3. 1955 № 3 (стр. 172 –178). Насущные вопросы диалектического материализма

«Категории диалектического материализма». Ученые записки Ярославского государственного педагогического института имени К.Д. Ушинского. Кафедра философии. Вып. XVI (XXVI). Ярославль. 1954. 292 стр. Редакционная коллегия: Г.М. Штракс, Н.В. Пилипенко (гл. редактор), Н.В. Медведев.

Одной из наиболее важных задач диалектического материализма является исследование категорий научного мышления вообще, категорий марксистско-ленинской философии в особенности. До недавнего времени эта задача почти не привлекала внимания наших научных и преподавательских кадров, вследствие чего изучение философских категорий в высших учебных заведениях фактически оказалось в загоне. В лекционных курсах и учебных пособиях эти категории рассматривались обычно в качестве дополнения при характеристике той или иной черты марксистского диалектического метода и марксистского философского материализма. Ярким примером такого ошибочного в своей основе подхода к характеристике философских категорий является книга «Диалектический материализм», выпущенная Институтом философии АН СССР в 1953 году. В этой книге (одним из авторов которой является и пишущий эти строки) проблема сущности и явления рассматривается лишь в теме о познаваемости мира и его законов, ввиду чего у читателя может создаться впечатление, будто разграничение между сущностью и явлением существует лишь для познающего субъекта, а не вне и независимо от сознания и воли людей. Формулировка понятия закономерности как определенного типа связи явлений дается здесь при изложении учения диалектического материализма о взаимосвязи и взаимозависимости явлений. При таком способе изложения читатель не видит того, что закономерность представляет собой отношение между явлениями, находящимися в процессе изменения, развития, поскольку основы теории развития даются при изложении второй черты марксистской диалектики.

Теперь уже почти все согласны с тем, что ни одна из категорий не может быть сведена к проявлению одной из черт диалектического материализма. В журнале «Вопросы философии» появились отдельные статьи о категориях диалектического материализма. Однако читатель ждет от советских философских работников не отдельных статей, а больших исследований, монографий, обобщающих в свете вышеуказанной проблемы историю познания, современные данные науки и практики. В этой связи нельзя не отметить коллективный труд преподавателей кафедры философии Ярославского педагогического института «Категории диалектического материализма», опубликованный в конце прошлого года. Ценна прежде всего инициатива ярославских преподавателей философии: сознавая необходимость такого рода изданий, они первыми откликнулись на запросы советской общественности.

За последние годы в наших областных издательствах почти не публиковались книги по философии. Между тем в высших учебных заведениях, находящихся в областных центрах, работает много философов, ведущих исследовательскую работу. Пример ярославских преподавателей философии поучителен и в этом отношении: они дали серьезный коллективный труд, который, несомненно, принесет пользу преподавателям, научным работникам, учащимся.

Рецензируемый сборник состоит из небольшого введения – «О категориях диалектического материализма» – и ряда статей. Рассмотрим кратко эти статьи, их достоинства и недостатки.

Ф.Т. Архипцев в статье «Материя и движение» на большом фактическом материале показывает, что все свойства материи, которые открывают физика, химия и другие науки, являются специфическими свойствами определенных форм ее движения. Ни одно из этих свойств, отличающих одну форму движения материи от другой, не может быть универсализировано и не должно быть поэтому рассматриваемо как нечто абсолютное. Даже характеристика материи как вещества не охватывает всех присущих ей природных форм (не говоря уже об общественной жизни), поскольку свет, электромагнитное, гравитационное, ядерное поля представляют собой определенные проявления, виды материи, но веществом не являются. Единственным понятием материи, имеющим всеобщее значение, является философское понятие материи, гениальное определение которого дано В.И. Лениным на основе теоретического обобщения открытии новейшего естествознания с позиций диалектического материализма: материя есть объективная реальность, существующая вне и независимо от сознания и отражаемая в наших ощущениях, представлениях, понятиях.

