48. 1983 № 7 (стр. 72 – 85). Проблема культуры в философии марксизма

В эпоху развитого социализма, создающего в процессе совершенствования нового общественного строя материальную основу для постепенного перехода к коммунизму, проблемы культуры, задачи обеспечения всестороннего культурного прогресса приобретают первостепенное, по существу ключевое значение. Можно сказать даже больше: развитие культуры и создание производительных сил коммунистического общества образуют две стороны единого, свободного от антагонистических противоречий, всестороннего социального прогресса. Наши успехи (не только производственные, но и социальные) во всевозрастающей степени зависят от роста, повышения культуры производства, политической и нравственной культуры членов социалистического общества. Такая постановка вопроса может показаться абсолютизацией действительного значения культуры. Кое-кто, возможно, подумает, что характеристика культуры как важнейшего резерва развития социалистического производства противоречит материалистическому пониманию истории, согласно которому развитие культуры в конечном счете определяется развитием материального производства. Однако уровень последнего неотделим от исторически определенной культуры производства, которая неразрывно связана с другими формами культуры – личной, общественной, в частности политической, государственной и т.д.

Остановимся подробнее на вопросе об отношении между материальным производством и культурой. Рассмотрение этого вопроса необходимо прежде всего для выяснения генезиса культуры. Оно необходимо также для преодоления того упрощенного представления, согласно которому вопросы культуры относятся главным образом к сфере общественного сознания, в особенности же к искусству, литературе, образованию. Разумеется, мы далеки от того, чтобы недооценивать значение художественной культуры, культуры образования, свободного времени, физической культуры, культуры поведения и т.д. Мы, напротив, хотим подчеркнуть универсальность культуры, которая является предметом исследования историков, этнографов, искусствоведов, философов и т.д. Все эти специалисты изучают качественно различные стороны, формы, исторические типы культуры и поэтому обычно расходятся в своих определениях понятия культуры. Тем не менее ученые, стоящие на позициях материалистического понимания истории, не могут не выдвигать на первый план вопрос об отношении культуры к определяющей основе общественного развития, к материальному производству. Таким образом, постановка этого вопроса обусловлена как насущными задачами совершенствования социалистического общественного строя, так и методологией историко-материалистического исследования феномена культуры.

Производительные силы и производственные отношения предполагают, с одной стороны, наследование каждым новым поколением людей того уровня производства, который был создан предшествующими поколениями. С другой стороны, прогресс производства предполагает не только наследование достигнутого, но и его изменение, дальнейшее развитие, которое в зависимости от исторических условий носит эволюционный или, напротив, революционный характер. И в том и в другом случае речь идет о развитии производительной деятельности людей, обусловленной наличным уровнем общественного производства. Главной производительной силой, значение которой постоянно возрастает в ходе социального прогресса, являются люди, трудящиеся с их способностями, умениями, трудовыми навыками, общей и производственной культурой.

Исторической предпосылкой и вместе с тем также результатом развития производительных сил буржуазного общества является наличие более развитых, культурных работников, чем те, которыми располагают феодальный, а тем более рабовладельческий способы производства. Производительные силы социалистического общества, в котором обобществление средств производства достигает высшей и притом качественно новой, исключающей антагонистические противоречия ступени, предполагают более сознательных, организованных, развитых работников, чем те, которые формируются буржуазным обществом посредством конкуренции, безработицы и других механизмов эксплуататорского строя.

Производительные силы представляют собой единство живого и накопленного (овеществленного, мертвого) труда. При капитализме мертвый труд, согласно известному определению Маркса, господствует над живым. В социалистическом обществе, в котором овеществленный труд не становится частной собственностью на средства производства, капиталом, примат принадлежит живому труду, который подчиняет себе свои овеществленные формы, преодолевает стихийные силы общественного развития, планомерно осуществляя социальный прогресс. Закономерно возрастают значение и роль сознательной трудовой дисциплины, организованности, профессиональной компетентности, короче говоря, культуры труда, культуры производства вообще. Само собой разумеется, что это происходит не само собой, не стихийно, а благодаря социальному творчеству трудящихся масс, громадной организаторской деятельности Коммунистической партии и социалистического государства. Создание этой новой, социалистической культуры труда – сложный, трудный, длительный исторический процесс. Известное указание В.И. Ленина – «для социализма главная трудность состоит в обеспечении дисциплины труда»[600] – сохраняет свое актуальное значение и в настоящее время.

