6.3.1. Философия Г. В. Лейбница

? 6.3.3Л. Диалектический метод Г. В. Лейбница

, В отличие от своих предшественников — Декарта и Спинозы — немецкий философ Готфрид Вильгельм Лейбниц (1646-1716) пытается разрешить проблему обоснования, поставив перед собой задачу объяснить многообразие мира из содержания его субстанциальной основы. Для этого он разграничил мир на два уровня: уровень сущности и уровень явления, ⁴ чтобы объяснить, как из монизма сущностей вырастает плюрализм явлений. Методологическим средством для решения этой проблемы у Лейбница служит его знаменитый диалектический метод, суть и содержание которого он выразил в следующих основополагающих принципах:

   1) принцип всеобщих различий: в мире все вещи неповторимы, на мировой лини развития нет двух совершенно одинаковых вещей;

   2) принцип тождественности неразличимых вещей: две вещи, у которых все свойства первой являются свойствами второй, и наоборот, абсолютно тождественны, т. е. представляют собой одну и ту же вещь под двумя именами. Данный принцип носит явно формально-логический характер и его действие распространяется не только на реальные вещи, но и на логически существующие (возможные) объекты;

   3) принцип непрерывности: все вещи восходят вверх по ступням совершенства незаметными переходами. Данный принцип фактически утверждает, что на мировой линии монад нет пропусков, и вещи, располагающиеся на ней, составляют континуум;

   4) принцип дискретности (монадности): каждая вещь индивидуальна, атомизирована, самодостаточна, самостоятельна, целостна;

   5) принцип полноты и всеобщего совершенства: наш мир содержит в себе всю полноту возможных в нем вещей и в этом смысле совершенен. Иными словами, нашему миру присущ «максимум существования»;

   6) принцип перехода возможного в действительное: все вещи стремятся перейти из возможного в действительное состояние, как в более совершенное. Возможное — всё, что логически мыслимо. Действительное — фактически мыслимое. Сущность и есть как раз возможное явление действительности; объединенный закон тождества: а) собственно закон тождества; б) закон противоречия; в) закон исключенного третьего;

   7) закон достаточного основания: все вещи и знания о них имеют основание для своего существования;

   8) принцип всеобщей связи: взаимосвязь всех вещей в мире, выражающаяся в распространении аналогий и в универсальности теоретических законов;

   9) принцип максимума и минимума: минимум сущности порождает максимум существования. Иными словами, наш мир столь гармонично устроен, что юн позволяет достичь максимума результатов при помощи минимума средств. Таковы основополагающие принципы диалектического метода Лейбница, представляющего собой по сути упорядоченную, открытую систему. Несмотря на многообразие составляющих ее принципов, всё же она пронизана одним всеобщим духом, одной идеей — всё во всем, всеединства, истоки которой восходят к досокра- тику Анаксагору и которая получила свое дальнейшее развитие у Николая Кузанского.

   6.3.3.2. Учение о монадах

У Лейбница эта идея нашла свое выражение в его учении о монадах. Декартовским двум субстанциям и единой спинозовской субстанции Лейбниц противопоставляет множество субстанций, именуемых им монадами. В понятии монада заложено основание для разрешения тех проблем, трудностей, с которыми столкнулся Спиноза. В центре философии Лейбница, как и Спинозы, находится понятие субстанции, которое служило для немецкого мыслителя ключом к самой глубинной философии. Но он совершенно иначе определяет понятие субстанции, чем Спиноза и вообще картезианская философия. Лейбниц, возражая против картезианского определения субстанции как нечто независимого, могущего быть понятым само по себе, утверждает, что можно постигнуть нечто самостоятельное без того, чтобы это было субстанцией. Таким у него выступает сила деятельности как нечто существенное и первоначальное. Стало быть, существует некая сила деятельности, которая, не будучи субстанцией, может мыслиться не менее независимой, чем субстанция.

Понятие субстанции Лейбниц пытается прояснить в связи с понятием деятельной силы, которая заключает в себе влечение, желание, страсть, поэтому эта сила становится деятельной через самое себя, она сама себя побуждает к действию. И это сила по сути всегда есть влечение и действие. Под силой в данном случае понимается не физический принцип, а принцип метафизический, духовный, принцип чистого разума, ибо она принадлежит к тем сущностям. Которые не могут быть представлены наглядно, как и природа души и поэтому доступны только разуму. А потому положение, что сила есть сущность субстанции означает не что иное, как субстанция есть субстанция лишь благодаря простому духовному принципу. «В общем, как справедливо заметил Л. Фейербах, — существо философии Лейбница сводится к следующему: только сила есть бытие в метафизическом смысле; Всякое существование, всякая реальность сводится к понятию силы»[680]. Но поскольку у Лейбница сила есть нематериальная сущность, а духовная, душа, то можно утверждать, что только душа и есть принцип деятельности.

