47. 1983 № 5 (стр. 49 – 61). Учение К. Маркса и вопрос о всеобщности законов диалектики

Признание всеобщности и существенности развития – одно из важнейших положений материалистической диалектики – не есть простая констатация повсеместно наблюдаемого, не есть также непосредственный логический вывод из наличных научных данных. Диалектический подход к этому положению философии марксизма позволяет выявить противоречивость присущего ему содержания, которая отражает сложность, опосредованность развития. Если развитие всеобще, значит, каждый отдельный процесс является процессом развития? Достаточно поставить этот вопрос, чтобы необходимость скрупулезного анализа понятия всеобщности развития стала очевидной.

Механическое движение, всеобщность которого давно установлена, само по себе не является процессом развития. Изменение агрегатных состояний, так же как и значительная часть химических превращений, подобно механическим процессам, носят обратимый характер, то есть представляют собой существенные моменты всеобщего круговорота природы, необходимой определенностью которого является повторение. Ближайший анализ последнего обнаруживает его неизбежную двойственность: повторение, по меньшей мере частично, есть также неповторение. Налицо, таким образом, единство повторения и неповторения. Противоположность между обратимыми и необратимыми процессами представляется на первый взгляд абсолютной. Необходимо, однако, разграничивать различные типы необратимых процессов и соответственно этому их различное отношение к обратимым процессам. По-видимому, и здесь абсолютное и относительное оказываются в конечном счете относительными противоположностями.

К. Маркс, анализируя противоречия капиталистического способа производства и их внешние, неадекватные выражения, сформулировал в высшей степени важное гносеологическое предупреждение: «…если бы форма проявления и сущность вещей непосредственно совпадали, то всякая наука была бы излишня»[570]. Применяя это указание к поставленному нами вопросу, мы можем сказать, что развитие есть не непосредственное проявление, а сущность процессов, совершающихся в природе и обществе. То же, несомненно, относится и к всеобщности развития, которая предполагает бесконечное многообразие взаимообусловленных, взаимодействующих явлений, превращение одних форм движения материи в другие. Вследствие этого всеобщий процесс развития складывается из множества особенных процессов, в том числе и таких, которые сами по себе не являются процессами развития. Следовательно, отличая развитие от простого перемещения, обратимых процессов повторения и т.д., мы не ограничиваем всеобщности развития, а, напротив, осмысливаем ее как противоречивое единство многообразия, единство противоположностей.

Признание всеобщности и существенности развития предполагает далее анализ отношений между этими его определенностями. Единство всеобщности и существенности диалектически противоречиво. Ведь если развитие всеобще, то оно, следовательно, относится как к существенным, так и к несущественным процессам. Но является ли существенным развитие несущественного? Не будем, однако, абсолютизировать существенное в его существенности, как и несущественное в его несущественности. Противоположность между существенным и несущественным не абсолютна, поскольку существенное в одном отношении оказывается несущественным в другом. Отвергая метафизическое противопоставление сущности явлению, философия марксизма доказывает, что явление существенно, хотя в нем недостаточно, неполно, не вполне адекватно выражается сущность. Видимость также существенна, как гениально доказал Маркс своим критическим анализом основного предрассудка вульгарной политической экономии, т.е. «триединой формы», согласно которой капитал производит прибыль, рента является продуктом земли, а труд создает лишь получаемую пролетарием заработную плату. Как известно, эта лживая формула отражает конечный результат перераспределения (в процессе конкуренции между капиталистами, а также между капиталистами и собственниками земли) прибавочной стоимости, создаваемой трудом пролетариев.

Противоположность существенного и несущественного относительна также и потому, что нечто существенно, поскольку нечто другое несущественно, но именно несущественное придает существенному свойственную ему определенность. Несущественное есть, следовательно, определенность самой сущности. Эта противоречивость сущности представляется на первый взгляд чем-то бессмысленным. Относительно такого рода замешательства обыденного здравомыслия Маркс иронически замечает: «Научные истины всегда парадоксальны, если судить на основании повседневного опыта, который улавливает лишь обманчивую видимость вещей»[571].