Производственные отношения – отношения людей в процессе общественного производства. Характер этих отношений, обусловленный прежде всего исторически определенным уровнем производительных сил, в немалой степени зависит от того, какие люди вступают друг с другом в производственные отношения, каковы социальные качества этих людей. Разоблачая капиталистические производственные отношения и их идеологическое выражение, Маркс отмечает, что для буржуазной политической экономии «рабочий, точно так же, как и всякая лошадь, должен получать столько, чтобы быть в состоянии работать»[601]. Господство капитала над трудом определяет положение пролетария в системе капиталистических производственных отношений. Социалистические производственные отношения – принципиально новая общественная форма развития производительных сил, социальной организации трудовой деятельности свободных от эксплуатации и угнетения людей. Неудивительно поэтому, что эффективность социалистических производственных отношений органически связана с индивидуальным развитием трудящихся, их культурным ростом, социалистической сознательностью и организованностью. Сознательная деятельность людей, которая во все времена специфическим образом характеризует естественно-исторический социальный процесс, приобретает в условиях социализма ведущее, в известном смысле решающее значение, так как на этой ступени общественного прогресса впервые во всемирной истории результаты деятельности масс совпадают с теми социальными задачами, которые они стремятся осуществить. Это, собственно, и означает громадное возрастание роли культуры, значение сознательной, целенаправленной и целеполагающей деятельности трудящихся в развитии общественного производства. Мы имеем в виду не только культуру труда, технологическую, техническую культуру, но и культуру управления, распределения, политическую культуру, нравственную культуру, культуру вообще. В.И. Ленин уже в первые годы Советской власти, раскрывая исторический смысл коммунистических субботников, отметил возникновение новых социальных качеств трудящегося человека, покончившего путем революции с капиталистическим гнетом, качеств, принципиально отличных от тех личностных характеристик, которые порождались, закреплялись, укоренялись тысячелетиями существования классово-антагонистического, эксплуататорского общества. Трудовой героизм участников коммунистических субботников – это, писал Ленин, «победа над собственной косностью, распущенностью, мелкобуржуазным эгоизмом, над этими привычками, которые проклятый капитализм оставил в наследство рабочему и крестьянину»[602].

Тот факт, что культура универсальна и многообразна, весьма усложняет задачу определения понятия культуры, выяснения ее сущности. Пути преодоления этих трудностей указываются методологией исторического материализма, который вскрывает генезис социальных явлений, исследует их развитие. С этой точки зрения необходимо рассматривать и феномен культуры. Основной факт, из которого исходит исторический материализм, – общественное производство, труд, которые являются определяющей силой не только антропогенеза, но и последующего, уже не биологического, а социального развития человечества. Маркс, создавая свое учение, в принципе пересмотрел традиционные представления о материальном производстве, которое его предшественники, даже самые выдающиеся из них, рассматривали преимущественно как внешнюю необходимость: человек вынужден трудиться, чтобы не умереть с голоду. Поскольку такого рода необходимость существовала лишь для неимущих, труд которых становился отчужденным трудом, отчуждением человеческой сущности, действительная роль материального производства оставалась непостижимой даже для тех выдающихся мыслителей, которые вплотную подходили к пониманию труда как сущностной определенности человека.

Маркс не только вскрыл ограниченность буржуазных представлений о труде. Он, как известно, не ограничился анализом труда в той форме, в какой он имеет место при капитализме. Маркс вообще вышел за границы собственно экономического анализа труда, разработал философско-социологическое учение об общественном производстве как производстве не только вещей, но и общественных отношений в конечном счете общественного человека, члена общества. Уже в «Экономическо-философских рукописях 1844 года» Маркс сделал вывод, что «вся так называемая всемирная история есть не что иное, как порождение человека человеческим трудом…»[603]. Следовательно, развитие материального производства есть развитие самого человека, несмотря на то, что антагонистические производственные отношения исключают непосредственную связь между этими процессами.

Производство, писал Маркс в той же работе, есть «экзотерическое раскрытие человеческих сущностных сил…»[604]. Сущностные силы человека – его развивающиеся способности, знания, потребности, навыки, умения, благодаря которым он путем взаимодействия с другими человеческими индивидами овладевает природными стихиями, научается управлять самим собой, организует трудовой процесс, различные формы межличностного общения, создает материальные и духовные ценности. «В труде, – писал Маркс, – обнаруживается все природное, духовное и социальное различие индивидуальной деятельности…»[605].

Марксизм покончил с буржуазной догмой о неизменной природе человека. Эта догма, как нетрудно понять, не только отражала видимость, фиксируемую обыденным сознанием, но также питалась определенными воззрениями, сводившими человеческую социальную природу к совокупности биологических признаков homo sapiens. Между тем природное, антропологическое развитие человека завершилось в доисторическую эпоху, т.е. изменение человеческой природы стало не природным, а социальным процессом. Именно это имеет в виду Маркс, указывая, что «мы должны знать, какова человеческая природа вообще и как она модифицируется в каждую историческую эпоху»[606]. Ясно, что изменение человеческой природы в каждую историческую эпоху относится не к антропологическим, а к социальным характеристикам людей.

