Свобода, равенство и государство.

Свобода, равенство и государство.

Непростой проблемой теории либерализма является равенство в его соотношении со свободой; тем более если рассматривать равенство и свобо­ду с точки зрения идеи социального государства, а ее в свою очередь — с позиции идеологии социальной справедливости.

Дело в том, что в общественной жизни, особенно в рос­сийских условиях, идея социального государства связыва­ется не только со "вторым поколением" прав человека, но не меньшей мере с началами социальной справедливости, а следовательно, равенства между людьми.

Что ж, своего рода непреложной аксиомой является по­ложение о том, что политическое и юридическое равенство людей (и прежде всего равенство перед законом и судом) — это непременный, обязательный атрибут политического ре­жима демократии, гуманистического права, правозаконности. В условиях современного гражданского общества оно было конкретизировано принципом равных свобод для всех и по­ниманием их как субъективных прав[187] — словом, как равен­ство в гуманистическом праве. Верно и то, что "современный либерализм, как еще в начале XX века утверждал П. Новго­родцев, стремится продолжить принцип равенства в сферу уравнения социальных условий жизни"[188].

Корень вопроса равенства людей в современном обще­стве — в фактическом равенстве людей, в необходимости его обеспечения, в том числе путем соответ­ствующей деятельности государства ("социального государ­ства"!).

И если в отношении помощи и льгот таким социально обездоленным людям, как старики, дети, многосемейные, инвалиды, другие нетрудоспособные, оправданность соци­ально-обеспечительной деятельности государства не вызы­вает ни тени сомнения, то нужно сразу же с предельной четкостью пояснить, что вопрос о фактическом равенстве касается в основном уровня материальных благ людей в связи с функционированием свободной, основанной на кон­куренции рыночной экономики.

Впрочем, тут нужны еще два пояснения.

Первое. Поставленный вопрос в очень малой степени затрагивает функционирование рыночной экономики в связи с нынешним положением людей в России. Сложившееся в последние годы кричащее фактическое неравенст­во в российском обществе (с поражающей весь мир безумной роскошью, в которой обитают новорусские богатеи, и с со­циальной обездоленностью большинства населения) — не результат функционирования рыночного хозяйства (его в России в сложившемся виде еще нет), а последствие, за немногими исключениями, присвоения гигантских нацио­нальных богатств активистами партийно-комсомольской номенклатуры и криминализированного теневого капитала, воспользовавшихся для быстрого, поистине сказочного обогащения широкой свободой, неотработанными формами приватизации и отсутствием надлежащего государственно-правового регулирования.

И второе. За пределами рассматриваемого вопро­са остается та сфера действительности, которая, как уже говорилось ранее, не может и не должна быть подвластна рыночным методам, законам купли-продажи, — сфера, касающаяся воспитания, обучения, гражданственности. То есть область, где в социальной деятельности государства господ­ствуют принципы справедливости, тенденции к фактиче­скому равенству.

Возвращаясь к вопросу о фактическом равенстве лю­дей (и роли государства в этой сфере) в связи с функциони­рованием свободной рыночной экономики, следует в первую очередь определить исходный принцип, обусловливающий соотношение "экономической свободы" и "вмешательства го­сударства в свободную экономическую деятельность", и связанное с этим соотношением социальное неравенство лю­дей.

На мой взгляд, указанное соотношение с должной оп­ределенностью раскрыл крупный русский мыслитель-пра­вовед Б.Н.Чичерин. Он сформулировал положение о без­условном приоритете в экономике свободы и о недопусти­мости вмешательства государства в экономическую жизнь. Неравенство, возникающее при господстве экономической свободы, становится закономерным результатом движения промышленных сил (обратим внимание на эти слова!). Обос­новывая такой подход к вопросу о свободе и равенстве, Б.Н. Чичерин пишет: "Таков общий закон человеческой жизни, закон, действие которого может прекратиться только при совершенно немыслимом всеобщем уничтожении свободы"[189].

В другой работе ученый обращает внимание на еще одну сторону проблемы — на то, что именно человеческая свобода является основой действительного равенства. Как бы пророчески предвосхищая ситуацию, наступившую в результате "социалистической революции", когда упомянутое им немыслимое всеобщее уничтожение свободы реаль­но произошло, Б.Н. Чичерин пишет, что у социалистов "во имя равенства уничтожается то, что составляет саму его основу — человеческая свобода. Большего внутреннего про­тиворечия с истинной природой человека невозможно пред­ставить"[190].

Приведенные суждения, как мне представляется, ни­чуть не противоречат мысли П.Новгородцева о необходи­мости уравнения социальных условий жизни. Ибо такое "уравнение", в том числе в области обучения (или в нашей постсоветской обстановке — уравнение условий обретения собственности), — это именно равенство в условиях, кото­рые обеспечивают приоритет свободы в самом глубоком ее понимании, то есть как поприще для конкуренции, эконо­мического состязания, без чего нет свободного рынка. В та­ком же направлении строились мысли ряда других русских философов-правоведов либеральной ориентации. Как спра­ведливо подмечено в современной литературе, "они прини­мали идею "права на достойное существование", понимая под этим законно гарантируемое право на прожиточный минимум и образование. Либералы считали это не уступкой "государству", а устранением фактических препятствий на пути развития личной свободы граждан; не ограничением свободы конкуренции, но соблюдением правил "честной игры"[191].