Материалистическая диалектика есть наука о всеобщих законах движения, изменения, развития природы, общества и познания. Признание того, что природе, обществу и познанию присущи одни и те же законы движения, изменения, развития, указывает не только на всеобъемлющий характер законов диалектики, но и на то, что их всеобщность может быть правильно понята лишь как многообразие форм существования. И, действительно, диалектика общественного развития качественно отлична от диалектики природы, а диалектические закономерности познавательной деятельности, отражающие объективную диалектику природы и общества, характеризуются специфической качественной определенностью, которая и выражается понятием субъективной диалектики. Восхождение от абстрактного к конкретному специфически характеризует определенную форму познания, оно есть, как говорит Маркс, «лишь способ, при помощи которого мышление усваивает себе конкретное, воспроизводит его как духовно конкретное. Однако это ни в коем случае не есть процесс возникновения самого конкретного»[572]. Тем не менее диалектические законы каждой из этих областей, несмотря на качественное различие между ними, которое недопустимо недооценивать, образуют сущностное тождество. Диалектическое понимание всеобщности в противоположность метафизической концепции абстрактного тождества предполагает качественное многообразие, т.е. отвергает сведение всеобщности к единообразию, которое, как свидетельствует история познания, существует лишь как момент многообразного целого.

Понятие абсолютного, к сожалению, недостаточно разработанное в нашей литературе, образует основную, хотя и не специфическую определенность законов диалектики. Абсолютно движение, абсолютно развитие. Закон сохранения материи и движения – абсолютный закон природы. Закон превращения энергии Энгельс характеризует как «абсолютный закон природы»[573]. Абсолютное существует и в общественной жизни. Труд – абсолютное условие существования общества, так как он есть, пишет Маркс, «всеобщее условие обмена веществ между человеком и природой, вечное естественное условие человеческой жизни, и потому он не зависим от какой бы то ни было формы этой жизни, а, напротив, одинаково общ всем ее общественным формам»[574]. Эта характеристика труда является вместе с тем в известной мере и определением абсолютного, во всяком случае, применительно к условиям существования людей.

Следует подчеркнуть, что Маркс нередко пользуется понятием абсолютного и для характеристики исторически преходящих социальных явлений. При этом имеются в виду безусловно необходимые предпосылки этих явлений и основные формы их существования. Так, Маркс характеризует деньги как «абсолютный товар», разумеется, в частнособственническом обществе. Маркс разграничивает абсолютную форму прибавочной стоимости и относительную. Всеобщий закон капиталистического накопления Маркс, как известно, называет абсолютным. Характеризуя экономические кризисы перепроизводства, Маркс отмечает, что в периоды кризисов «противоположность между товаром и образом его стоимости, деньгами, вырастает в абсолютное противоречие»[575].

В.И. Ленин, развивая Марксово понятие абсолютного применительно к основному закону диалектики, пишет: «Борьба взаимоисключающих противоположностей абсолютна, как абсолютно развитие, движение»[576].

Упрощенное представление о диалектике нередко связывается с отрицанием абсолютного, поскольку понятие абсолютного занимает центральное место в системах метафизики. Но марксизм отвергает лишь метафизическую концепцию абсолютного, необходимой предпосылкой которой является отрицание относительного, так же как отрицание изменения, развития. Между тем признание всеобщей связи явлений, всеобщности движения означает признание относительности как категориальной характеристики существующего. Но относительное и абсолютное не исключают, а предполагают друг друга. Эти противоположности относительны, они находятся в единстве. И гносеологическое положение об абсолютной истине как сумме относительных истин отражает не только движение познания, но и отношение между абсолютным и относительным в объективном мире. Движение и абсолютно и относительно. И принцип относительности движения, сформулированный Галилеем и распространенный Эйнштейном на все физические процессы, выражает абсолютный характер движения.

Представление о всеобщности развития нередко оказывается трудно усваиваемым, поскольку уже на уровне повседневного опыта констатируется прекращение определенных процессов развития. В науке также зачастую определенные явления характеризуются как закончившие цикл своего развития. Так, указывается, например, на то, что человек антропологически сложился и не развивается как биологический вид с незапамятных времен. При этом, однако, следует в полной мере учитывать, что развитие человека продолжается в новой, социальной форме.

Прекращение развития есть переход из одной его формы в другую. История общественных формаций показывает, как заканчивается, прекращается развитие определенного, скажем, феодального общественного строя, что означает переход человечества на новые, в данном случае капиталистические пути развития. Развитие социализма в определенных странах означает прекращение капиталистического развития.

Всеобщность развития – интеграция многообразных процессов движения, изменения, переходов из одного состояния в другое и, значит, прекращения прежнего состояния и т.д. Маркс в «Капитале» исследует такие процессы, как единство стоимости и потребительной стоимости товаров, товарный обмен, превращение денег в капитал, производство прибавочной стоимости, обращение капитала, распадение прибавочной стоимости на прибыль, ренту, ссудный процент, образование цены производства, простое и расширенное воспроизводство, которое является воспроизводством существующих, т.е. капиталистических, производственных отношений[577]. Из этого перечисления очевидно, что речь идет преимущественно о закономерностях и формах функционирования капиталистического способа производства. Однако в ходе воспроизводства капиталистических отношений осуществляется, разумеется, на частнособственнической основе, обобществление средств производства, т.е. возникают, ширятся, укрепляются экономические предпосылки социализма, развиваются присущие капитализму антагонизмы, углубляется противоположность между основными классами, развивается борьба между ними, – все это дает картину тех глубоких качественных изменений, которые обусловливают неизбежность революционного перехода от капитализма к социалистическому общественному строю.

