626

626

Примечание к №597

1967—1977 – это отказ от еврейской фронды при разрастании процесса демократизации вширь

Сейчас уже можно что-то противопоставить еврейской элите. Евреи по-прежнему и в интеллектуальном, и в духовном отношении превосходят русских, но уже не настолько, чтобы был невозможен сам диалог.

В сфере идей физическая сила, грубая ругань значат очень мало. Необходим духовный разгром. Сколько ни называй Шестова евреем и, следовательно, человеком, чуждым русской культуре, от этого ничего не изменится. А вот написать книгу, где доказывается, что Лев Исаакович взял определённую русскую тему, а именно тему интеллектуальной альтернативности, релятивности, и стал её очень монотонно варьировать, так что в результате получился «апофеоз», то есть нечто очень серьёзное, солидно основательное и фундаментальное – «апофеоз беспочвенности», и доказать, что это противоречие выявляет совершенно нерусский характер его философии и что при этом он все же близок русской мысли, так как тема-то русская, мелодия-то (не аранжировка) русская, – вот если так повернуть, то Шестов будет осмыслен русским логосом и из врага превратится в мальчика на побегушках. Конечно, в 60-е о таком и речи быть не могло. На посмевшего только бы навели «духовное ружьё», ещё и не прицелившись как следует, и тот бы испарился. А сейчас борьба все же возможна. Конечно, с общим преимуществом еврейского логоса, но возможна. И, в конечном счете, небезуспешна.

Всё же задача сложнейшая. Даже русская эмиграция оказалась не в силах её решить. Она оставила интересный материал, наметила новые подходы, но проиграла и погибла. Высшая причина её уничтожения – поражение духовное. Евреи доказали: она жить не должна (763). Действительно, доказали. Ну и что же оставалось? Мне вот еще в школе почти доказали, что я не должен жить. Это как колдун. Поднимает руку – умри! – и человек умирает. Тут же, на месте. Или через день, два, три. Через месяц, год. Но умирает. И вовсе не потому, что он тёмный дикарь. А у него отнят смысл жизни, слово, энергия. Внешне по-другому, но в сущности так же гибнут просвещённейшие и цивилизованнейшие люди. И не только люди, но и страны, народы. Ведь России в начале века сказали – умри. (853)

Но у русского ума, вообще слабого, есть все же некоторые особенности. И этих «особенностей» хватит по крайней мере на то, чтобы господствовать (духовно, что неизмеримо сложнее) в своей же стране.