2. Современные буржуазные социологические теории

Характерной чертой многих современных буржуазных социологических теорий является апологетика капитализма. Даже отмечая отдельные отрицательные стороны капиталистического общества, они преследуют задачу доказать «естественность» и «жизнеспособность» частнособственнических отношений и тем самым оправдать их. Многие буржуазные социологи находятся на передовой линии антикоммунизма.

Старые традиционные школы буржуазной социологии — органическая, психологическая, географическая и т. п. — ныне не сошли с арены, но претерпели значительные изменения, приспособились к новым условиям идеологической борьбы. Получили распространение новые школы и направления, преимущественно неопозитивистского толка. Модными стали учения, которые сводят социологию к изучению группового и индивидуального поведения при помощи метода психоанализа.

Большое распространение в буржуазном обществе получили теории «единого индустриального общества» и «постиндустриального общества», «конвергенции» двух систем и т. д. Эти теории обычно имеют своей общей основой так называемые концепции «технологического детерминизма».

Под условным названием «технологический детерминизм» объединяются буржуазные учения, которые особо подчеркивают роль производительных сил, роль техники в общественном развитии, игнорируя в то же время экономические, производственные отношения.

С особой отчетливостью этот взгляд отстаивается американским экономистом и социологом У. Ростоу, автором книги «Стадии экономического роста. Некоммунистический манифест».

Попытка Ростоу рассматривать исторический процесс, его главные ступени в зависимости от уровня развития производительных сил симптоматична. Она свидетельствует о своеобразном отражении марксистской концепции общественного развития в современной буржуазной социологической мысли ¹⁸⁰. Однако за видимостью объективного учета некоторыми буржуазными социологами достижений марксистской социологической мысли, и в особенности экономического учения К. Маркса, скрывается отрицание марксизма в целом, его диалектического метода, его фундаментальных оценок и выводов. Так, Ростоу спешит предупредить. своего читателя, что в отличие от Маркса он не считает общественное производство фундаментом социальной структуры. Он пишет: «Хотя метод стадий роста состоит в экономической оценке общества в целом, он отнюдь не предполагает, что политика, социальная организация и культура являются только надстройкой над экономикой и выводятся исключительно из нее» ¹⁸¹

Причинно-следственные связи между экономикой и социально-политическими отношениями Ростоу пытается подменить взаимодействием, функциональной связью между ними. И в то же время рассуждения о взаимодействии материальных и нематериальных факторов, об их равноценности завершаются признанием, что побудительными мотивами экономического развития являются «внутренние потребности» людей, человеческие знания, желания, страсти и т. п. Так, подчеркивание роли производительных сил завершается едва замаскированным идеализмом в объяснении исторического процесса. В позднейшей своей работе «Политика и стадии роста» ¹⁸² Ростоу сделал попытку дополнить технический фактор общественного развития политикой, политической властью, с тем, однако, чтобы исключить ведущую роль экономического базиса.

Игнорирование производственных отношений позволяет представить капитализм и социализм как разновидности «единого индустриального общества». На искусственной и шаткой основе «технологического детерминизма» зиждется весьма популярная в буржуазных кругах теория «конвергенции», согласно которой научно-техническая революция ведет к сближению капитализма и социализма, к их слиянию, к смягчению и исчезновению борьбы противоположных идеологий. При этом дело представляется таким образом, будто современная научно-техническая революция сама по себе, без классовой борьбы, создает изобилие благ для всех, постепенно решает все социальные проблемы, упраздняет классы, классовые антагонизмы.

Сторонники теории «единого индустриального общества» берут такие общие для капитализма и социализма явления, как индустриальное производство, сходные приемы в его организации, роль науки, урбанизация и т. п., и оставляют в тени самое существенное, что отличает социализм от капитализма, — общественную собственность на средства производства, отсутствие эксплуатации, существования государственной власти, являющейся властью самого народа.

При внимательном изучении теорий «единого индустриального общества» и «конвергенции» выясняется, что их защитники заинтересованы не столько в конвергенции, в сближении социализма и капитализма, сколько в постепенном поглощении социализма капитализмом.