Это же поистине замечательно, что фундаментальные положения об экономической свободе (да притом в соотно­шении с равенством) заложили именно русские философы-правоведы, по ряду принципиальных позиций предвосхищая идеи Хайека и Фридмена.

И в данной связи, пожалуй, можно утверждать, что идеалы свободы в экономике — это уже в какой-то мере российская интеллектуальная, духовная традиция.

С этой точки зрения высказанные в последнее время соображения о том, что на нынешнем этапе экономического развития нашего общества известное (сбалансированное) "ограничение свободы экономической деятельности"[192] и "вы­равнивание положения людей" оправданы и с позиции фак­тического равенства[193], пожалуй, в большей мере вызваны теми пороками утверждающегося у нас номенклатурного гоcyдарственного капитализма, которые были отмечены раньше, нежели функционированием рынка и различием положения людей, обусловленного "движением промышленных сил" на основе экономической свободы.

Но в этих суждениях есть пункт, который требует бо­лее обстоятельного рассмотрения. Это мысль о том, что в обществе, особенно российском, существует "необоримое стремление людей к равенству, которое возникло в давние времена и неуничтожимо никакими законами рыночной эко­номики"[194], что оно — "естественное стремление"[195], что обще­ство не может не считаться с "безудержной тягой людей к равенству и справедливости"[196], что, наконец, советский то­талитарный режим удерживался не только репрессиями, но и верой в осуществление при коммунизме равенства и справедливости; и поэтому недопустимо "стремление вы­теснить эту веру сегодня, заменить ее идеалами свободы, конкуренции, соревнования, неизбежно порождающих со­циальное неравенство"[197].

Приведенная мысль о равенстве как явлении естествен­но-неодолимого порядка требует сопоставления с рядом дру­гих положений и соответственно — критической проверки.

Прежде всего, в отличие от стремлений к свободе и собственности, которые действительно имеют серьезные естественно-природные предпосылки, у тяги к равенству таких предпосылок нет. По свидетельству этологов, в пер­вобытных сообществах "предков человека не могло быть и тени равноправия"; такого рода тяга к равенству наблюда­лась лишь у "зашедших в тупик и вторично деградировав­ших племен"[198]. Автор процитированной выдержки обращает внимание на то, что "первобытный коммунизм", с его якобы естественным равноправием, это выдумка кабинетных уче­ных прошлого века; и потому не случайно везде, где проводился коммунистический эксперимент, "вместо общества равенства возникали жесткие иерархические пирамиды, увенчанные окруженным "шестерками" тираном — "паха­ном"[199].

Но основное соображение — не факты из историческо­го прошлого (впрочем, и из настоящего тоже). Главное за­ключается в том, что действительное равенство возможно только в условиях свободы, и истинное равноправие, поро­ждающее необоримое стремление, — это равноправие свободных людей, находящее выражение в политическом равенстве, равенстве всех перед законом и судом, в гума­нистическом праве. Об этом говорит Б.Н. Чичерин, рассуж­дая о роли свободы в экономической жизни (см. приведенное выше высказывание). Таково же мнение А.Токвиля, на которого порой ссылаются при обосновании необоримости стремления людей к фактическому равенству. Вот что гово­рил А.Токвиль: "Демократические народы испытывают ес­тественное стремление к свободе" и "болезненно переживают ее утрату. Однако равенство вызывает в них страсть, пыл­кую, неутолимую, непреходящую и необоримую; они жаж­дут равенства в свободе, и, если она им не доступна, они хотят равенства хотя бы в рабстве"[200].

Итак, внимание! По Токвилю, у демократических на­родов (именно демократических) страсть — пылкую, неуто­лимую, непреходящую, необоримую — вызывает не просто равенство, а равенство в свободе, и только тогда, когда ра­венство в свободе недоступно, они хотят "равенства хотя бы в рабстве". Что ж, грустное наше прошлое и впрямь под­тверждает, что если нет равенства в свободе, то вместо него, да еще при отсутствии всего того, что сделало бы людей "демократическим народом", возникают мелкие и коварные страстишки любой ценой добиться "равенства в нищете", "в дележе остатков с барского стола", "в равной приближенности к пахану", "в равной пайке и одинаково-теплом месте на нарах"[201].

А сейчас еще раз — слово Б.Н.Чичерину, который, под­черкивая роль государства в обществе, вместе с тем соглаша­ется с Гумбольдтом в том, что "излишней регламентацией" и "вмешательством государства во все дела" "подрывается са­модеятельность и тем самым умаляются материальные и нрав­ственные силы народа, который привыкает во всем обращаться к правительству, вместо того, чтобы полагаться на самого себя"[202].