Таким образом, коренное отличие человека от его наиболее развитых предшественников – животных – заключается в его социальной природе, постоянно изменяющейся в ходе развития общественного производства и общества в целом[607]. В понятие социальной природы человека входит то, что Маркс в «Тезисах о Фейербахе» называет человеческой сущностью, – совокупность всех общественных отношений. Эта специфическая сущность человека изменяется, развивается благодаря исторической преемственности, отсутствующей в мире животных. Каждое новое поколение людей наследует не только приобретенные предшествующими поколениями материальные условия жизни общества, но также знания, умения, потребности, обычаи, формы общения, организации и т.д. Речь идет, конечно, о социальном наследовании, так как никакие приобретенные умения, знания и т.п. не наследуются биологически. В мире животных нет других форм преемственности, кроме биологической наследственности. Люди же производят орудия труда, продукты питания, возводят дома, прокладывают дороги, создают произведения искусства, познают мир, фиксируя приобретенные знания, изобретают, – короче говоря, опредмечивают, объективируют свою деятельность, ее результаты, достижения. Благодаря этому становится возможным то, что невозможно в мире животных, а именно: накопление, умножение, передача от поколения к поколению, совершенствование достижений человечества. «Лишь благодаря предметно развернутому богатству человеческого существа развивается, а частью и впервые порождается, богатство субъективной человеческой чувственности: музыкальное ухо, чувствующий красоту формы глаз, – короче говоря, такие чувства, которые способны к человеческим наслаждениям и которые утверждают себя как человеческие сущностные силы»[608].

Эти слова Маркса вскрывают необходимую связь между опредмечиванием человеческой деятельности, присвоением этой опредмеченной деятельности каждым новым поколением людей и развитием человеческой природы. Вместе с развитием материального и духовного производства, экономической структуры общества и соответствующей надстройки развиваются и сами человеческие индивиды со всеми присущими им субъективными качествами, в том числе и теми, которые отличают их друг от друга. Это и есть изменение, развитие природы человека, разумеется, его социальной природы. Понятно поэтому, почему люди нашего века ведут существенно иной образ жизни, чем люди прошлого столетия, располагают знаниями, средствами производства, предметами личного пользования, о возможности которых, как правило, даже не подозревали век тому назад. Что касается животных, то они и ныне остаются такими же, какими были тысячи лет назад. Их видовое развитие, как правило, уже завершилось, а социальной природой они не обладают. Изменение природы животных происходит в наше время главным образом благодаря деятельности селекционеров, вследствие чего и это преобразование, перспективы которого становятся все более значительными, непосредственно связано с историческим процессом развития человеческой природы.

К. Маркс характеризует процесс труда в его наиболее общей форме как изменение человеком внешней природы, а тем самым и изменение им своей собственной природы. Разумеется, отношение между изменением внешней природы и изменением человеческой природы не носит непосредственного характера. Было бы заблуждением истолковывать это сложное, исторически развивающееся отношение как прямую зависимость, в силу которой каждый акт труда вызывает определенное изменение природы человека. Речь идет о всемирно-историческом процессе, который теоретически подытоживается в марксовой характеристике процесса труда как основного условия существования и развития человечества. Вся история человечества, указывает Маркс, есть «не что иное, как беспрерывное изменение человеческой природы»[609]. Это изменение соответственно поступательному развитию общественного производства и общественных отношений есть в конечном итоге развитие человеческой природы. Таким образом, человеческая природа не есть некий абстракт, присущий отдельным индивидам. Из материалистического определения человеческой сущности как совокупности всех общественных отношений следует, что человек и общество, несмотря на очевидное и существенное различие между ними (различие, которое абсолютизируется философами экзистенциалистского толка), образуют сущностное тождество. «Человек – это мир человека, государство, общество», – говорит Маркс[610]. Опредмечивание деятельности человека, специфически характеризующее его человеческую природу, есть социальный процесс, посредством которого осуществляется человеческое общение, в том числе и общение между поколениями, а следовательно, и индивидуальное развитие людей. Человеческий индивид не рождается членом общества, он становится таковым в процессе своего индивидуально-общественного развития. Труд есть опредмечивание человеческой деятельности. Поэтому «предмет, как бытие для человека, как предметное бытие человека, есть в то же время наличное бытие человека для другого человека, его человеческое отношение к другому человеку, общественное отношение человека к человеку», – пишут основоположники марксизма[611]. Труд, общественное производство – важнейшая форма взаимодействия людей, их совместной деятельности, необходимым способом осуществления которой является специализация, т.е. наличие качественно различных видов труда, достигающих именно благодаря специализации и взаимозависимости все большего совершенства. Даже появление гениев, указывали Маркс и Энгельс, предполагает общественное разделение труда.

Основоположники марксизма систематически выявляют несостоятельность буржуазного, метафизического противопоставления личности и общества. Эти противоположности обычно трактуются буржуазными мыслителями как абсолютные. Следствием разрыва индивидуального и социального оказываются игнорирование социального как основного определения человечности, отождествление биологически понимаемой природы человека и человеческой сущности. Но сущность человека не есть характеристика индивидуального; это особенная форма существования общества, человечества.