Рядом буржуазных социологов и экономистов отстаивается идея о том, что на смену индустриальному обществу в его капиталистическом и социалистическом варианте идет «постиндустриальное (послеиндустриальное) общество». В своем докладе, представленном VII Международному социологическому конгрессу в г. Варна, американский социолог Д. Белл пытался изобразить «постиндустриальное общество» как нечто уже существующее. Если верить его заявлениям, «постиндустриальное общество» начало формироваться в США в послевоенные годы. Это общество, по мнению его теоретиков, характеризуется в первую очередь вытеснением человека и человеческого труда из производства сверхмощной техникой, «интеллектуальной технологией», самыми высокими доходами, направляющей ролью в обществе и государстве научно-технической интеллигенции, вернее, ее верхушечных слоев (элиты). При ближайшем рассмотрении становится ясным, что «постиндустриальное общество» по существу своему является все той же разновидностью капитализма, с сохранением государственно-монополистической и иных форм частной собственности, с господством сверхмощных капиталистических монополий и другими атрибутами развитого капитализма.

Многие буржуазные социологические теории искажают суть государственно-монополистического капитализма, пытаются представить процесс «обезличивания» капиталистической собственности, возникновения и развития государственно-монополистической собственности как исчезновение капиталистов и самого капитализма. В действительности же государственно-монополистическая собственность, объединенная собственность могущественных слоев господствующего буржуазного класса и его государства, в полной мере сохраняет свою эксплуататорскую природу, имея своим источником все то же присвоение результатов прибавочного труда многомиллионных масс наемных рабочих.

Таким образом, отрыв производительных сил, техники от производственных отношений, от форм собственности стал методологическим приемом для извращения картины общественного развития вообще и капиталистического общества в особенности.

Это с особенной наглядностью можно проследить на примере одного из ранних направлений технократической теории, главными представителями которого выступили Т. Веблен, автор книг «Инженеры и система цен», «Отсутствующий собственник...», и Дж. Бернхем, автор книги «Революция управляющих». Они заявляют, будто в США осуществилась «мирная революция», выразившаяся в том, что собственники капиталов перестали распоряжаться ими, уступив свое место менеджерам (управляющим). Эти рассуждения если о чем-либо и свидетельствуют, то прежде всего о паразитической природе господствующего класса современного буржуазного общества, который в значительной своей массе перестал выполнять общественно полезные функции в процессе производства и обмена. Тот факт, что в определенной степени произошло разделение собственности и передача непосредственного управления производством в руки менеджеров, ничуть не означает исчезновение капиталистической собственности, власти капиталистов и их корпораций и господства такого коллективного капиталиста, как буржуазное государство.

Все эти теорий, пытающиеся доказать, что современный капитализм перестает быть капитализмом, подчинены единой цели — отрицанию правомерности социалистической революции, необходимости революционного преобразования капиталистического общества в социалистическое.

Некоторые буржуазные теоретики пытаются обосновать положение о том, будто каждый человек может достигнуть благополучия без уничтожения капиталистической системы хозяйствования в процессе социальной революции, выпячивая на первый план социальную мобильность, социальную подвижность, ссылаясь на факт перемещения людей из одного слоя в другой. Подобное толкование социальной мобильности используется также для провозглашения современного буржуазного общества «открытым обществом», где будто бы уничтожены жесткие перегородки между различными классами и социальными группами. Однако наличие миллионов людей — потомственных пролетариев, резервной армии безработных, непроходимые расовые барьеры, дух корпоративности, националистические и религиозные предрассудки, сохраняющиеся в самых развитых капиталистических государствах, красноречиво опровергают концепцию «открытого общества».

Наряду с откровенно апологетическими теориями современного капитализма в буржуазной социологии разрабатываются и такие теории, апологетическая сторона которых не выступает столь явно. Однако и эти теории выполняют определенные идеологические функции: их смысл и назначение состоит в том, чтобы противопоставить марксистской теории свою трактовку движущих сил и механизма функционирования общества.

Наряду с прямым отрицанием исторического детерминизма, с отрицанием закономерного характера исторического развития в буржуазной социологии наблюдается признание существования законов общественного развития на отдельных узких участках социальной жизни.