Современное естествознание глубоко раскрывает диалектическое единство абсолютного и относительного, внося тем самым громадный вклад в понимание всеобщности диалектических закономерностей. М. Планк подчеркивает, что одной из основных посылок теории относительности является положение о постоянстве скорости света, т.е. признание этого вида движения материи абсолютным. Без признания абсолютного, обобщает свою мысль Планк, не может быть построена ни одна физическая теория. «Нет большего заблуждения, чем бессмысленное выражение „Все относительно“, – пишет Планк. – Оно неправильно уже внутри самой физики. Все так называемые универсальные константы, как масса или заряд электрона, или протона, или элементарный квант действия, являются абсолютными величинами: они представляют собой устойчивые неизменные строительные камни для атомистики»[578].

Таким образом, релятивистская физика, которую неопозитивисты и «критические рационалисты» пытаются истолковать в субъективистски агностическом духе, не только не отрицает абсолютного, но, напротив, трактует признание абсолютного как необходимое условие познания относительного. Тем самым физика, как и вся современная наука в целом, подтверждает диалектико-материалистический принцип единства относительного и абсолютного, принцип, согласно которому в относительном имеется абсолютное, а в абсолютном – относительное. «Абсолютное и относительное, конечное и бесконечное = части, ступени одного и того же мира. So etwa?», – замечает Ленин, конспектируя «Науку логики» Гегеля[579]. Нет необходимости разъяснять, что принцип единства абсолютного и относительного существенным образом характеризует развитие познания и тем самым предмет теории познания диалектического материализма. Эти вопросы с достаточной основательностью исследованы в марксистских, в особенности советских философских работах, которые разъясняют, развивают, конкретизируют глубочайшее положение В.И. Ленина: «относительность всякого знания и абсолютное содержание в каждом шаге познания вперед»[580].

Выше уже указывалось на то, что понятие абсолютного не является differentia specifica законов диалектики, поскольку и в науках о природе имеет место исследование абсолютного. Следует, однако, выделить те особенные характеристики абсолютного, которые присущи законам диалектики. Когда говорят о всеобщности законов диалектики, то иной раз упускают из виду, что всякий закон природы есть форма всеобщности. Коль скоро эта истина не подлежит сомнению, всеобщность законов диалектики должна быть понята как нечто качественно отличное от всеобщности других законов природы или общества. Мы говорим обычно, что законы диалектики являются наиболее общими законами движения, развития. Важно, однако, понять, что это количественное различие переходит в различие качественное, в силу чего законы диалектики являются абсолютно всеобщими.

Абсолютная всеобщность – безграничность как в количественном, так и в качественном отношениях. Этого, конечно, нельзя сказать о физических, химических, биологических и иных законах, которые составляют предмет исследования специальных наук. Эти законы качественно ограничены в своей всеобщности; они являются законами физических, химических, биологических форм движения материи. Законы физической или биологической реальности не могут быть законами общественного развития, так же как и законами процесса познания.

Конечно, физические и биологические процессы происходят и в обществе, поскольку люди в определенных отношениях являются физическими телами и биологическими организмами. Процесс общественного производства как технологический процесс безусловно подчиняется законам природы. Экологические дисфункции, как стихийные последствия производственной деятельности людей, обусловлены не только исторически преходящими социальными факторами, но и физико-химическими закономерностями, поскольку именно они вызывают образование определенных вредных для жизнедеятельности веществ при сжигании каменного угля, нефти, дерева и т.п. Однако законы природы не определяют специфических черт социального процесса; они проявляются в нем неспецифическим образом. Марксизм открыл специфические закономерности общественно-исторического процесса и тем самым доказал несостоятельность социологического натурализма, который переносит законы природы на общественную жизнь. Качественное отличие законов социального процесса от законов природы выявляется при рассмотрении социологических и экономических закономерностей.

Фурье глубоко заблуждался, полагая, что закон всемирного тяготения проявляется в обществе как взаимное тяготение человеческих индивидов друг к другу. Никакого специфического проявления закона всемирного тяготения (как и других законов природы) в обществе не существует. Что же касается притяжения между человеческими индивидами как физическими телами, то сила его, которая легко определяется по известной формуле Ньютона, столь незначительна, что она не оказывает ни малейшего влияния на их отношения друг к другу.