Таким образом, исторический материализм позволяет понять феномен культуры, исходя из основного факта, обусловливающего как антропологическое становление человека, так и все последующее развитие человечества. Культура есть изменяющаяся, развивающаяся социальная природа человека. Человечество преобразует естественные условия своего обитания, создавая тем самым «вторую природу», которую можно определить как социоприродную реальность. Некоторые исследователи-марксисты трактуют культуру как преобразованную человечеством природу. Мы не можем согласиться с этим воззрением, так как оно отождествляет культуру со всеми объективациями человеческой деятельности, а следовательно, и с любыми ее последствиями. Необходимо также отметить, что сведение культуры к преобразованной людьми природе упускает из виду самого человека, духовную культуру, изменение людьми общественных отношений, – все это, несомненно, также должно быть отнесено к содержанию культуры. Главное в содержании культуры не вещи, а люди, человек, общество. С этой точки зрения специфическую сферу культуры можно было бы определить как «третью природу», т.е. природу общества, человека. В этом смысле культура является человеческим, личностным бытием «второй природы».

Мир культуры – социальной природы людей существует не только субъективно, но и объективно как совокупность специфических предметов культуры, культурных установлений, достижений культуры. Конечно, такое общее определение еще недостаточно для понимания культуры как особой формы человеческой деятельности, которая складывается из различных видов культурного творчества в их особенной качественной определенности. Но это так же не умаляет значения общего материалистического понимания генезиса и сущности культуры, как и тот факт, что из развития материального производства – определяющей основы общественной жизни – непосредственно не выводятся политические и идеологические формы общественной жизни. Главное, что необходимо для уяснения сущности культуры, заключается в понимании ее глубокой укорененности в основных, определяющих социальных процессах, благодаря которым только и возможно существование, воспроизводство, развитие человечества. В то время как буржуазные теоретики рассматривают культуру как некую самодовлеющую сферу обычаев, способов человеческого общения, удовлетворения определенных (именуемых культурными, эстетическими и т.д.) потребностей, марксизм характеризует культуру как такую форму деятельности людей и ее объективации, которая составляет существенное содержание материального и духовного производства, общественных отношений, развития человеческой личности.

Конечно, виды культуры существенно отличны друг от друга. Одно дело – культура производства, культура управления, другое – культура мышления, языка, речи, третье – художественная культура, культура свободного времени и т.д. Но как ни отличны друг от друга эти виды культуры, т.е. виды деятельности и соответствующие им предметные реалии, они образуют единое целое как формы существования и развития человеческой природы (а значит, и общества, т.е. совокупности всех социальных отношений). При этом не следует забывать, что человеческая деятельность объективируется не только в материальных предметах, но и духовным образом, так как художественные произведения, научные исследования при всей материальности их «фактуры» являются объективациями общественного сознания. То же следует сказать о духовных потребностях вообще: они необходимо опредмечиваются, оставаясь при этом именно духовными, а не материальными потребностями.

Единство всех форм культуры гениально раскрывается Марксом в его известном положении о подлинной сущности общественного богатства, независимой от ее исторически преходящей, буржуазной формы существования. Маркс пишет: «…Если отбросить ограниченную буржуазную форму, чем же иным является богатство, как не универсальностью потребностей, способностей, средств потребления, производительных сил и т.д. индивидов, созданной универсальным обменом? Чем иным является богатство, как не развитием господства человека над силами природы, т.е. как над силами так называемой „природы“, так и над силами его собственной природы? Чем иным является богатство, как не абсолютным выявлением творческих дарований человека, без каких-либо других предпосылок, кроме предшествовавшего исторического развития, делающего самоцелью эту целостность развития, т.е. развития всех человеческих сил как таковых, безотносительно к какому бы то ни было заранее установленному масштабу»[612].

Нетрудно понять, что означает фраза Маркса «если отбросить ограниченную буржуазную форму…». Буржуазная форма общественного богатства предполагает угнетение созидающей его человеческой деятельности. Эксплуатация, отчуждение продукта труда производителя, так же как и отчуждение самой производительной деятельности, порабощающие формы общественного разделения труда деформируют, подавляют, уродуют человека труда. Однако это не означает, что развитие творческих способностей трудящихся становится невозможным. Оно совершается односторонним образом и поэтому отстает от общего уровня культуры, достигнутого обществом, отрывается от тех видов культуры, которые не связаны непосредственным образом с материальным производством, производственным обучением. Этот дефицит общей культуры среди угнетенных и эксплуатируемых масс «восполняется» различными суррогатами интеллектуальной культуры, посредством которых эксплуатирующие классы осуществляют свое идеологическое господство.

В антагонистическом обществе развитие одних человеческих индивидов происходит за счет других, следствием чего является отчуждение и в сфере культуры. Капитализм весьма бережно относится к овеществленному труду и в высшей степени расточительно к живому труду, рабочей силе. Человеческая природа, сущность человека является в этих условиях совокупностью антагонистических общественных отношений. Поэтому, как подчеркивает Маркс, характеризуя развитие личности трудящегося человека в антагонистическом обществе, «это полное выявление внутренней сущности человека выступает как полнейшее опустошение, этот универсальный процесс овеществления (Vergegenst?ndlichung) как полное отчуждение, а ниспровержение всех определенных односторонних целей – как принесение самоцели в жертву некоторой совершенно внешней цели»[613].