Так, американский социолог А. Инкелес заявляет, что перспектива научной социологии основана не только на повторяемости социальных явлений, но и на вере, что они регулярны или закономерны Но Инкелес спешит предупредить об узких границах действия этих законов: «Социологи сейчас отказались от поисков единой, всеохватывающей теории изменений. Вместо этого они пытаются заниматься изменением более конкретно, можно сказать более реалистично...»¹⁸³.

Вместе с тем в буржуазной социологии возникают концепции, претендующие на выражение некоторых более общих закономерных связей. Так рождаются всевозможные «законы» трансформации капитализма, «законы» конвергенции антагонистических социально-экономических систем, законы «социального действия» и т. д.

Признание детерминизма в современной буржуазной социологии ограничивается областью явлений, не угрожающих непосредственно коренным интересам буржуазии, — прогрессом техники и изменением общественных отношений в рамках буржуазного строя, и в то же время оно исключает детерминированность, объективную обусловленность революционной борьбы классов, ведущей к смене общественно-экономических формаций.

В буржуазной социологии значительное место продолжает занимать теория «социального действия», созданная американским социологом Т. Парсонсом и некоторыми его единомышленниками. Она претендует на то, чтобы быть законченной общей теорией «социального поведения», «всеобъемлющей» теоретической системой социологии.

Теория «социального действия» выражает главную установку буржуазной социологии — выявить методы и способы, с помощью которых индивид «принимал бы» действительность и тем самым подчинялся ей, другими словами, лучше приспосабливался к капиталистическим отношениям. Всю существующую в обществе систему общественных отношений данная концепция сводит к четырем компонентам: действующее лицо, или актер (actor), цель, средства, ситуация. В упрощенном виде эти элементы ограничены лишь начальным и завершающим. Эта теория, по сути дела, подменяет реальные отношения людей в обществе их представлениями. Функционирование социальной системы связывается ею с совпадением ожиданий одного человека и ожиданий другого. Общественные отношения сводятся к субъективной психологической и моральной установке одного человека по отношению к другому.

При этом индивид рассматривается большей частью в отрыве от объективной связи с классом, коллективом и т. д. Присущее реальному обществу богатство отношений между людьми подменяется совокупностью отношений индивида с индивидом.

Таким образом, теория «социального действия», в сущности, игнорирует тот важнейший факт, что действия людей определяются объективным местом человека в совокупности общественных отношений, и прежде всего в системе производственных отношений.

Решение возникающих в обществе крупных социальных проблем эта теория ищет не в изменении объективной действительности — экономики, социально-политической жизни, а в преобразовании только субъективной стороны — взглядов, представлений, ощущений людей, т. е., как писал немецкий социолог и психолог К. Левин, речь идет о «преобразовании поведения людей посредством преобразования их представлений» ¹⁸⁴. Состояния «равновесия», «стабилизации», «порядка» рассматриваются как главные в «социальной системе». Любая система социального действия, пишет Парсонс, «покоится на функциональной потребности в порядке» ². Такому поддержанию «порядка» в общественных отношениях должен служить социальный контроль, который призван уберечь общество от нежелательных отклонений, потрясений.

В процессе создания и развития теории «социального действия» в буржуазной социологии получил распространение

¹ К. Lewin. Resolving Social Conflicts. N. Y., 1948, p. 139.

² „Toward a General Theory of Action”. Ed. by T. Parsons and E. A. Shils. Cambridge (Massachusetts), 1951, p. 175.

структурно-функциональный анализ. Он стал чуть ли не ведущим способом исследования в буржуазной социологии.

Сами по себе структура и функция есть неотъемлемые стороны каждой социальной системы, каждого общественного организма. Диалектический метод, говорил В. И. Ленин, ссылаясь на Маркса, обязывает «смотреть на общество, как на живой организм в его функционировании и развитии» Каждая «система производственных отношений является, по теории Маркса,— подчеркивал он,— особым социальным организмом, имеющим особые законы своего зарождения, функционирования и перехода в высшую форму, превращения в другой социальный организм» ¹⁸⁵. Исторический материализм в качестве основных категорий структуры общества выделил понятия производительных сил и производственных отношений, материальных и идеологических общественных отношений, базиса и надстройки и т. д.