Правда, и некоторые домарксовские материалисты характеризовали материю как объективную реальность, но все они отождествляли объективную реальность с определенными физическими, механическими состояниями материи. Только диалектический материализм доказал, что материя не сводима ни к одной из присущих ей форм движения.

Ф.Т. Архипцев подвергает справедливой критике тех советских философов, которые, как известно, утверждали, что существуют два понятия материи – философское и естественно-научное, – и тем самым отрицали тот несомненный факт, что лишь марксистско-ленинское философское понятие материи охватывает все ее формы и виды, весь объективный мир, в то время как любая естественно-научная характеристика материи имеет в виду лишь определенные формы ее движения, определенные свойства, структуру и т.п. Какие бы «новые» формы движения материи ни открыла наука, все они будут представлять собой объективную реальность, отражаемую нашим сознанием в чувственной и рациональной форме.

Значительный интерес представляет статья В.Я. Блюмберга «Пространство и время – основные формы существования материи». Автор статьи, являющийся, по-видимому, специалистом в области естествознания, обобщает большой фактический материал, характеризующий естественно-научное понимание пространства и времени, и на этой основе дает конкретное и обстоятельное изложение положений диалектического материализма по данному вопросу.

Разъясняя философское определение понятий пространства и времени, даваемое диалектическим материализмом, автор подчеркивает, что пространство и время являются внутренне присущими материи формами ее существования. Современное естествознание, показывающее, как изменяются специфические свойства пространства и времени в зависимости от распределения материальных масс, их структуры и движения, полностью подтверждает диалектико-материалистическое понимание этих коренных форм бытия материи как неразрывно связанных с содержанием материальных процессов. В этой связи В.Я. Блюмберг вскрывает рациональные черты в том понимании пространства и времени, которое дается общей и специальной теорией относительности, подвергая критике идеалистические философские выводы Эйнштейна. С этой же точки зрения характеризуется неевклидова геометрия, в частности геометрия Лобачевского, дающая более точное, чем геометрия Евклида, отображение геометрических свойств реального пространства.

В.Я. Блюмберг правильно указывает, что положения диалектического материализма представляют «коренную противоположность идеалистическому пониманию пространства и времени» (стр. 56). А несколько выше автор подчеркивает, что диалектико-материалистическое понимание пространства и времени представляет «коренную противоположность взглядам домарксовского метафизического материализма, отрывавшего пространство и время от движущейся материи» (стр. 53). Такая оценка отношения марксистско-ленинской философии к домарксовскому материализму и идеализму (хотя бы и по отдельному вопросу) вызывает законные возражения, поскольку в этом случае материализм и идеализм в домарксовскую эпоху ставятся автором фактически на одну доску, противоположность между ними в вопросе о пространстве и времени смазывается. Между тем Ленин в «Материализме и эмпириокритицизме», как известно, подчеркивает принципиальную правильность того понимания времени и пространства, которое дается Л. Фейербахом, показывая противоположность этой философской концепции домарксовского материализма идеализму Канта, Беркли и их эпигонов.

Утверждение В.Я. Блюмберга о том, что домарксовский материализм отрывал пространство и время от материи, требует по меньшей мере уточнения, поскольку никто из домарксовских материалистов не считал пространство и время нематериальными и почти все они доказывали бесконечность материи во времени и пространстве. В.Я. Блюмберг, очевидно, имеет в виду ньютонианскую концепцию времени и пространства как вместилища материи, которая, несомненно, вела к идеалистическим выводам. Эту концепцию в определенной мере разделял Дж. Локк, но уже французские материалисты XVIII века отказались от нее, хотя они, конечно, не сумели вскрыть единства времени, пространства и материи.

В статье Г.М. Штракса «Закон как необходимая связь между предметами и явлениями» отметим прежде всего развернутое определение понятия закона. Автор говорит: «Закон есть объективная, необходимая, существенная, относительно устойчивая связь между предметами, явлениями, выражающая характер их движения» (стр. 86).

И далее, что особенно важно: «Закон есть то, что в данных условиях с необходимостью определяет движение, развитие явления в известном направлении» (стр. 95).