Социализм есть начало великой эпохи всестороннего освобождения труда, когда уничтожение частной собственности, эксплуатации, отчужденного труда и отчужденных общественных отношений вообще шаг за шагом ведет к ликвидации веками существовавших социальных последствий этих антагонистических общественных отношений. Именно поэтому социализм создает условия для всестороннего развития человеческой личности путем приобщения ее к достижениям культуры, культурного творчества, которое в небывалой до этого степени становится делом народа, а не только отдельных, выдающихся индивидов, талантов, гениев.

Маркс, исследуя закономерности прогресса материального производства и гениально предвосхищая коммунистическое будущее, отмечал, что по мере развития производительных сил уже в процессе капиталистической индустриализации богатство общества как совокупность потребительских стоимостей становится все более зависимым от технической оснащенности труда, технологического уровня производства, уровня развития и применения науки, чем от количества затраченного на производство труда. Именно в этой связи Маркс характеризовал науку как непосредственную производительную силу.

Таким образом, дело идет к тому, что благодаря уничтожению капиталистических отношений, развитию коммунистической формации и соответствующей ей материально-технической основы закон стоимости, т.е. определение стоимости продуктов производства количеством затраченного общественно необходимого труда, перестанет быть мерилом общественного богатства. Этим мерилом станет уровень культурного развития трудящихся, совокупность их знаний, способностей, умений, рационально применяемых в процессе производства. Это значит, как писал Маркс, что в конечном счете мерилом общественного богатства станет не рабочее время, а свободное время, понимаемое как время творческого развития человеческой личности, которое решающим образом скажется на уровне, качестве, темпах развития общественного производства. Этот на первый взгляд парадоксальный вывод Маркса является последовательным развитием одного из важнейших положений материалистического понимания истории: люди, трудящиеся являются главной, важнейшей производительной силой. Если этот принцип теоретически обобщает положение дел в рабовладельческом, крепостническом, капиталистическом обществе, то нетрудно понять его значение для бесклассового общества, общества всесторонне развитых, приобщившихся к многообразным культурным ценностям людей.

В современных условиях существуют весьма значительные различия между сложным и простым трудом, между производительностью труда отдельных индивидов в одной и той же сфере производства. Эти существенные различия могут быть уменьшены путем подъема отстающих до уровня передовых. Предсказанная Марксом ступень общественного развития, когда решающим показателем производительности труда станет уровень технологического применения науки и индивидуального развития трудящихся, ни в малейшей степени не устраняет закона экономии рабочего времени, непосредственно определяющего достигнутую производительность труда. Ведь только благодаря экономии рабочего времени создаются условия для увеличения резерва свободного времени, необходимого для индивидуального развития членов общества. Как подчеркивает Ю.В. Андропов, на современном этапе развития социалистического общества «экономический закон, который Маркс считал первым законом на основе коллективного производства, – закон экономии рабочего времени, действует у нас еще не в полную мощность. Причиной тому в значительной мере наличие большого числа физически тяжелых, непривлекательных, рутинных работ, медленные темпы их механизации, а тем более – автоматизации»[614].

Выше мы характеризовали культуру как развитие человеческой природы, специфический субъект-объектный процесс, единство индивидуального и общественного развития в его личностных формах, процесс, осуществляющийся посредством многообразных объективаций человеческой деятельности, благодаря которым достижения прошлого становятся достижением настоящего и служат последнему как в качестве готовых форм и условий культурного процесса, так и в качестве материала для культурного творчества. Эта характеристика культуры нуждается, однако, в дальнейшей конкретизации, ибо в ней фиксируется лишь универсальность культуры, но не ее отличие от других форм опредмечивающейся деятельности людей. Если остановиться на таком понимании культуры, то неизбежно придешь к выводу, что культурой следует называть все, что делают люди, т.е. любой продукт их сознательной, целесообразной деятельности. Такое универсалистское определение культуры имеет известное распространение в нашей научно-популярной литературе. В одном из учебных пособий, например, говорится: «Культура – это все то, что создано человеком, в отличие от того, что создано природой»[615]. С этой точки зрения представление о специфических культурных ценностях, достижениях культуры фактически лишается смысла, так как стирается различие между продуктами человеческой деятельности вообще и специфическими формами культуры. Бескультурье также является продуктом деятельности людей. Бесхозяйственность имеет весьма мало общего с культурой хозяйствования, предполагающей определенные нормативы, стандарты, индикаторы.

Универсалистское понимание культуры делает невозможным исторический анализ этого феномена, который показывает, как определенные явления культуры в новых, изменившихся условиях теряют свой культурный характер. Если, например, рассмотреть историю земледелия, то станет очевидным, что культура земледелия исторически изменялась и те способы возделывания земли, которые господствовали в далеком прошлом, не только устарели, но, по существу, перестали быть элементами культуры сельскохозяйственного производства. Изучение истории промышленности с еще большей очевидностью выявляет исторически изменяющийся характер культуры производства, т.е. тот факт, что развитие культуры предполагает также отрицание ее устаревших форм, замену их новыми, более рациональными формами. Об этом свидетельствует постоянно совершающийся процесс рационализации и интенсификации производства.