С точки зрения Т. Парсонса, Р. Мертона и других буржуазных социологов, основными компонентами социальной системы являются ценности, нормы, роли, институты. Функционирование этих структурных элементов якобы и образует, содержание развития общества. Оно сводится к взаимоотношению индивидуального сознания и общественного сознания — системы культуры, воплощающейся в совокупности норм, ролей, институтов. Механизм приспособления индивида к существующим заданным стандартам и нормам, т. е. механизм его социализации, оказывается главным предметом исследования буржуазной социологии.

В первом случае мы имеем материалистический структурнофункциональный подход к общественной жизни, во втором случае, по сути дела, идеалистический. Как признавал сам Парсонс, речь идет о «споре между объяснениями с позиций экономики или интереса и объяснениями на языке идей и ценностей» ¹⁸⁶.

Марксизм-ленинизм рассматривает структурно-функциональный подход как один из моментов научной методологии, но вовсе не абсолютизирует его, не превращает в единственный метод анализа общественных явлений. Наряду с процессами функционирования он выделяет процессы зарождения и развития, превращения одной социальной системы в другую. В буржуазной социологии структурно-функциональный метод превращается, по существу, в главнейший инструмент анализа общественного целого, взаимосвязи образующих его частей. Классовая направленность его заключается в том, чтобы оправдать «целостность» и «устойчивость», равновесие системы капиталистических общественных отношений. Главный принцип, проповедуемый им, сводится к формуле: все, что имеет место в обществе, должно иметь место. Поэтому Парсонс и его последователи стремятся выявить только те механизмы социального регулирования, которые могли бы обеспечить поддержание и сохранение общественной системы в заданном «нормальном состоянии». Так, в тщательно завуалированной форме выступает тенденция защиты капиталистических социальных отношений. Но в эпоху динамических социальных преобразований, падения отживших общественных порядков, в век революционных преобразований статический, абсолютизированный структурно-функциональный анализ обнаружил свою полную несостоятельность. Многие его сторонники начали апеллировать к принципу развития, но само развитие они понимали как вульгарный эволюционизм. Историческая обстановка вынудила также буржуазных социологов развивать «теорию конфликтов», заостренную против марксистско-ленинского учения о классовых антагонизмах и борьбе. Сторонники «теории конфликтов» пытались свести классовые, социально-политические противоречия к «психологическому противостоянию» представителей различных социальных слоев. Все эти новые веяния в современной буржуазной социологической теории особо отчетливо обнаружились во многих выступлениях буржуазных теоретиков на Международном конгрессе социологов в Торонто (1974 г.). Эти выступления свидетельствовали о лихорадочных попытках буржуазной социологии найти новые «аргументы» в защиту обреченного буржуазного порядка.

3. Буржуазная эмпирическая социология

Буржуазные социологические теории, разработавшие аппарат структурно-функционального анализа, способствовали широкому росту конкретных эмпирических исследований, нацеленных на изучение поведения отдельных индивидов и небольших групп.

Вместе с тем развитие эмпирической социологии стимулировалось главным образом практическими потребностями функционирования, капиталистической общественной системы. Стремление рационально организовать производство, обеспечить получение максимальных прибылей заставило буржуазию содержать целую армию социологов, занимающихся вопросами организации производства, трудовых отношений и т. п. С целью усилить контроль над всей общественной жизнью буржуазия стала пользоваться информацией и практическими советами социологов о мерах воздействия на поведение людей, о путях предотвращения революционных взрывов и потрясений и т. д.

Прикладные, специализированные отрасли начали выделяться, прежде всего в американской социологии, уже в первые годы XX в. На место социолога-мыслителя, создателя обобщенных социологических систем, пришел социолог-эмпирик, интересы и кругозор которого ограничены строго определенными рамками данной узкой области социологии. Росла численность социологов, находящихся на службе у капиталистических монополий и правительств, выполняющих их прямые заказы. Увеличилось число отделений социологии в колледжах и университетах. Американский социолог Г. Барнс писал, что в 1948 г. американская социология пришла к стадии, в которой систематизация была постепенно, но почти полностью заменена специализацией даже в более ограниченной области описания и анализа.