Абсолютный характер всеобщности законов диалектики состоит, далее, в том, что они являются законами всеобщего развития, качественно отличными от тех особенных законов развития, которые образуют предмет исследования биологии, космологии и других наук. В этом смысле материалистическая диалектика является всеобщей теорией развития в отличие от специальных теорий развития, классическим примером которых может служить теория Дарвина со свойственным последней категориальным аппаратом, применимым, строго говоря, лишь к биологическому процессу. Известно, к каким ложным и реакционным выводам приводили попытки так называемых социал-дарвинистов перенести на историю общества открытые Дарвином законы и категории.

Говоря об абсолютном характере законов диалектики, не следует, конечно, забывать, что некоторые законы природы (об этом уже говорилось выше) также являются абсолютными. Однако и эти законы специфическим образом характеризуют лишь природные процессы. Попытки рассматривать социальный процесс с точки зрения, скажем, абсолютного закона превращения энергии, не приводят ни к чему, кроме как к забвению действительных социальных закономерностей. В «Материализме и эмпириокритицизме» Ленин разоблачает ревизионистские попытки переодеть материалистическое понимание истории «в наряд биологической и энергетической терминологии». В этой связи Ленин замечает: «Нет ничего легче, как наклеить „энергетический“ или „биолого-социологический“ ярлык на явления вроде кризисов, революций, борьбы классов и т.п., но нет и ничего бесплоднее, схоластичнее, мертвее, чем это занятие»[581]. Закон превращения энергии, разумеется, применяется людьми в их производственной деятельности, так как производство есть изменение человеком природы соответственно законам природы. Но это обстоятельство не характеризует ни социальной природы производства, ни его определяющей роли в общественном развитии. Оно говорит лишь о том, что общество органически связано с естественными условиями своего существования, что оно практически применяет законы природы.

Само собой разумеется, что далеко не все законы природы абсолютны. Многие из них являются относительными, то есть обусловленными отдельными формами движения материи, которые существуют отнюдь не повсеместно. Таковы, например, биологические закономерности, которые предполагают довольно редкий во Вселенной феномен: существование живого. Энгельс указывает на то, что многие открываемые физикой и химией закономерности носят геоцентрический характер, так как на других планетах нет, например, воды и других химических соединений, существующих на Земле. На Солнце, указывает Энгельс, существуют лишь немногие из тех химических закономерностей, которые имеются на Земле. В этой связи Энгельс конкретизирует, уточняет понятие всеобщности, поскольку оно применяется к законам природы. «Таким образом, если мы желаем говорить о всеобщих законах природы, применимых одинаково ко всем телам, начиная с туманности и кончая человеком, то у нас остается только тяжесть и, пожалуй, наиболее общая формулировка теории превращения энергии, vulgo механическая теория теплоты»[582]. И далее Энгельс разъясняет, что факт относительности законов природы свидетельствует о том, что они представляют собой законы, свойственные разным историческим фазам развития материи, Вселенной. Иными словами, относительность законов природы является необходимым выражением абсолютного характера движения, развития, всеобщего диалектического процесса. Подытоживая эти мысли, Энгельс заключает: «абсолютно всеобщим значением обладает одно лишь движение»[583].

Разумеется, не только природные, но и социальные законы относительны, поскольку они являются законами исторически определенных общественно-экономических формаций. Одной из важнейших заслуг Маркса является открытие историчности (и тем самым относительности) экономических законов развития общества. Законы капиталистического способа производства качественно отличаются от законов феодального способа производства. Еще более значительным, существенным является отличие экономических законов социалистического строя от экономических законов капитализма. Поэтому Маркс указывает, что такие понятия, как «производство вообще», являются полезными, необходимыми абстракциями, но не более чем абстракциями, так как всякое общественное производство носит исторически определенный характер, т.е. представляет собой производство на определенной ступени общественного развития.

Таким образом, подчеркивая абсолютный характер законов диалектики, философия марксизма в полной мере учитывает относительность противоположности между абсолютным и относительным. Абсолютные законы диалектики существуют не по ту сторону законов природы и общества, которые в большинстве своем являются относительными законами. Поэтому правильное понимание законов диалектики, их абсолютного характера предполагает уяснение их диалектического единства с теми законами, которые открывают науки о природе и обществе. Законы диалектики – единство многообразия законов природы, общества, познания. Когда Энгельс писал, что освобожденная от мистических извращений диалектика становится абсолютной необходимостью для естествознания, он имел в виду то, что само естествознание в ходе своего развития начинает выявлять диалектический характер открываемых им законов природы. Это положение Энгельс обосновывает анализом великих открытий естествознания XIX века. Наряду с дарвинизмом, клеточной теорией, законом превращения энергии Энгельс называет периодическую систему Менделеева, который доказал, что химические свойства элементов являются периодической функцией их атомных весов. «Менделеев, – писал Энгельс, – применив бессознательно гегелевский закон о переходе количества в качество, совершил научный подвиг, который смело можно поставить рядом с открытием Леверье, вычислившего орбиту еще не известной планеты – Нептуна»[584].