Понимание силы Лебницем как метафизического принципа знаменует собой важную точку поворота от картезианско-спинозовского философствования, утверждавшего полную противоположность между духовной и телесной природой, мышлением и протяжением, к новой философии, снимающей эту противоположность понятием силы. Сила выражает духовную и телесную природу, стало быть, единосущность всех вещей и потому должна быть приравнена к понятию субстанции. Иными словами, сила должна быть мыслима только как субстанция, и, наоборот, субстанция может быть мыслима только как сила.

Итак, Лейбниц мыслит природу вещей как силу, а последнюю — как субстанцию, а именно как деятельную, постоянно активную субстанцию, ибо без субстанции нет деятельности, без деятельности нет силы, без силы нет ни духа, ни тела.

Всё вышесказанное дает основание утверждать, что деятельность — основной принцип философии Лейбница. Для него деятельность — основа индивидуальности, причина того, что существует не одна субстанция, а множество субстанций. Для Лейбница существование субстанции не возможно без деятельности. Только деятельность определяет субстанцию в собственном смысле. Стало быть, деятельность составляет сущность субстанции. А поскольку присущая субстанции деятельная сила, заключена в ней самой, то правильно было бы говорить о деятельности самой по себе, самодеятельности. И эту силу самодеятельности Лейбниц связывает с единичностью, индивидуальностью. А это значит, что понятие субстанции в понимании нашего философа не может быть сведено к понятию единой, всеобщей субстанции, скорее речь у него идет о бесконечном числе субстанций, осуществляемых в индивидуальном единстве. Лейбниц индивидуализирует субстанцию, для него индивидуальность есть сущность, понимаемая как множество самодеятельных сил, поэтому он дает ей собственное имя — монада. В этом смысле существует столько подлинных субстанций, сколько есть монад. А последних существует бесконечное множество.

Каждая монада, которая для Лейбница суть «не что иное, как простая субстанция… не имеющая частей»[681], как бесконечно малая сущность, представляет собой некий замкнутый космос, ибо «монады вовсе не имеют окон, через которые что-либо могло бы войти или оттуда выйти»[682]. Эти простые субстанции философ именует монадами, душами или существами, аналогичным душам, первоначальными энтелехиями, жизнями, которые присущи не отдельной части существующего, а каждой его частице. Принцип духовности, жизни присутствует в каждой частице бытия, ибо это требует совершенство природы. Итак, всё что пребывает и существует в высшем метафизическом смысле есть душа, монада. Душа, монада составляет субстанцию природы. В данном случае понятие души, монады не следует смешивать с понятием сознания или воли. Душе свойственно лишь то, что она есть источник деятельности.

Поскольку природа монад заключена в их деятельной силе, а природа силы допускает бесконечную градацию влечения, стремления, которая бесконечно возрастает, то должно существовать бесконечное множество сил, бесконечное разнообразие монад. Бесчисленное множество монад образует бесконечный восходящий ряд существ, который олицетворяет собой высший закон монад, а стало быть, и высший закон Вселенной. Вселенная есть восходящий ряд монад: низшая сила необходимо стремится к высшей, подобно тому, как растительный мир в своих постепенных переходах стремится к животному, животное к человеку, человек к Богу. В низшей ступени должна быть вместе с тем сопредставляема и высшая ступень, так как к ней направлено стремление, в последней — опять-таки высшая и так далее до бесконечности. Следовательно, в каждой ступени или в каждой монаде должно заключаться представление обо всех остальных, т. е. обо всей Вселенной: в наиболее низкой — самое смутное, в наиболее высокой — самое ясное.

Все монады в совокупности составляют тот бесконечный ряд существ, который прогрессирует от несовершенного к совершенному. Существо тем совершеннее, чем отчетливее в нем представлено целое. Человек дает большее познание о мире, чем животное, поэтому человеческий индивидуум представляет мир отчетливее, чем животный, а стало, он совершеннее последнего.

Если все монады по природе своей одушевленные тела ил органические субстанции, то организмы должны различаться так же, как и монады: должны существовать низшие и высшие организмы, первые — суть несовершенные, вторые — совершенные монады. Монада тем совершеннее, чем больше других монад она представляет отчетливо. Высший организм есть не простая монада, а царство монад, и в этом царстве множество монад представляется с полной отчетливостью и ясностью одной-единст- венной.