Выделение в буржуазной социологии специализированных областей усиливалось по мере того, как разрабатывались конкретные количественные методы эмпирического исследования на основе методологии позитивизма. Это методы опросов, интервью, обозрения, сравнения, обработки статистических данных, выборочных фактов с помощью различных шкал, таблиц и т. д.

Появляются работы, занимающиеся конкретной методикой эмпирического социологического анализа. В первую очередь это совместная работа социологов Ф. Знанецкого и У. Томаса «Польский крестьянин в Европе и Америке» (1918—1920 гг.), в которой они подробно изложили методику изучения личных документов, выборочных случаев и тому подобные эмпирические приемы. В книгах Р. Э. Парка и Э. У. Берджесса в 20-х годах развивается комплекс методов и приемов исследований, которые в дальнейшем послужили образцом для буржуазных социологов при работе в конкретных областях социологии. Американский социолог П. Ф. Лазарсфельд разработал так называемую «латентную структуру», т. е. технику обработки количественных данных, представленных в виде различных факторов. Социолог Дж. Э. Ландберг уделил большое внимание уточнению методов количественной обработки фактических данных при помощи различных измерений, статистики и т. д.

В современной буржуазной эмпирической социологии насчитывается несколько десятков специальных областей. Главные из них: социология социальных изменений, социальной патологии, социальных институтов, социального планирования, социальной дезорганизации, социального контроля, социальной структуры, социальной стратификации, социальной мобильности, элиты, общественных коллективов, групповой жизни, социометрия, городская социология, сельская социология, социология занятости, человеческих отношений, индустриальная социология, политическая социология, социология общественного мнения, культуры, образования, массовых средств связи, социальная психология, экология, социология религии, семьи и брака, досуга, спорта, социология личности, преступлений, криминология, социология населения; демография, социология рас и расовых отношений, этнических групп и этнических отношений, социология войны и мира и т. д.

Внутри каждой из этих областей выделились десятки других подразделений. Например, городская социология включает: городское планирование, урбанизацию и планирование, городскую экологию и др. Социология личности занимается вопросами: личности и культуры, социальных факторов в развитии и конфликтов личности, социологических и психологических факторов, воздействующих на личность, социальной психологии личности и т. д.

Одной из крупных областей является социология социальных проблем. В ней затрагиваются различные проблемы, поднимаемые ходом развития капиталистического общества: индустриальных и этнических отношений, образования, социального планирования, войны и мира и т. д. Целью таких исследований являются большей частью практические советы по «улучшению» ситуации, т. е. попытки смягчить противоречия капиталистической действительности.

Практическую задачу помощи капиталистическому бизнесу решают индустриальная и заводская социология. Первые работы по индустриальной социологии появились в 10-х годах, но особенно бурное развитие этой отрасли относится к 30-м годам, после мирового кризиса 1929—1933 гг. Буржуазные социологи обратились к изучению производственной деятельности людей, форм их отношений на капиталистических предприятиях, особенно взаимоотношений администрации и рабочих, места и роли профсоюзов на заводах и фабриках. Ныне в этой отрасли работают сотни социологов, причем многие из них — непосредственно на производстве в качестве «консультантов», «экспертов», «советников» и т. п. Их цель — такая «отработка» и «налаживание» взаимоотношений рабочего, с одной стороны, и хозяина, администратора — с другой, чтобы результатом этого был рост выпускаемой продукции и, следовательно, прибылей капиталистов. Они занимаются вопросами стимулов и психологии труда, подготовки рабочих, перспектив развития рабочих с ростом промышленности, взаимоотношений между рабочими и мастерами, между профсоюзами и администрацией, проблемами безработицы и ее влияния на производственный процесс и др. Заводская социология, основателем и пропагандистом которой являлся Э. Мэйо, представляет разновидность и часть индустриальной социологии.

Осуществляемые индустриальной и заводской социологией исследования перекликаются с проблематикой социологии «человеческих отношений», которая, правда, не ограничивается рамками индустрии. Она изучает взаимоотношения людей в разных областях труда, увязывая их с более широкой сферой социальных отношений.