В.И. Ленин писал, что в строительстве новой, социалистической государственности «нужен культурный подход к простейшему государственному делу»[616], т.е. любое государственное дело, весь государственный аппарат снизу доверху должны быть подняты «на высшие ступени культуры»[617]. Эти ленинские указания несовместимы с распространением понятия культуры на всю человеческую деятельность и все формы ее объективации. Как же в таком случае понимать универсальность культуры, о которой говорилось выше? На наш взгляд, культура представляет собой специфический аспект, специфические формы объективированной деятельности людей, т.е. всего того, чем они занимаются. Материальное производство само по себе, т.е. безотносительно к определенным исторически сложившимся стандартам рационального осуществления этого процесса, не есть еще феномен культуры; оно становится таковым лишь в качестве определенного уровня культуры производства, технологической культуры, культуры организации, управления и т.д.

Продукт производства также не является сам по себе предметом культуры; он становится таковым как средство развития человеческой природы, формирования личности, ее способностей, потребностей, знаний, умений и т.д. Лишь как опредмеченное выражение исторически определенной культуры производства продукт труда является феноменом культуры. Так, археолог, изучая орудия труда, домашнюю утварь эпохи неолита, делает конкретные выводы о культуре неолитического человека, т.е. о том, что он умел делать, какого уровня совершенства достигли его трудовые навыки, какие духовные качества (скажем, упорство в достижении поставленной цели, находчивость, терпение, сосредоточенность в труде и т.д.) были свойственны нашему далекому предку, обтесывавшему, шлифовавшему кусок гранита, просверливавшему в нем отверстие, чтобы в конечном итоге получился каменный топор. Отсюда понятен вывод об уникальной исторической ценности культуры неолита, несмотря на все ее техническое несовершенство. Современный человек не смог бы, хотя бы в порядке опыта, сделать каменный топор теми средствами, которыми пользовались его первобытные предки.

Средства производства непосредственно служат производству, опосредованным образом – развитию личности, которая ими овладевает. В этом своем качестве они являются предметами культуры. Продукты питания сами по себе не предметы культуры, в то время как кулинария – феномен культуры. То же в определенном смысле относится и к потреблению пищи. «Для изголодавшегося человека, – пишет Маркс, – не существует человеческой формы пищи, а существует только ее абстрактное бытие как пищи: она могла бы с таким же успехом иметь самую грубую форму, и невозможно сказать, чем отличается это поглощение пищи от поглощения ее животным»[618]. Однако человеческое потребление пищи, которое всячески деформируется эксплуататорским обществом, является вопреки этой деформации и всем связанным с нею противоречиям специфически человеческим, культурным процессом.

Таким образом, в понятие культуры как деятельности, средства деятельности или ее продукта необходимо включается определенный уровень рациональности, осознаваемый как достижение данной исторической ступени общественного развития. Культурные ценности являются эталонами, образцами, которые иной раз (как это нередко бывает в художественном творчестве) сохраняют непреходящее значение. В этом своем качестве они существенно отличаются от других достижений культуры, которые носят исторически преходящий характер, как это обычно имеет место в сфере техники, технологии.

Среди многообразных объективаций человеческой деятельности, являющихся формами развития социальной природы человека, необходимо в особенности выделить те предметы и средства культуры, единственным назначением которых является удовлетворение духовных потребностей людей. Поскольку общественный прогресс исторически формирует потребность в познании, эстетические потребности, стремление к развитию физических способностей, постольку книги, произведения искусства, музыкальные инструменты, спортивные игры, гимнастика и т.п. представляют собой непосредственное бытие культуры, произведений культуры, назначением которых является развитие человеческой личности. Понятно поэтому, что когда говорят о культуре, особенно в повседневной жизни, то имеют главным образом в виду интеллектуальное развитие личности, образование, многосторонность интересов, эстетические потребности, способность разумно оценивать различные факты и т.д. Однако было бы заблуждением ограничивать понятие культуры этими ее проявлениями, которые, как и вся духовная культура, неразрывно связаны с культурой материального производства и в конечном счете обусловлены последним.

Наука является в наше время непосредственной производительной силой, могущественной духовной потенцией материального производства. Но как форма развития человеческой личности наука представляет собой феномен культуры, формирующий определенный тип человека. Это относится не только к гуманитарным наукам, но также к естествознанию, математике, техническим наукам. Так, математическое мышление, система присущих ему символов – специфический способ существования духовной культуры.

Культура характеризуется не количеством производимых людьми предметов, необходимых для удовлетворения известных потребностей, а их качеством, степенью совершенства, которая и делает определенные предметы достижением культуры. С этой точки зрения качественные характеристики определенной машины являются индикатором достигнутого уровня технической культуры, в то время как количество этих машин указывает скорее на уровень развития производства или свидетельствует о распространении данного достижения технической культуры.