В царстве монад низшее всегда подчинено высшему. Господствующей монадой является душа, подчиненные ей — ее телом, а целое — одушевленным телом, или организмом высшего порядка. Этот организм является как бы только одной монадой, тогда как в действительности он состоит из многих монад, тесно связанных между собой. В действительности подчиненные монады не только тела, а господствующие не только души: и те и другие монады — индивидуумы, одушевленные тела. Каждая монада как таковая есть одушевленное тело: душа и тело составляют один индивидуум, они суть две изначальные силы, выражающие бытие каждой монады; первая — высшая сила, второе — низшая.

Таким образом, в целом мир как совокупность всех монад составляет восходящий порядок образующих сил (энтелехий). Это восходящий порядок являет себя в виде телесного мира, прогрессирующего от неорганических форм к органическим, от низших организмов к высшим. Сам этот прогресс заключается в том, что силы вещей возрастают постепенно, что микрокосм всё более и более просветляется, становится содержательнее.

В широком смысле слова все монады суть души, но чтобы выразить различие между классами вещей, а именно: простыми, ощущающими и сознающими душами, Лейбниц первые именует просто монадами, «голыми» монадами, или энтелехиями, они составляют главным образом неорганическую природу. Эти монады «спят вечным сном». Второй уровень монад — души в узком смысле, которые обладают ощущениями и смутными созерцаниями. Этот класс монад составляют животные. Третий, высший класс монад — духи, они образуют души людей. Они обладают активным сознанием, памятью, способностью к рассуждению.

Каждая монада есть жизнь, ибо она есть самодеятельная сила. Животное есть душа постольку, поскольку оно ощущает свои представления, человек же — это дух, ибо он есть сознательное представление.

   6.3.3.3. Учение о предустановленной гармонии

Каждая сотворенная монада подвержена беспрерывному изменению, исходящему из некоторого внутреннего принципа, последней причины вещей, которая находится в необходимой субстанции. «Бог, — утверждает Лейбниц, — есть первая причина вещей… надо искать причину существования мира… в субстанции, имеющей в себе основание своего бытия, и, следовательно, необходцмой и вечной»[683]. Этой субстанцией, являющейся достаточным основанием всего разнообразия существующего, оказывается у Лейбница Бог, который в отличие от монад в собственном смысле, производных от Бога и именуемых производными монадами, представляет собой изначальную монаду С этой точки зрения Бог может быть назван монадой лишь в несобственном смысле.

В Боге заключается источник не только существований, но также и сущностей. Только благодаря Богу, который есть первичное единство, бесконечное многообразие монад сводится к единой сущности.

Отсюда ясно, почему мир, состоящий из бесконечного множества монад, обладает единой сущностью. Согласно Лейбницу, с самого своего рождения монады были гармонизированы Богом, этим, как его называет Лейбниц, «устроителем машины универсума», «зодчим». Он изначально установил порядок между монадами, по которой (которому) они в дальнейшем и развиваются. Лейбниц сравнивает Бога в этой его функции с часами, которые были так устроены и установлены Богом, что они на будущее время всегда соответствуют друг другу. Положив достаточное основание монадам, Богу нет необходимости вмешиваться в их жизнь, из которой исключается всякая случайность. Все в дальнейшем подчинено строгой необходимости, перед которой оказывается бессильным даже Бог. Над ним господствует логическая необходимость[684], ибо, по мнению Лейбница, как бы ни действовал Бог или природа, у природы всегда есть свои основания.

Это на первый взгляд парадоксальная мысль мыслителя становится вполне понятной, если иметь в виду, что на самом деле в конечном итоге предустановленная гармония коренится в природе вещей, а именно: она, по мнению Лейбница, имеет свое основание в сущности души. Безусловно, в свою очередь природа души задается и определяется Богом, но, упорядочив и согласовав между собой монады, Богу нет необходимости непосредственно вмешиваться в их дальнейшую жизнь. Будущая жизнь каждой монады непосредственно определяется их природой, которая есть не что иное, как разворачивание монады в соответствии с заложенной в ней Богом программой, настоящее всегда чревато будущим.

Итак, причина всякой гармонии заключается в том, что природа всякой простой субстанции, или монады такова, что ей последующее состояние есть результат ее предшествующего состояния. Правда, эта гармония в конечном итоге имеет свое внешнее основание в Боге, для которого «достаточно позаботиться о том, чтобы простая субстанция раз и навсегда была представлением о Вселенной со своей определенной точки зрения»[685].