Одно из видных мест в буржуазной социологии занимают проблемы групповой жизни. Буржуазные социологи ссылаются на то, что вся человеческая жизнь есть групповая жизнь; везде люди живут во взаимодействии с другими людьми. Не вскрывая причин, определяющих саму групповую жизнь людей, не выявляя среди многочисленных человеческих связей решающих производственных связей, буржуазные социологи ограничиваются описанием разных сторон жизни групп. Проблемой малых групп людей (связанных друг с другом непосредственными отношениями) занимается так называемая социометрия, основателем, которой является Дж. Морено, изложивший свою концепцию в книге «Социометрия». Свою программу он сформулировал следующим образом: «Вместо анализа социальных классов, состоящих из миллионов людей, мы занимаемся тщательным анализом небольших групп. Это отход от социальной вселенной к ее атомарной структуре» Социометрия является примером безуспешных попыток буржуазных социологов «преодолеть» классовые конфликты капиталистического общества путем улучшения психологических отношений внутри малых групп и перенесения этого микроклимата «симпатизирующих» друг другу людей на общество в целом.

Буржуазным эмпирическим исследованиям присущи общие черты.

Во-первых, они носят очень узкий, ограниченный характер, так как обычно опираются на опрос небольшой группы людей.

Во-вторых, они, как правило, носят поверхностный характер, не в состоянии проникнуть в суть явлений, вскрыть их внутреннее содержание. Описательность вместо объяснения — характерная черта исследований в специальных областях социологии. Американский социолог А. Дэвис справедливо замечал: «Из профессиональной литературы по социальным проблемам мы можем легко узнать, как случилось, что Джек Доу в юности стал преступником, но мы гораздо меньше узнаем о глубоких связях юношеской преступности с социальной структурой как целым. Почему в нашем обществе существует преступность, каким интересам она служит, от каких неудач становится она лекарством? Такие вопросы обыкновенно обходятся в академических исследованиях социальных проблем... » ¹⁸⁷.

Эмпирические исследования чаще всего пронизаны субъективизмом. Это проявляется, с одной стороны, в том, что конечное объяснение изучаемых фактов они усматривают в социальном поведении человека, в социально-психологических явлениях. С другой стороны, любые трактовки, в том числе «экономические» большей частью базируются на выявленном в результате опроса мнении людей.

Узкий эмпиризм конкретных исследований в буржуазной социологии, крайнее дробление исследуемых объектов, поверхностное фактоописательство и т. д. стали подвергаться резкой критике даже со стороны социологов-теоретиков — П. Сорокина, Р. Мертона, П. Лазарсфельда и др Так, выступая на IV Международном социологическом конгрессе, Р. Мертон говорил: «Социологи деятельно занимаются изучением тривиальных проблем, в то время как все, что касается действительно значимых проблем человеческого общества, остается неизученным... Несмотря на то что войны и эксплуатация, бедность, несправедливость и неуверенность отравляют жизнь людей, общества или угрожают самому их существованию, многие социологи занимаются проблемами, столь далекими от этих катастрофических явлений, что они являются безответственно мелкими» ¹.

Однако призыв к созданию научной социологии, органически синтезирующей теорию и эмпирический анализ и потому способной дать верную картину общественной жизни, ее важнейших этапов и перспектив развития, не может быть реализован из-за классовых позиций буржуазной социологии, ее ограниченной методологии.

Буржуазная социология, как теоретическая, так и эмпирическая, не в состоянии дать ни целостной научной картины общества и его развития, ни последовательно научного анализа отдельных сторон капиталистической действительности. В современных условиях кризис буржуазной социологии выражается и в том, что она вынуждена в различных формах отражать приспособление капитализма к новой обстановке, пользоваться социальной демагогией, проповедовать идеи «модернизации», «роста», «развития».

Но сложнейшие социальные проблемы современности не могут быть разрешены без точных научных знаний об обществе и общественном развитии. Такие знания дает марксистско-ленинская философия и социология.

Вместе с тем социологи-марксисты не игнорируют, а учитывают тот богатый фактический материал, который накоплен буржуазной эмпирической социологией при изучении отдельных сторон и явлений капиталистического общества, ставят себе на службу тщательно разработанную ею технику, методику конкретных социальных исследований.