Выше уже говорилось о том, что антагонистическое развитие общества обусловливает антагонистический характер культурного прогресса. Господство над стихийными силами природы есть в силу этого также господство стихийных сил общественного развития над людьми, порабощение человека человеком. Энгельс, полемизируя с Е. Дюрингом, который осуждал античное рабовладение с позиций абстрактного буржуазного гуманизма, указывал, что без рабства не было бы античной культуры с ее сохранившими непреходящее значение художественными достижениями. То же можно сказать о достижениях феодальной и буржуазной культуры: они были бы невозможны без свойственной этим формациям антагонистической экономической основы. Капиталистический способ производства покончил с застойностью, характерной для экономического развития предшествующих формаций. В ходе буржуазных революций XVII – XVIII вв. совершился переворот и в образе жизни людей, в их видении мира. Вместе с утверждением капиталистического способа производства существенно изменялась и человеческая природа, складывался новый тип личности. Эти изменения в сфере культуры, в свою очередь, оказали громадное стимулирующее воздействие на экономическое и политическое развитие буржуазного общества. Буржуазия, отмечали основоположники марксизма, в течение одного столетия создала больше производительных сил, чем все предшествующие формации, вместе взятые. Ускоренное развитие производительных сил, культуры производства означало, разумеется, и развитие, правда, весьма неравномерное, и других форм культуры. Капитал превращает культуру в специфическое средство производства прибавочной стоимости. Но если техническая культура непосредственно связана с функционированием капитала, то другие формы культуры (литература, искусство, научное знание) не являются как по своему происхождению, так и по их непосредственному назначению средствами производства и прибавочной стоимости, хотя и используются в качестве таковых. Если капиталистическое применение техники усиливает порабощение труда капиталом, то капиталистическое применение художественной культуры и значительной части научного, в особенности гуманитарного знания имеет своим следствием обеднение, извращение этих форм культурного творчества, важнейшим содержанием и назначением которых является развитие человеческой личности. Отсюда, конечно, не следует, что культура буржуазного общества (в частности, те ее формы, которые непосредственно не связаны с материальным производством) враждебна капитализму. Это значит прежде всего, что культура капитализма отражает антагонистический характер капиталистических производственных отношений. Следует, однако, разграничивать буржуазную культуру в собственном смысле слова и культуру в условиях буржуазного общества, в котором буржуазии противостоят пролетариат, близкие ему по своим интересам социальные группы. Эти антагонистические противоречия находят свое выражение и в развитии культуры.

Энгельс, характеризуя капиталистическое общество прошлого века, отмечает, что «каждый из трех классов современного общества, феодальная аристократия, буржуазия и пролетариат, имеет свою особую мораль…»[619]. Это положение, непосредственно характеризующее противоречия развития нравственной культуры, несомненно, применимо ко всему процессу развития культуры буржуазного общества. Необходимо, следовательно, разграничивать буржуазную культуру в собственном смысле слова и культуру, существующую в условиях капитализма; последняя не сводится к буржуазной культуре, хотя именно буржуазная культура занимает господствующее положение.

В классово-антагонистическом обществе нет и не может быть единой, равно выражающей положение и интересы всех классов, культуры. Противоречия между основными классами капиталистического общества с необходимостью проявляются и в сфере культуротворчества. Освободительное движение пролетариата, направленное против любых форм порабощения и угнетения человека человеком, привлекает на свою сторону непролетарские трудящиеся классы, значительную часть интеллигенции, непосредственно не связанной с интересами капиталистического бизнеса.

Таким образом, уже в условиях капитализма возникает и развивается антикапиталистическая по своему характеру культура. Возникновение марксизма, научной социалистической идеологии – самый впечатляющий пример этого исторического процесса культурного развития человечества. Объективная необходимость возникновения и развития научной социалистической идеологии в условиях капитализма, вопреки повсеместному господству буржуазной идеологии, наглядно выражает антагонистические противоречия, присущие развитию культуры в этом обществе. Суть этого противоречия классически сформулировал В.И. Ленин. «В каждой национальной культуре есть, хотя бы не развитые, элементы демократической и социалистической культуры, ибо в каждой нации есть трудящиеся и эксплуатируемая масса, условия жизни которой неизбежно порождают идеологию демократическую и социалистическую. Но в каждой нации есть также культура буржуазная (а в большинстве еще черносотенная и клерикальная) – притом не в виде только „элементов“, а в виде господствующей культуры»[620].

Образование наций есть исторический процесс, неразрывно связанный со становлением капиталистического способа производства, который, развивая экономические связи между ранее обособленными группами населения, народностями, связывает эти нередко различные по своим этническим характеристикам группы в одну нацию. Характерные признаки нации – общность территории, экономической связи, языка[621], культуры – в равной мере относятся ко всем представителям нации, что, однако, не означает, как это обычно утверждают буржуазные идеологи, что нация есть такого рода единство, которое преодолевает антагонистическую противоположность классов. Напротив, если понятие единства и применимо к нации, то лишь в смысле антагонистического единства, аналогичного объективной взаимообусловленности труда и капитала в условиях капиталистического общества.