А поскольку Бог в бесконечное многообразие монад вложил одну и ту же программу, то каждая монада — это не просто одна отдельная вещь, а есть весь мир монад, «живое зеркало универсума»[686], своего рода «сжатая Вселенная», микрокосм. Монада всё извлекает из своего собственного лона, она «смотрится» в себя, как в зеркало, и видит, в силу предустановленной гармонии, не только себя, но и весь мир монад. А это и есть «все во всем»[687]. В этом смысле каждая монада есть микрокосм, где в маленькой частице заключается то, что происходит и имеется в макрокосме в широком масштабе.

Эту свою мысль Лейбниц поясняет следующей аналогией: «И как один и тот же город, если смотреть на него с разных сторон, кажется совершенно иным и как бы перспективно умноженным, таким же точно образом вследствие бесконечного множества простых субстанций существует как бы столько же различных универсумов, которые, однако, суть только) перспективы одного и того же соответственно различным точкам зрения каждой монады»[688]. Всякая монада точно выражает все другие монады, ибо Бог, приводя всё в порядок, обратил внимание на каждую монаду, гармонизировав их таким путем, что «все дышит взаимным согласием»[689]. Основу этого «взаимного согласия», соответствия следует искать в предустановленной гармонии или в Боге. Все тела и вещи сообразуются в силу гармонии, предустановленной между всеми монадами, так как они все суть выражения одного и того же универсума.

С помощью принципа предустановленной гармонии Лейбниц пытается ' объяснить естественное соединение души с телом. Благодаря Богу передается воздействие одной монады на другую. По мнению Лейбница, поскольку, душа обладает совершенством и отчетливыми мыслями, Бог приспособил к ней тело и наперед и наперед сотворил и предусмотрел его в таком виде,

• что тело принуждается к исполнению желаний души, а поскольку душа несовершенна и ее представления смутны, Бог приспособил душу к телу ‘ так, что душа возбуждается под влиянием тех страстей, которые возникают из телесных впечатлений. «Бог с самого начала, — отмечает Лейбниц, — создал душу в таком виде, что она развивается и в строгом порядке пред- , ставляет всё, что совершается в теле, а тело — в таком виде, что оно само исполняет то, что требует душа»[690]. И хотя душа следует своим собственным законам, а тело — своим, но они сообразуются в силу гармонии, предустановленной между всеми монадами. В силу предустановленной гармонии тела действуют так, как будто бы вовсе не было душ, а души действуют так, как будто бы не было никаких тел. А вместе, продолжает свои рассуждения Лейбниц, оба действуют так, как будто бы одно влияет на другое. «При этом предполагается, — подчеркивает Лейбниц, — что каждая из этих субстанций действует на другую в меру своего совершенства и одна из них идеально зависит от другой — настолько, что основание происходящего в одной субстанции может быть передано тем, что совершается в другой. А это происходит уже вследствие решений Бога, с тех пор как Бог установил между ними гармонию»[691].

Таким образом, гармония, существующая между душой и телом, предустановленна и следует из божественной причины. Рассматриваемая через призму системы Лейбниц, эту гармония должна пониматься скорее не как то, что между душой и телом существует гармония, а как то, что душа есть гармония тела, а тело — гармония души. Первая и непосредственная причина этой гармонии есть сама монада и лишь поскольку монады созданы и сотворены Богом, его можно считать творцом лежащей в основе монады гармонии. И хотя душа и тело одинаковы по своей природе, тем не менее их природа не одного порядка, поскольку они относятся друг к другу как активная сила к пассивной или как цель к средству. Душа есть цель тела, а тело — средство души. Душа заключает в себе тело как необходимое средство своего самовыражения. Но тело как средство находится в двойном отношении к своей цели: 1) душа обуславливает тело и как условие тела — она есть потенция; 2) как осуществление тела, его конечная цель душа есть энтелехия.

Итак, душа заключает в себе тело как средство своего развития, и так как всякое развитие совершается согласно определенной цели, из каковой оно исходит как основа, то относительно можно сказать, что душа составляет основу и цель его. Стало быть, духовная сфера есть основа и цель телесного мира.

Таким образом, из всего вышесказанного можно заключить, что душа и тело суть те силы, которые составляют сущность каждой монады: последняя, стало быть, есть одушевленное тело. А так как каждая монада представляет собой простую и неделимую сущность, то душа и тело должны быть соединены неразрывно: они никогда не могут рассматриваться как отдельные или независимые друг от друга сущности, а потому монада есть одушевленное тело.

Так Лейбниц разрешил декартову проблему, выводя плюрализм явлений из монизма сущностей.