В. И. Ленин писал, что когда речь идет об общей теории политической экономии, то здесь нельзя верить буржуазным экономистам, ни единому их слову, но в то же время когда речь идет о фактической стороне экономической жизни капиталистических стран, то здесь марксисту нельзя обойтись без исследований буржуазных экономистов. Эти слова Ленина применимы и для характеристики отношения социологов-марксистов к буржуазной социологии и ее результатам.

Развитие конкретных социальных исследований на основе теории и метода исторического материализма составляет одну из насущных задач социологов-марксистов. Эти конкретные социальные (в том числе и социологические) исследования призваны обогатить марксистскую социологию, исторический материализм и своими выводами помогать практике коммунистического строительства.

¹ Цит. по статье: П. Федосеев, Ю. Францев. Буржуазная социология в тупике,— «Коммунист», 1959, № 17, стр. 96.

Мы рассмотрели основные проблемы марксистско-ленинской философии — диалектического и исторического материализма. Сделаем некоторые выводы.

1. Марксистская философия была вызвана к жизни коренными потребностями революционной борьбы рабочего класса, призванного покончить с системой капиталистических отношений и построить бесклассовое коммунистическое общество. Она стала могучим теоретическим инструментом научного познания и революционного преобразования мира.

Марксизм явился закономерным результатом всего предшествующего развития передовой общественной мысли. Марксистская философия в критически переработанном виде вобрала в себя все ценное, что было достигнуто в результате более чем двухтысячелетнего развития философии, общественного сознания.

2. Развитая и обогащенная В. И. Лениным с учетом нового исторического опыта и новых достижений науки, марксистская философия сыграла выдающуюся роль в теоретической, идейной подготовке и в победе социалистической революции в СССР и других странах. Материалистическая диалектика, являющаяся душой марксистско-ленинского учения, была и остается испытанным орудием анализа общественного развития. Она помогает вскрыть внутренние противоречия современной эпохи, современных экономических, социально-политических и духовных процессов, выработать научно обоснованную стратегию и тактику марксистско-ленинских партий, руководящих борьбой трудящихся против сил империализма.

Вооруженные материалистической диалектикой, марксистско-ленинские партии социалистических стран выявляют общие закономерности и особенности общественного развития в условиях социализма, специфику взаимоотношений дружественных классов и наций, реальную диалектику перехода от социализма к коммунизму. Знание закономерностей социалистического и коммунистического строительства помогает находить решающие звенья в цепи исторического развития, мобилизовать массы, вовремя выбирать наиболее гибкие и эффективные для каждого

исторического этапа формы и методы руководства экономической, политической и культурной жизнью страны.

Велико значение марксистско-ленинской философии в современной идеологической борьбе. Выступая против идеологии империализма, марксистско-ленинская философия высоко держит знамя социального прогресса, подлинного и действенного гуманизма, глубокой веры в светлое будущее человечества, в великие творческие возможности передовой человеческой мысли.

3. Философия марксизма-ленинизма является специфической формой научного освоения мира. Опираясь на достижения науки, подытоживая развитие всемирно-исторической практики человечества, она воспроизводит динамично развивающуюся картину мира, выступает как обобщенное научное философское мировоззрение. Она дополняет множество специальных методов частных наук общим философским методом, одинаково пригодным для всех отраслей знания, вооружает их исходными методологическими принципами исследования. Диалектико-материалистическая философия ориентирует науку на все более глубокое познание мира, не прибегая к допущениям, противоречащим духу, сущности научного знания. Она не ставит границ человеческому познанию, не абсолютизирует те или иные достижения науки, а обосновывает необходимость раскрытия все новых и новых сторон, закономерностей окружающего мира.

Наконец, марксистская философия и социология дают возможность глубже понять существо и значение происходящей в XX в. революции в науке и технике, показывают ее различные социальные последствия в условиях капитализма и социализма.