Действительно, характерной особенностью всякого закона является именно то, что он с необходимостью, неизбежностью обусловливает определенное течение процесса. Так, законы небесной механики обусловливают движение планет вокруг Солнца по эллиптическим орбитам на определенном от него отдалении, с определенной скоростью и т.п. Законы природы и общества определяют, следовательно, как направление движения, изменения, развития, так и те результаты, последствия, формы, отношения, которые с необходимостью вытекают из данного процесса. Так, например, закон неравномерности развития капитализма в империалистическую эпоху обусловливает возможность победы социализма первоначально в одной, отдельно взятой стране.

Характеризуя законы общественного развития, Г.М. Штракс правильно показывает, что объективность этих законов имеет специфическую характеристику, поскольку люди сами творят историю и экономические условия их жизни являются продуктом деятельности многих поколений людей на протяжении длительного исторического развития. Но «то обстоятельство, что определенные условия жизни общества создаются или изменяются деятельностью людей, отнюдь не означает, что люди сами создают или изменяют законы общества» (стр. 89).

Наряду с указанными достоинствами статья Г.М. Штракса не лишена и существенных недостатков, к которым прежде всего относится крайне упрощенный характер критики современной буржуазной философии. Так, например, критикуя Б. Рассела и других представителей неопозитивизма, Г.М. Штракс утверждает, что они «согласны с Кантом в том, что законы априорны, но, в отличие от Канта, считают, что они произвольно устанавливаются людьми, представляя собой нечто вроде условных правил игры» (стр. 92). Это, конечно, путаница. Ни Рассел, ни другие подобные ему реакционные философы не признают априорных законов, отвергая вместе с кантовским априоризмом признание всеобщности и необходимости категорий науки. Их взгляды есть не что иное, как критика априоризма справа, «очищение» субъективного идеализма от априоризма, возрождение берклианства. Реакционный характер такого рода критики Канта отмечал В.И. Ленин в «Материализме и эмпириокритицизме». ГМ. Штракс утверждает, что Рассел и его сторонники считают законы природы произвольными установлениями, правилами игры. Но это как раз и показывает, что Рассел не является сторонником априоризма Канта, что в вопросе о категориях, о законах природы он занимает более реакционную позицию, чем кантовская.

Говоря о выступлениях буржуазных физиков-идеалистов против закона сохранения и превращения вещества и движения, Г.М Штракс характеризует их как «попытки обокрасть и оболгать этот абсолютный закон природы» (стр. 106). Такая критика идеализма едва ли отвечает требованиям советской философской науки.

Статья И.А. Суслова «Причинная зависимость явлений», в основном правильно излагая некоторые основные положения диалектического материализма по данному вопросу, к сожалению, не дает достаточно ясного определения причинно-следственных отношений. Автор говорит, что причинность – «такая форма связи двух явлений, при которой одно явление вызывает другое» (стр. 128). Читателю, однако, остается неясным, относится ли категория причинности только к отношениям двух явлений или же она может быть отнесена к большему количеству явлений. Автор употребляет понятия «решающая, главная, определяющая причина», «непосредственная причина» (см. стр. 135), не считая необходимым разъяснить эти понятия, несмотря на то, что они, по-видимому, противоречат вышеприведенному определению причинности.

Весьма содержательна статья Н.В. Пилипенко «Необходимость и случайность», дающая глубокое освещение вопроса и в основном правильно характеризующая диалектику необходимости и случайности. Однако, правильно подчеркивая момент абсолютного в объективной необходимости, автор не вскрывает в ней момента относительности, обусловленности. Указывая, что все необходимое происходит «с неотвратимой неизбежностью» «обязательно так, а не иначе», автор ничего не говорит о многообразии форм проявления необходимости. Создается впечатление, что автор толкует необходимость лишь как абсолютную, безотносительную к условиям.