В «Диалектике природы» Энгельс анализирует основные формы движения материи, начиная с механической и кончая жизненным процессом, показывая, что каждая из этих форм внутренне диалектична, представляет собой единство взаимоисключающих, но вместе с тем и предполагающих друг друга процессов. Характеризуя учение Дарвина, Энгельс показывает, что развитие живого – сложный, противоречивый процесс, в котором наследственность и изменчивость обусловливают друг друга, случайное становится необходимым. Анализ превращения одних форм движения материи в другие приводит Энгельса к выводу, что принцип самодвижения материи, который вслед за Толандом обосновывали французские материалисты XVIII века, экспериментально, практически доказан естествознанием и технологическим применением открытых им законов природы. Осуществленный Энгельсом анализ достижений естествознания может быть подытожен его собственными словами: «Диалектические законы являются действительными законами развития природы и, значит, имеют силу также и для теоретического естествознания»[585]. Таким образом, если в экономических исследованиях Маркса гениально раскрыт диалектический характер социальных процессов, то Энгельс, следуя по пути Марксова исследования, блестяще доказал, что законы диалектики являются также законами природы.

Диалектический материализм в противоположность идеалистическому учению Гегеля не навязывает законов диалектики природе и обществу, а выводит их путем исследования природных и социальных процессов. Гегель, утверждая, что законы диалектики всеобщи, обосновывал этот тезис посредством редукции всего существующего к мистифицированному, превращенному в субстанцию мышлению. Всеобщностью, согласно Гегелю, обладает лишь мышление, в силу чего законы диалектики являются лишь законами мышления. Природа, поскольку она существует, по Гегелю, вне времени (эта посылка позволяет философу в известной мере размежеваться с креационизмом), не знает развития. Философия природы Гегеля, отмечает Энгельс, исключает «всякое развитие, ибо в противном случае, природа не была бы вне-себя-бытием духа»[586]. Таким образом, законы диалектики образуют, по Гегелю, обособленное царство, высшую форму управления существующим, которая сознательно противополагается материальной действительности и наукам, занимающимся ее исследованием. Противопоставление философии наукам о природе и обществе, предельно радикализируемое Гегелем, наглядно выявляется в этом идеалистическом возвышении царства законов диалектики над якобы низшими по рангу законами природы и общества. И если диалектика Гегеля нередко «снимает» это метафизическое противополагание, то оно постоянно воспроизводится как идеалистическое основоположение, согласно которому духовное есть изначальное и, в сущности, божественное.

Диалектический материализм несовместим с противопоставлением одних законов природы другим ее законам, с допущением высшей «законодательной» сферы существующего и ее «низших», якобы подчиненных сфер. Этот идеалистический табель о рангах – пережиток средневекового учения о противоположности высшей, нетленной небесной материи и ее «низших», земных форм существования. Идеализм, естественно, не может разделаться с этим чуждым естествознанию убеждением, поскольку он отстаивает, обосновывает понятие сверхприродного[587].

Нет такой области ни в природе, ни в обществе, где бы не действовали «обычные» природные и социальные законы. Нет и не может быть обособленного, независимого от законов природы и общества царства законов диалектики. Единство мира, то есть его материальность, необходимым выражением которой является всеобщая связь и взаимозависимость явлений, есть также единство всего многообразия свойственных миру закономерностей. И законы диалектики суть законы мирового целого во всем его многообразии, т.е. многообразии физических, химических и иных закономерностей.

В.И. Ленин писал, что «понятие закона есть одна из ступеней познания человеком единства и связи, взаимозависимости и цельности мирового процесса»[588]. Это в равной мере относится к законам диалектики и к тем «специальным» законам, которые специфически характеризуют качественно различные формы движения материи. Поэтому, собственно, физические, химические, биологические, экономические и иные законы природы и общества носят диалектический характер.