4. В философии марксизма-ленинизма строгая объективность, научность сливаются с партийностью. Революционные прогрессивные цели, которые она отстаивает, позволяют ей ничуть не скрывать свою классовую природу, свою партийность в отличие от современной буржуазной философии, которая вынуждена прикрываться лозунгами «беспартийности» и «надклассовости». Марксистско-ленинская философия продолжает традиции воинствующего материализма прошлого, нетерпимого ко всякого рода предрассудкам. Она открыто и последовательно борется против всех разновидностей религиозно-идеалистического, метафизического извращения картины мира, против защиты и увековечения отживших социально-экономических и политических систем. К этой борьбе она привлекает всех передовых мыслителей капиталистических стран, которые испытывают серьезную тревогу за судьбы народов, за судьбы мира и человечества.

5. Важнейшим принципом марксизма-ленинизма является связь теории с практикой, проверка теоретических положений на практике, развитие теории на основе обобщения практического

опыта. Это делает марксизм живым, творческим учением, непримиримым ко всякому застою мысли, духовному консерватизму, догматизму и начетничеству. «Не может быть догматизма там, где верховным и единственным критерием доктрины ставится — соответствие ее с действительным процессом общественно-экономического развития...» ¹⁸⁸. Истины марксистско-ленинской философии не дают готовых решений ни общественной практике в целом, ни какой-нибудь отдельной отрасли научного знания. Она требует конкретного применения своих положений с учетом специфических особенностей изучаемых явлений.

Будучи несовместима с догматизмом, философия марксизма-ленинизма отвергает и ревизионизм. Последний под видом творческого развития марксистской теории отбрасывает коренные истины марксистско-ленинского учения, касающиеся преимущественно основных закономерностей классовой борьбы в капиталистических странах, социалистической революции и социалистического строительства. Объективный диалектико-материалистический анализ общественных явлений подменяется субъективизмом или буржуазным объективизмом.

«Противоборство сил капитализма и социализма на мировой арене, равно как и попытки разного рода ревизионистов выхолостить революционное учение, исказить практику социалистического и коммунистического строительства,— говорил на XXIV съезде КПСС Л. И. Брежнев,— требуют от нас и дальше усиленного внимания к проблемам теории, ее творческому развитию... Убедительность критики буржуазных и ревизионистских наскоков на нашу теорию и практику в огромной степени усиливается тогда, когда она опирается на активное и творческое развитие общественных наук, марксистско-ленинской теории» ¹⁸⁹.

6. Творческое применение марксистско-ленинской теории требует ее глубокого усвоения. «...Социализм, с тех пор как он стал наукой,— писал в свое время Ф. Энгельс,— требует, чтобы с ним и обращались как с наукой, то есть чтобы его изучали» ¹⁹⁰. Это относится и ко всем другим составным частям марксизма-ленинизма, и в частности к диалектическому и историческому материализму. Нельзя быть сознательным, убежденным коммунистом без изучения марксистской философии. Так учил В. И. Ленин.

Чтобы успешно применить на практике принципы марксистской философии, нужно вникнуть в их суть, осмыслить, усвоить, а для этого необходимо систематически и глубоко их изучать, прежде всего по первоисточникам, по трудам классиков марксизма-ленинизма.

Марксистско-ленинская философия — важнейшая составная часть современной мировой культуры. Поэтому степень интеллектуального развития личности ныне определяется и глубиной знания философии и социологии марксизма-ленинизма, умением применять их в созидании нового мира.

Глава XIX. РОЛЬ НАРОДНЫХ МАСС И ЛИЧНОСТИ В ИСТОРИИ 883

Основы марксистско-ленинской философии Учебник

Заведующая редакцией Р. К. Медведева Редактор А. Н. Голубев Младшие редакторы Ж П. Крючкова и Е. С Молчанова Художественный редактор Г. Ф. Семиреченко Технический редактор О. М. Лыгина

ИБ № 2051

печать с матриц 13.12.78. Формат 60 X 90 1/16. Бумага типоц л 29. Учетно-изд. л 31,45. Тираж 300 000 (150 001—300 ТОЙ Заказ 3449. Цена 1 р. 10 к.

Политиздат. 125811, ГСП, Москва, А-47, Миусская пл.. 7.

Ордена Ленина типография «Красный пролетарий». 103473, Москва, И-473, Краснопролетарская, 16.