В.И. Ленин указывал, что одна и та же историческая необходимость может осуществляться по-разному в зависимости от различных обстоятельств. Так, в период первой русской революции Ленин писал, что «буржуазное развитие России уже вполне предрешено и неизбежно», но оно возможно в двух формах – «прусской» или «американской». Пролетариат, указывал Ленин, «должен бороться за второй путь, ибо он обеспечивает наибольшую свободу и быстроту развития производительных сил капиталистической России…» (Соч. Т. 16, стр. 71 – 72).

Ленинская характеристика необходимости в корне враждебна фатализму. Этого, к сожалению, нельзя сказать о предлагаемом автором статьи определении, поскольку оно носит односторонний характер. Элемент односторонности имеет, на наш взгляд, место и в его определении случайности. Н.В. Пилипенко утверждает, что «случайность имеет место тогда, когда в круг причин, способных вызвать известные последствия, вторгается другой, чуждый ряд причин, перекрывающий и уничтожающий влияние первых причин» (стр. 152). С точки зрения этого определения можно, конечно, понять такое случайное явление в истории общества, как, например, землетрясение, однако подобное определение еще не характеризует случайности как формы проявления необходимости, как составной части, момента, стороны всякого необходимого процесса вообще.

В статье В.А. Сидоркина «Возможность и действительность» имеется интересная попытка показать объективный характер так называемой абстрактной, формальной возможности, выявить условия, при которых она превращается в реальную возможность. В этой связи автор рассматривает весьма важный вопрос относительно общих и специфических условий превращения возможности в действительность. Однако и в этой, как и в некоторых других статьях рецензируемого сборника, нет достаточной ясности и точности в определении основных понятий. Так, например, действительность понимается просто как объективная реальность. Но и возможность, как известно, также существует вне сознания людей и независимо от него.

Правильно указывая на объективный характер абстрактной возможности, В.А. Сидоркин определяет ее так, как будто бы она представляет собой продукт бессодержательного умствования. Иначе говоря, абстрактная возможность определяется как «возможность, оторванная от конкретных условий исторического развития и действующих на их базе закономерностей» (стр. 186). Что значит «оторванная»? Откуда возникает этот отрыв? Далее абстрактная возможность определяется как «зачаток, зарождение новой реальной возможности» (там же). Называть возможность зачатком, зародышем – значит подменять научное определение сравнением.

В.А. Сидоркин ставит важный вопрос об отношении возможности и действительности в процессе развития, в борьбе между новым и старым, между отживающим и нарождающимся. В этой связи он утверждает, что все возможности делятся на прогрессивные и реакционные. Однако В.А. Сидоркин не определяет ближайшим образом этих понятий, не указывает, например, чем отличается прогрессивная возможность от тех реальных прогрессивных сил, которые имеют место в процессе развития. Речь, по-видимому, должна идти о том, что в прогрессивном в основе своей процессе развития имеют место временные, ограниченные периоды, когда реакционное господствует над прогрессивным, подавляет силы прогресса. Однако реальная возможность развития прогрессивного в отличие от противоположной возможности обусловлена всем ходом, всем содержанием процесса развития.

Н.В. Медведев в статье «Содержание и форма», определяя эти категории, исходит из диалектико-материалистического понимания отношения внутреннего и внешнего. Отвергая упрощенное представление, согласно которому содержание – лишь внутреннее, а форма – лишь внешнее, автор правильно указывает на внутреннюю обусловленность формы и закономерность внешнего выражения, обнаружения содержания. Но диалектика внутреннего и внешнего не снимает реального различия между ними, хотя и обнаруживает относительность этих противоположностей. И правильно делает автор статьи, исходя в своем определении и содержания и формы из анализа внутренних, глубинных процессов, законов, сущности.

Подчеркивая определяющую роль содержания, автор статьи говорит вместе с тем и об активной роли формы. Опираясь на труд И.В. Сталина «Экономические проблемы социализма в СССР», Н.В. Медведев показывает, что новые производственные отношения, соответствующие уровню и характеру производительных сил, являющиеся формой их развития, представляют собой главную движущую силу развития производства. В статье имеется интересная постановка вопроса об относительной самостоятельности формы, однако автор не дает убедительного разъяснения этого вопроса.

