874

Примечание к №842

Да в известном смысле Октябрь и есть следствие этой задержки.

Октябрь и литература. Вот Дилемма. Компенсацией за задержку интеллектуального роста в ХIХ в. послужил рост душевный. Отказавшись от чистого мышления, русское «я» осуществилось во сне и фантазиях, в форме великого мифа русской литературы. В развитии литературы (литературы такого рода) сказалась, в конечном счёте, религиозная одарённость русского народа. Но и его умственная слабость. Неизбежность? – Да… Почти. Почти, ибо в русской истории случайность играет огромную роль. Если бы Лобачевский стал русским Гауссом. Если бы Сперанскому удалось открыть русским попам, этим прирождённым учёным, путь в университет. Если бы на престоле оказался император-философ, как Фридрих II, или императрица, как Екатерина II, но в ХIХ веке. Есть десятки «бы». А вся Россия стоит на «бы». Так что могло бы. Почему я так уверен? Да потому, что в результате, к концу ХХ века, к этому и пришли. Возьмите самый серьёзный, самый позитивный русский журнал середины прошлого века, и вы увидите, какая это всё «литература», «рассказы», «повести» и «романы». И возьмите самый литературный журнал последнего времени. И вы увидите, что литературы там нет. Статьи по экономике и внешней торговле вперемешку с романами, но романами, которые в сущности те же статьи, те же монографии. И написанные профессиональными экономистами, статистиками, мелиораторами. А в ХIХ веке статьи по экономике писали писатели.

От литературы остался лишь стиль, способ, воспоминание. Я говорю не о хорошей и плохой литературе, с этим «все ясно», а о литературе вообще. Литература как миф, как способ осмысления мира и способ овладения миром истлела, исчезает. Последние её остатки исчезают на глазах. Без воли конкретных людей, само собой, как геологический процесс. Ещё лет 25-50 литература продержится на ностальгии, по инерции. И всё – провал лет на 100, (886) на четыре поколения. И это при бурном развитии других областей духовной жизни.