Энгельс, характеризуя законы диалектики, отмечал, что их всеобщность, естественно, не выявляет специфических особенностей различных процессов. Констатируя действие закона отрицания отрицания в животном и растительном мире, в геологии, математике, истории, философии и т.д., Энгельс подчеркивает существенность единства всех этих процессов. Но единство многообразия не характеризует специфичности составляющих его элементов. «Когда я обо всех этих процессах говорю, что они представляют собой отрицание отрицания, то я охватываю их всех одним этим законом движения и именно потому оставляю без внимания особенности каждого специального процесса в отдельности»[589]. Следовательно, познавательное значение законов диалектики, так же как их действие в объективном мире, постигается в полной мере лишь тогда, когда эти абсолютные формы всеобщности рассматриваются, изучаются, применяются в единстве со специфическими законами особенных природных и социальных процессов. Такое понимание законов диалектики, материалистической диалектики с необходимостью вытекает из диалектико-материалистической концепции единства мира, которое доказывается не просто философскими аргументами, но всей историей познания, материального производства и практики вообще. Единство мира есть вместе с тем единство всех присущих ему законов, которые согласуются друг с другом[590].

Единство мира находит свое выражение и в единстве субъективного и объективного, мышления и бытия. Это единство, собственно, и делает возможным познание. Энгельс пишет: «Над всем нашим теоретическим мышлением господствует с абсолютной силой тот факт, что наше субъективное мышление и объективный мир подчинены одним и тем же законам и что поэтому они и не могут противоречить друг другу в своих результатах»[591]. Эти законы, которым в равной мере подчиняются и мышление и бытие, и есть наиболее общие, диалектические законы. Существует объективная диалектика – диалектика бытия. Существует субъективная диалектика – диалектика познания. Субъективная диалектика есть отражение всеобщего диалектического процесса, существующего вне и независимо от познания.

Единство мира, то есть его материальность, единство субъективной и объективной диалектики, так же как и согласованность всеобщих законов диалектики и специфических законов качественно различных форм движения материи, постоянно раскрывается историей познания и практической деятельностью людей.

Отношение всеобщих законов диалектики к специфическим природным и социальным законам нередко понимается односторонне, в частности таким образом, что специфические законы характеризуются лишь как проявления всеобщих законов. Такая унификация сложного, многогранного отношения, охватывающего всю объективную действительность, все процессы познания, противоречит, по нашему мнению, диалектическому миропониманию, согласно которому всеобщность и многообразие органически связаны друг с другом. Если всеобщее рассматривается как всегда и всюду предшествующее особенному и единичному, то оно в таком случае обособляется, истолковывается как некая независимая от отдельного, особенного изначальная реальность. Маркс и Энгельс критиковали Гегеля за такого рода концепцию всеобщего, которая в конечном счете оказывается утонченным идеалистическим схематизмом.

В «Святом семействе» основоположники марксизма разоблачают идеалистическую мистификацию всеобщего, посредством которой реальные различия между отдельными вещами рассматриваются как саморазличения, имманентная дифференциация вещи вообще, некоей общей, признаваемой за субстанциальную, сущности. «Когда я из действительных яблок, груш, земляники, миндаля образую общее представление „плод“; когда я иду дальше и воображаю, что мое, выведенное из действительных плодов, абстрактное представление „плод“ („die Frucht“) есть вне меня существующая сущность, мало того – истинная сущность груши, яблока и т.д., то этим я, выражаясь спекулятивным языком, объявляю „плод“ „субстанцией“ груши, яблока, миндаля и т.д. …Я объявляю тогда яблоко, грушу, миндаль и т.д. простыми формами существования, модусами „плода“»[592]. Это положение не следует, конечно, интерпретировать в духе отрицания объективной реальности общего. Основоположники марксизма критикуют в данном случае спекулятивно-идеалистическую абсолютизацию общего, непонимание существенности отдельного, особенного, в которых и посредством которых только и существует общее[593]. И тот факт, что метафизическое противопоставление общего единичному и особенному свойственно Гегелю, который гениально постиг диалектическое единство этих равно всеобщих определенностей существующего, говорит о том, что такое противопоставление неотделимо от идеализма рационалистического толка.