Статья М.И. Заозерова «Сущность и явление» в популярной форме разъясняет и иллюстрирует многочисленными примерами эти важные категории диалектического материализма. Автор показывает, что различные процессы, предметы, явления имеют одну и ту же сущность, которая определяется как «скрытая за поверхностью явлений внутренняя сторона действительности, выражающая глубокую, объективную, внутреннюю, повторяющуюся, относительно устойчивую связь вещей и обнаруживающаяся в многообразных явлениях материального мира» (стр. 233 – 234).

Характеризуя сущность как единство многообразия, как внутреннюю обусловленность процессов, явлений, М.И. Заозеров, однако, не включает в определение движения, изменения, развития, хотя и говорит о том, что сущность изменяется, содержит в себе противоречие и т.д. Гегель, как известно, характеризовал сущность как систему категорий, показывая тем самым, что ни одна из категорий (взаимосвязь, единство, основа и т.п.) не исчерпывает понятия сущности. Автор статьи не учел этого рационального момента в гегелевской постановке вопроса о сущности, хотя на эту сторону дела обращал внимание В.И. Ленин в «Философских тетрадях». Поэтому характеристика сущности в статье М.И. Заозерова носит односторонний характер. Это обнаруживается, в частности, на примерах, приводимых автором статьи. Так, указывая на такие явления, как «пение птиц, журчание ручейков, шелест листьев», автор утверждает, что все они имеют «одну общую природу, одну сущность – колебательное движение частиц воздуха» (стр. 229). Совершенно очевидно, что такая характеристика реального многообразия крайне одностороння, так как она основана на сведении сложного к простому и нисколько не указывает на происхождение, источник, причины перечисленных выше явлений. Пение птиц, например, – явление биологическое, и сущность его, конечно, не сводима к колебательным движениям воздуха.

Старый, домарксовский материализм ставил обычно вопрос о сущности в связи со сведением сложного к простому. Для диалектического материализма, напротив, характерно выведение одного явления из другого в процессе развития, исследование перехода от простого к сложному, от низшего к высшему. Там, где метафизические материалисты видели одно лишь тождество (например, бескачественные элементарные частицы как последние кирпичики всего мироздания), диалектический материализм указывает на различие, неотделимое от тождества, на противоречие, являющееся внутренним источником движения, развития реального многообразия явлений. Все это, несомненно, следует иметь в виду при характеристике категорий сущности и явления. В ином случае эта характеристика будет односторонней, недиалектической.

В статье А.О. Стернина «Единичное, особенное и всеобщее» эти категории характеризуются как «различные стороны единого целого» (стр. 251), внутренне связанные друг с другом, друг друга обусловливающие. Разоблачая свойственное идеалистам, а также некоторым метафизическим материалистам абсолютное противопоставление единичного и всеобщего, автор статьи на большом фактическом материале показывает, что познание единичного является вместе с тем также познанием особенного и всеобщего. Уже в обычном словоупотреблении, в обычных определениях, даваемых формальной логикой, диалектический материализм обнаруживает единство единичного, особенного и всеобщего. Вскрывая единство этих противоположностей, материалистическая диалектика указывает верный путь к теоретическому обобщению, к познанию наиболее общих законов развития всего существующего, к познанию мира, как единого, связного целого.

Правильно характеризуя значение вышеуказанной проблемы для марксистско-ленинской теории познания, А.О. Стернин, по нашему мнению, крайне односторонне характеризует объективность общего, понимая его лишь как «реальность общих сходных черт у единичных предметов» (стр. 266). С такой концепцией общего мы еще не выходим за пределы номинализма, который обычно не отрицал сходства и различия между предметами. С точки зрения диалектического материализма, общее – не только сходное, одинаковое в различных чувственно воспринимаемых предметах; вопрос об общем не сводится к одной лишь количественной и качественной характеристике предметов. «Форма всеобщности в природе, – говорит Энгельс, – это закон» («Диалектика природы», стр. 186. 1952). В.И. Ленин в «Философских тетрадях» подчеркивал: «Необходимость неотделима от всеобщего» (стр. 319. 1947). Именно эти объективно существующие в природе и обществе «формы всеобщности», неразрывно связанные со всем единичным и особенным, отражаются в категориях диалектического материализма. И это-то, несомненно, самое важное оказалось вне поля зрения А.О. Стернина, что, конечно, привело к снижению теоретического уровня его статьи.

