ещё очень далеко. (823)