Гегель правильно утверждал, что абстрактная всеобщность, «находящаяся вне особенного, сама представляла бы собой лишь одну сторону, а тем самым некое особенное, конечное»[594]. Абстрактная всеобщность есть всеобщность, представляемая как нечто существующее безотносительно к особенному и единичному, независимое от них. Конечно, понятие всеобщего образуется мышлением путем абстрагирования от особенного и единичного. Однако дальнейшее, диалектическое развитие этого понятия требует включения в него тех существенных элементов действительности, от которых вначале абстрагировались. Общее, выделенное путем абстракции, «само есть нечто, – указывает Маркс, – многократно расчлененное, выражающееся в различных определениях»[595]. Глубочайшим заблуждением было бы считать, что особенное, отдельное представляют собой нечто второстепенное, внешнее. Естествоиспытатель, изучая единичные объекты (например, какое-либо растение, животное), устанавливает его видовые характеристики, которые представляют собой объективно существующее общее, находящееся в единстве с особенным и отдельным. Наиболее общие законы физики или химии являются особенными законами вследствие своей качественной определенности. Больше того, абсолютно всеобщие законы диалектики в силу того, что они представляют собой качественно неограниченные формы всеобщности, носят особенный характер; их особенностью, специфичностью является именно эта присущая только им качественно неограниченная всеобщность.

Не следует рассматривать отношение всеобщего, особенного и единичного как некое статическое единство. Противоположности находятся в движении, они переходят друг в друга. В историческом процессе, порождающем новые формы всеобщности, единичное, особенное становится всеобщим. Победа социалистической революции первоначально произошла в одной стране. Противники марксизма истолковывали победу Великой Октябрьской революции как единичное событие, исторический инцидент. В действительности это было становлением новой всемирно-исторической формы всеобщности, великим началом социалистического пути социально-экономического и политического развития, по которому в наши дни идет уже более трети населения Земли.

Одной из характерных особенностей оппортунизма в рабочем движении является противопоставление особенного общему, абсолютизация особенного, под флагом которой оппортунисты отказываются от признания общих закономерностей перехода от капитализма к социализму, открытых марксизмом-ленинизмом и подтвержденных историческим опытом. Между тем особенное, специфически характеризующее путь социалистического преобразования в той или иной стране, является существенным, имеющим бесспорное значение именно как осуществление общей закономерности этого исторического перехода. Важно «исследовать, изучить, отыскать, угадать, схватить национально-особенное, национально-специфическое в конкретных подходах каждой страны к разрешению единой интернациональной задачи…», – писал В.И. Ленин[596]. Эта единая интернациональная задача коммунистов всех стран осуществляется именно благодаря тому, что общее берется в его связи с особенным, а особенное постигается как конкретно-историческое общее.

В.И. Ленин указывает, что сущностное тождество отдельного, особенного и общего выявляется в любом предложении (Иван есть человек, Жучка есть собака и т.п.), так как отношение подлежащего к сказуемому, выражаемое посредством связки «есть», показывает, что «отдельное есть общее». Формулируя проблему в более общей форме, Ленин пишет: «Значит, противоположности (отдельное противоположно общему) тождественны: отдельное не существует иначе как в той связи, которая ведет к общему. Общее существует лишь в отдельном, через отдельное. Всякое отдельное есть (так или иначе) общее. Всякое общее есть (частичка или сторона или сущность) отдельного. Всякое общее лишь приблизительно охватывает все отдельные предметы. Всякое отдельное неполно входит в общее и т.д. и т.д. Всякое отдельное тысячами переходов связано с другого рода отдельными (вещами, явлениями, процессами) и т.д.»[597]. Нетрудно понять, что это единство многообразия отдельного, особенного и всеобщего необходимо проявляется и в отношении между всеобщими законами диалектики и особенными законами физических, химических, социальных и иных процессов. Ленин отмечал: «Диалектика буржуазного общества у Маркса есть лишь частный случай диалектики»[598]. Это же, разумеется, следует сказать о диалектике физических или биологических процессов. Существуют, следовательно, всеобщие и особенные формы диалектического процесса, или, вернее, всеобщий диалектический процесс бесконечно многообразен, и каждая его форма обладает специфической всеобщностью. И когда Энгельс, например, анализирует механическое движение как единство притяжения и отталкивания, он характеризует тем самым определенный диалектический процесс, особенный и в то же время всеобщий, поскольку он носит диалектический характер.

Всякий закон природы, говорит Энгельс, есть форма всеобщности. В свете предшествующих разъяснений мы можем сказать: диалектической всеобщности. Всеобщность диалектических законов есть всеобщность диалектических процессов, всех процессов природы и общества. Следовательно, изучение объективной диалектики есть общее дело и марксистско-ленинской философии и каждой отдельной науки.