Заключительной статьей рецензируемого сборника является работа И.С. Кудрявцева «Свобода и необходимость», основным недостатком которой является ее несамостоятельность, компилятивность. В некоторых местах автор прямо становится на путь заимствования отдельных положений из уже опубликованных статей других авторов. Так, например, в журнале «Вопросы философии» (№ 3 за 1953 год, стр. 122) мы встречаем следующую фразу: «Объективный, предметный мир изображается этим мистификатором в виде совокупности знаков, иероглифов, источником которых является „трансцендентное“, то есть бог». В статье И.С. Кудрявцева эта фраза воспроизводится почти без изменений: «Объективный предметный мир изображается Ясперсом как совокупность знаков, символов, иероглифов, источником которых является „трансцендентное“, т.е. бог» (стр. 275). Факт этот, к сожалению, не единичный.

Не останавливаясь далее на рассмотрении статьи И.С. Кудрявцева, считаем необходимым отметить, что редколлегия рецензируемого сборника в данном случае не проявила необходимой требовательности к статье, не сочла, очевидно, даже необходимым хотя бы сопоставить ее с другими, уже опубликованными на эту же тему работами.

Заканчивая краткий критический обзор статей, составивших рецензируемый сборник, подчеркивая несомненную ценность этого коллективного труда и ту пользу, которую он принесет как преподавателям философии, так и учащимся, считаю необходимым отметить один общий для всех названных статей недостаток: невысокий научный уровень историко-философских разделов, недостаточный уровень критики современной буржуазной философии по вопросам, рассматриваемым в статьях.

Известно, что категории диалектического материализма являются подлинно научным итогом всей истории познания и, в частности, истории философии. Характеризуя марксистско-ленинское понимание сущности и явления, возможности и действительности, необходимости и случайности и т.п., нельзя обойти молчанием ту постановку этих вопросов, которая имела место в домарксистской философии. Это необходимо не только и не столько для оценки взглядов предшественников философии марксизма, сколько для того, чтобы выявить исторически сложившуюся проблематику и наметить пути решения тех или иных философских вопросов.

Почти все авторы рецензируемых статей рассматривают вопросы истории философии в связи с интересующей их темой. Однако это рассмотрение носит, как правило, поверхностный характер и в известной мере проникнуто нигилизмом по отношению к домарксистской философии. Так, например, А.О. Стернин утверждает: «Домарксовский материализм правильно решал лишь одну сторону вопроса: о первичности вещей и вторичности понятий» (стр. 264). Выходит, с этой точки зрения, что домарксовские материалисты неправильно решали вторую сторону основного вопроса философии, не видели, в частности, того, что понятия отражают объективную реальность. Едва ли есть необходимость опровергать эту заведомо ошибочную точку зрения, которую А.О. Стернин пытается подтвердить с помощью крайне упрощенной характеристики номинализма Гоббса.

Н.В. Медведев утверждает, что материалисты XVII – XVIII вв. «скатывались к отождествлению содержания и формы» (стр. 206). Это безапелляционное, безоговорочное утверждение также нельзя признать правильным.

Классики марксизма-ленинизма неоднократно указывали на историческое значение немецкой классической философии в деле разработки философских категорий. Так, Энгельс указывал на рациональное зерно в гегелевской постановке вопроса о необходимости и случайности, свободе и необходимости и т.д. Авторы статей не учли этих важных указаний классиков марксизма-ленинизма. Поэтому если они иной раз и упоминают о Гегеле, то говорят о нем преимущественно лишь как о реакционере. Что касается Канта, то он представляется И.С. Кудрявцеву продолжателем… Августина Блаженного. Совершенно очевидно, что такого рода характеристика домарксистской философии может лишь дезориентировать читателя.