Образование наций придает специфические, национальные формы классовой борьбе, но, как показывает исторический опыт, не только не ослабляет, но, напротив, усиливает борьбу между антагонистическими классами. И это понятно, поскольку на смену противоречиям между разрозненными народностями феодального общества, в рамках которых борьба между эксплуатирующими и эксплуатируемыми носила неизбежно локально ограниченный характер, приходит консолидация пролетариата в национальном масштабе, в силу чего борьба между трудом и капиталом охватывает все стороны жизни буржуазного общества. Сближение ранее обособленных групп населения, распространение и развитие народного языка, вовлечение в сферу культуротворчества несравненно большей по сравнению с феодализмом массы населения – все это в высшей степени способствовало развитию буржуазной, национальной по своей форме, культуры. Развитие наций означало не только окончательное преодоление пережитков трайбализма, феодальной разрозненности, замкнутости, провинциализма, но и развитие экономических и благодаря этому также культурных связей между нациями. Возникает мировая культура, соответствующая образованию всемирной истории, то есть того взаимодействия народов и государств, которое лишь в незначительной степени имело место в эпоху феодализма. Характеризуя этот процесс, Маркс и Энгельс указывают: «Плоды духовной деятельности отдельных наций становятся общим достоянием. Национальная односторонность и ограниченность становятся все более невозможными»[622].

Развитие наций и национальных культур выявляет, как указывает В.И. Ленин, две противоборствующие тенденции. Это, во-первых, центробежная тенденция, очевидным выражением которой является буржуазный национализм. Если учесть, что наиболее развитые капиталистические государства эксплуатируют менее развитые (не говоря уже о колониях), то становится понятным, что великодержавный национализм господствующих в капиталистическом мире наций порождает в качестве ответной реакции национализм угнетенных наций, который является идеологией их освободительного движения. Однако тенденции разъединения народов, национальной розни, неотделимой от антагонистической сущности капитализма, противостоит все более крепнущая тенденция сближения народов, объективной основой которой являются процесс интернационализации производства, освободительная борьба пролетариата, антиимпериалистическое движение порабощаемых монополистическим капитализмом народов. Эта вторая тенденция становится превалирующей, так как в недрах капитализма уже сложились экономические предпосылки для нового, социалистического общества и новой, интернациональной по своей сущности многонациональной социалистической культуры. В.И. Ленин подчеркивал, что государственно-монополистический капитализм есть полнейшая материальная подготовка социалистического строя. С этих позиций Ленин ставил вопрос о развитии социалистической культуры.

Как известно, в первые годы Советской власти мелкобуржуазная группа «пролеткультовцев» провозгласила своей задачей ликвидацию буржуазной культуры с целью создания, так сказать, на пустом месте, пролетарской культуры. В.И. Ленин, наша партия решительно выступили против этого сектантского, нигилистического отрицания буржуазной культуры, двойственный характер которой игнорировался «пролеткультовцами». Ленин писал: «Не выдумка новой культуры, а развитие лучших традиций, результатов существующей культуры с точки зрения миросозерцания марксизма и условий жизни и борьбы пролетариата в эпоху его диктатуры»[623]. В противоположность «пролеткультовцам» Ленин подчеркивал первостепенное значение исторической преемственности в развитии культуры, разъясняя, что социалистическая культура «должна явиться закономерным развитием тех запасов знания, которые человечество выработало под гнетом капиталистического общества, помещичьего общества, чиновничьего общества»[624].

Ленинская теория социалистической культуры стала научной основой культурной революции в нашей стране. В течение краткого исторического периода экономически и культурно отсталые национальные окраины царской России превратились в высокоразвитые союзные социалистические республики, образующие единый и неделимый союз – Союз Советских Социалистических Республик.

Победа социализма в СССР покончила с фактическим неравенством народов нашей страны, неравенством, которое, конечно, не могло быть устранено одним лишь уничтожением капитализма. В каждой национальной республике выросли современный социалистический рабочий класс, социалистическое крестьянство, социалистическая интеллигенция. Многонациональная социалистическая культура всего советского народа исключает антагонистические противоречия как внутри каждой нации, так и в межнациональных отношениях.

Национальный вопрос в том виде, в каком он был оставлен нам эксплуататорским строем, успешно решен, – решен окончательно и бесповоротно, подчеркивает Ю.В. Андропов. Однако это не означает, что в области развития наций и межнациональных отношений нет больше никаких проблем и задач. Одной из важнейших задач в этой области является обеспечение дальнейшего, в частности культурного, сближения народов СССР. Необходимо, указывает товарищ Андропов, «сделать еще более плодотворным взаимное обогащение культур, открыть всем людям еще более широкий доступ ко всему лучшему, что дает культура каждого из наших народов»[625]. А это предполагает, как подчеркивает товарищ Андропов, преодоление консервативных, отживающих элементов в духовном наследии, традициях, в быту, короче говоря, в культуре каждой нации. В противовес элитарному пониманию культуры, которое умаляет ее социальную роль, философия марксизма подчеркивает ее действенный, преобразующий характер. Всемирно-историческая задача уничтожения эксплуатации и угнетения на всей нашей планете еще не решена. В условиях напряженного соревнования противоположных социальных систем в высшей степени актуально звучат слова В.И. Ленина о том, что нам «нужна та культура, которая учит бороться»[626]. Именно такую культуру создало и плодотворно развивает наше социалистическое общество.