Когда мы говорим о наиболее общих законах движения, развития, мы отличаем их тем самым от специфических законов отдельных форм движения, развития. Но существенное различие заключает в себе тождество, подобно тому как в существенном тождестве содержится существенное различие. Поэтому при анализе особенных форм движения, развития нельзя упускать из виду всеобъемлющий, всеобщий диалектический процесс. Осмысливая эту абсолютную форму всеобщего, мы не можем не признать, что отдельные науки с их особой предметной областью исследования изучают всеобщий диалектический процесс, различные его стороны, формы. Отдельное есть (так или иначе) общее; познание отдельного есть так или иначе познание общего, всеобщего абсолютного. Познание части есть также в этом смысле познание целого; познание конечного есть в определенном отношении познание бесконечного, которое состоит из конечных вещей. То же следует сказать об отношении между познанием единичного, преходящего, с одной стороны, и познанием всеобщего, непреходящего. Это значит, что материалистическая диалектика есть учение, основывающееся на осмыслении, обобщении законов различных областей научного знания.

Только уяснение сущностного тождества всеобщего, особенного и отдельного позволяет правильно понять единство диалектического материализма и специальных наук. В.И. Ленин разъясняет, что «закон и сущность понятия однородные (однопорядковые) или вернее, одностепенные, выражающие углубление познания человеком явлений, мира etc.»[599]. Трудно переоценить гносеологическое значение этого положения. Напомним, что все приверженцы феноменализма, идеалисты-эмпирики объявляют понятие сущности пережитком «метафизики», схоластического эссенциализма. Отбрасывая понятие сущности, они, однако, не отваживаются выбросить за борт понятие закона, ограничиваясь лишь субъективистским его извращением. Понятие закона, с их точки зрения, говорит лишь об ожидаемых восприятиях, об их последовательности, связи друг с другом. Однако естествознание и практика полностью опровергают это ложное воззрение, раскрывая роль законов в объяснении процессов, совершающихся независимо от познания, выясняя тем самым единство законов и сущности определенных явлений. Но если законы физики, химии и других наук выявляют сущность явлений, то это тем более относится к всеобщим законам диалектики. С этой точки зрения становится понятным, что законы диалектики, как неограниченные в качественном отношении законы, представляют собой единство, сущность всего многообразия законов природы и общества. Каждый крупный шаг в познании этого многообразия законов, их связи друг с другом выражает поступательное движение, развитие познания всеобщих законов диалектики. Это познание никогда не завершается, ибо речь идет о познании всеобщего, абсолютного.

Было бы наивно полагать, что открытие законов диалектики означает познание всего присущего им содержания. Это можно в известной мере сказать об открытии специфического закона определенного процесса, качественная определенность которого уже установлена. Но этого, конечно, нельзя сказать об абсолютных законах движения, развития природы, общества, познания, область которых не ограничена как в количественном, так и в качественном отношениях. Последнюю сторону следует особенно подчеркнуть, так как она указывает на неизбежность обнаружения нового, неизвестного, непознанного.

Всеобщность, как это видно из предшествующего изложения, имеет количественную и качественную характеристики. Закон всемирного тяготения, по-видимому, относится ко всем галактикам, метагалактикам и т.д. Но его определенность как известного количественного отношения между телами остается неизменной, поскольку именно эта количественная определенность и составляет содержание данного закона. Всеобщность законов диалектики существенно отлична. Неограниченные в качественном отношении, как об этом уже говорилось выше, они обладают вместе с тем как законы природы, законы социального процесса, законы познания качественной определенностью. Их сущностное тождество заключает в себе существенное различие. И в рамках каждой из этих областей законы диалектики многообразны.

Маркс показывает в «Капитале» многообразие диалектических противоречий. Энгельс указывал на то, что превращение количественных изменений в качественные, отрицание и отрицание отрицания совершаются в разных условиях по-разному. Не существует, следовательно, единообразной схемы действия законов диалектики. Их всеобщность и многообразие диалектических процессов неотделимы друг от друга. Поэтому любая абсолютизация наличного уровня познания законов диалектики (всеобщности диалектических процессов) была бы отступлением от диалектического миропонимания, уступкой метафизическому способу мышления.

Таким образом, познание, исследование как объективной, так и субъективной диалектики – постоянно совершающийся поступательный процесс, основой которого являются достижения познания и общественной практики во всех областях человеческой деятельности. И благодаря этому диалектический материализм выполняет интегрирующую функцию в развитии всего научного знания. Единство мира не абстракция, а объективно-реальное, которое ни в малейшей мере не ставится под вопрос существованием относительно независимых друг от друга наук. Разделение труда в сфере научного исследования, так же как разделение труда в общественном производстве, оказывается при ближайшем рассмотрении необходимой и плодотворной формой связи, взаимозависимости, взаимодействия всех участников процесса познания, как и участников процесса производства. Осознание этого единства и все более глубокое его понимание – одно из важнейших условий творческого развития марксистско-ленинской философии. С этой точки зрения должно быть осмыслено то великое единство, единое целое, которое образуют законы диалектики и законы каждой отдельной области научного исследования.