В каждой из рецензируемых статей авторы пытаются противопоставить точку зрения диалектического материализма современной реакционной буржуазной философии. Это, конечно, очень хорошо. Но плохо то, что авторы не дают глубокой, серьезной критики тех или иных положений современной буржуазной философии, они лишь пересказывают в краткой форме то, что уже писалось в различного рода статьях, заимствуя оттуда соответствующие цитаты, то есть отказываясь от самостоятельного научного исследования вопросов. Ясно, что такая «критика» ничего читателю не дает. В качестве примера можно сослаться опять на статью И.С. Кудрявцева, где утверждается, что экзистенциализм отбрасывает категорию свободы как якобы ничего не стоящую абстракцию. Между тем, как известно, экзистенциализм абсолютизирует понятие свободы, превращая его в основное определение «существования» человеческой личности и т.д.

Выше уже указывалось, что рецензируемым статьям предпосылается введение «О категориях диалектического материализма», в котором авторы пытаются определить место этих категорий в философии марксизма. Мы считаем необходимым специально остановиться этой вводной статье, поскольку в ней рассматриваются общие принципиальные вопросы, с решением которых, в частности, связаны построение сборника и постановка отдельных вопросов. Во в введении авторы характеризуют категории диалектического материализма как «определенные общие понятия, отражающие общие объективные свойства, формы связей явлений, наиболее существенные стороны природы и общества» (стр. 4). Это определение не вызывает принципиальных возражений, но имеет тот недостаток, что не подчеркивает специфики философских категорий в отличие от категорий механики, физики и других наук.

Известно, что Кант, указав на всеобщность и необходимость, присущие категориям научного, теоретического мышления, пришел к ошибочному, идеалистическому выводу о том, что эти категории не могут быть почерпнуты из опыта, который не охватывает всего существующего, что они имеют доопытное, априорное происхождение. В противоположность этому идеалистическому истолкованию присущей категориям всеобщности и необходимости диалектический материализм доказал, что категории являются обобщением истории познания, их всеобщность и необходимость подтверждаются всей совокупностью данных практики. Диалектический материализм, далее, показал, что категории не даны человеческому мышлению в неизменном виде: они развиваются, обогащаются новым содержанием, применяются к новым, ранее неизвестным фактам, благодаря чему они и сохраняют присущие им всеобщность и необходимость. Так, например, понятие причинности сохраняет свою всеобщность и необходимость лишь постольку, поскольку оно выходит за пределы механической трактовки причинно-следственных связей и учитывает, обобщает другие, немеханические формы связей. Отсюда следует вывод, что философские категории, вопреки Канту, существуют не безотносительно к предметам, а, напротив, связаны с многообразием явлений объективного мира.

При этом, конечно, нельзя не отметить того, что философские категории также отличаются друг от друга в отношении своей всеобщности. Если категория причинности схватывает все явления, то категория логического относится лишь к процессу познания, отражения действительности. Категории исторического материализма относятся лишь к обществу, изучаемому как единое связное целое. В этой связи, естественно, встает вопрос, в каком отношении находятся категории диалектического и исторического материализма к тем наиболее общим законам движения, изменения, развития природы, общества и сознания, которые составляют предмет марксистско-ленинской философии? К сожалению, этот вопрос не ставится во введении, хотя решение его необходимо для того, чтобы определенным образом классифицировать категории марксистско-ленинской философии. На наш взгляд, категории неразрывно связаны с понятием закона, неотделимы от него.

