284

Примечание к с.21 «Бесконечного тупика»

Набоков, гениально реконструировавший в «Даре» мир русского интеллигента

В общем по своим смутным политическим взглядам Владимир Владимирович был всё-таки либералом, причём либералом русским. Но врождённое чувство иронии, нетерпимость ко всякой глупости и фальши позволили ему нарисовать убийственно-исчерпывающий образ «русского интеллигента». В «Даре» «честный» редактор эмигрантской газеты отвергает рукопись Чердынцева (факт, имевший место на самом деле: редактор «Руля» Гессен отказался публиковать повесть Набокова о Чернышевском):

«Я полагал, что это серьёзный труд, а оказывается, что это беспардонная, антиобщественная, озорная отсебятина. Я удивляюсь вам».

«Ну, это, положим, глупость», – сказал Фёдор Константинович.

«Нет, милостивый государь, вовсе не глупость, – взревел Васильев, гневно перебирая вещи на столе … – Нет, милостивый государь! Есть традиции русской общественности, над которыми честный писатель не смеет глумиться»".

Устройство стола Васильева-Гессена хорошо показал Чехов, мастер злорадно-скользящей характеристики:

"На столе ничего случайного, будничного, но всё, каждая мельчайшая безделушка, носит на себе характер обдуманности и строгой программы. Бюстики и карточки великих писателей, куча черновых рукописей, том Белинского с загнутой страницей, затылочная кость вместо пепельницы (308), газетный лист, сложенный небрежно, но так, чтобы видно было место, очерченное синим карандашом, с крупной надписью на полях: «Подло!»"

Советская литература тенью за два поколения до 17-го существовала. А в количественном отношении и господствовала. 17-й это лишь окончательно отделившаяся от хозяина андерсеновская тень.