Проиллюстрируем это на примере закона всемирного тяготения, который, как известно, известно, гласит: «Две материальные частицы притягиваются друг к другу с силами, прямо пропорциональными их массам и обратно пропорциональными квадрату расстояния между ними». Совершенно очевидно, что данный закон вскрывает отношение, взаимосвязь, взаимодействие определенных, общих свойств материи, которые получают свое отражение в таких категориях механики, как масса, сила и т.п. Категории, следовательно, выступают здесь как отражение реальных общих сторон, соотношение между которыми составляет, образует закон. Подобным же образом обстоит дело и в философии. Закон перехода незначительных и скрытых количественных изменений в коренные качественные вскрывает взаимоотношение между количеством и качеством, отражением которых являются соответствующие категории диалектического материализма. Следует также иметь в виду, что это отражение само является историческим процессом, в ходе которого наше понимание причинности, необходимости, и т.д. развивается, обогащается.

Таким образом, категории философии отражают объективно существующие в природе и обществе формы всеобщности. Однако законы, как уже указывалось выше, представляют собой не только формы всеобщности. Всякий закон с объективной необходимостью определяет место того или иного явления во времени и пространстве, в процессе движения, изменения, развития. Законы диалектики определяют соотношение тех наиболее общих сторон действительности, которые отражаются в нашем сознании в форме философских категорий, выражают ту или иную форму присущего им единства. Конечно, этим еще не исчерпывается вопрос об отношении законов и категорий, но более подробное рассмотрение этой проблемы не входит в нашу задачу.

Выше уже указывалось на необходимость научной классификации категорий марксистско-ленинской философии. К сожалению, эта проблема не поставлена ни в вводной статье, ни в остальных работах, помещенных в сборнике. А между тем не только общие принципиальные соображения, но и сама структура рецензируемого сборника предполагают постановку такой задачи. Как известно, в нашей популярной философской литературе обычно стремились чуть ли не абсолютно разграничить категории марксистского диалектического метода и категории марксистского философского материализма. С этой точки зрения, категория материи рассматривалась обычно как имеющая непосредственное отношение лишь к марксистскому материализму, но не к марксистской диалектике. Такая постановка вопроса вела к противопоставлению диалектики и материализма, к забвению того основного положения, что марксистская диалектика есть материалистическая диалектика (и соответственно: материалистический подход к изучению явлений), а марксистский материализм носит диалектический характер, то есть не только материалистически, но и диалектически истолковывает явления.

Авторы рецензируемого сборника ставят вопрос о категориях диалектического материализма в целом, выступая таким образом против того противопоставления диалектики и материализма, которое имело место в ряде популярных работ по марксистско-ленинской философии. Они говорят о наиболее общих понятиях диалектического материализма, отмечая, что в своем сборнике они рассматривают «лишь некоторые категории диалектического материализма» (стр. 4). Но избавляет ли такая постановка вопроса от необходимости известным образом классифицировать категории диалектического материализма? На наш взгляд, никоим образом не избавляет.

Не претендуя на решение данного вопроса в рецензии, я все же полагаю, что задачи, встающие перед преподавателем, пропагандистом диалектического материализма, требуют выделения и специального изучения таких соотносительных, диалектически обусловливающих друг друга категорий, как сущность и явление, необходимость и случайность, возможность и действительность, свобода и необходимость. Авторы рецензируемого сборника учли это требование. Такие категории, как различие, тождество, противоречие, единство, могут получить исчерпывающее определение в связи с характеристикой закона единства и борьбы противоположностей. Категории количества и качества могут быть исчерпывающе охарактеризованы при изложении закона превращения количественных изменений в качественные. Что же касается указанных выше категорий, представляющих собой единство противоположных понятий, то они могут быть поняты лишь в связи со всеми законами диалектики, в связи с изучением процесса познания мира.

Было бы целесообразно, если бы авторы рецензируемого сборника подготовили второе издание своей книги, тем более что 3 тысячи экземпляров первого издания давно уже распроданы. Во втором издании необходимо было бы, учтя имеющиеся критические замечания по отдельным статьям, дать вместе с тем и целостную, обобщающую теоретическую постановку марксистско-ленинского философского учения о категориях.

Авторы сборника «Категории диалектического материализма» сделали нужное, полезное дело, подготовив коллективный труд по актуальным вопросам диалектического материализма. Этот коллективный труд следует рассматривать как начало большой, плодотворной работы, которая должна быть продолжена на более высоком научном уровне.