1. 1953 № 3 (стр. 70 – 80). Из истории идейно-политической борьбы Маркса и Энгельса в 40-х годах XIX века

К 70-летию со дня смерти Карла Маркса

Научная идеология пролетариата закономерно, с исторической необходимостью возникла в конце первой половины XIX века в Европе, где к этому времени уже вполне утвердился капитализм, пришедший на смену феодализму. Возникшая пролетарская идеология отразила в научно-философской форме с позиций революционного пролетариата прогрессирующее обострение экономических и политических антагонизмов буржуазного общества, назревание предпосылок социализма в недрах капитализма, а также коренные потребности рабочего движения, не имевшего до тех пор правильной революционной теории. Создав социалистическое учение, указывающее пути и средства социального освобождения пролетариата, раскрывающее законы развития общества, Маркс и Энгельс удовлетворили эту насущную потребность освободительной борьбы рабочего класса.

Исходя из интересов наиболее прогрессивного и революционного класса, теоретически обобщая его опыт, основоположники марксизма гениально решили всемирно-историческую задачу, вооружив рабочий класс передовой, революционной теорией. Они революционно-критически переработали выдающиеся достижения предшествующего периода, явившиеся теоретическим источником их учения: немецкую философию конца XVIII и начала XIX века, французский утопический социализм XIX века, английскую классическую политическую экономию.

Тот факт, что именно Германия явилась родиной марксизма, не случаен. В тот период, как отмечает И.В. Сталин, центр революционного движения перемещался в Германию. Буржуазная революция, назревавшая в этой стране, существенно отличалась от революций XVII – XVIII веков наличием более развитого пролетариата, о чем, в частности, свидетельствовало силезское восстание ткачей в 1844 году. Таким образом, в Германии складывались условия для развертывания классовой борьбы пролетариата против буржуазии в самом ходе буржуазной революции, чего, конечно, не могло быть в период ранних буржуазных революций. Вследствие этого уже в предреволюционный период в Германии происходило размежевание между буржуазным либерализмом, ищущим компромисса со старой властью, и революционным демократизмом, отражающим стремление широких трудящихся масс, в особенности крестьянства, решительно разделаться с феодализмом.

Известно, что Маркс и Энгельс не сразу стали идеологами пролетариата. Но, примыкая в начале своего идейно-политического развития к младогегельянцам (левогегельянцам), пытавшимся делать из философии Гегеля атеистические и революционные выводы, Маркс и Энгельс существенно отличались от этих буржуазных радикалов прежде всего своей революционно-демократической направленностью.

Поэтому вопросы классовой борьбы, государства, революции и другие «нефилософские», с точки зрения эксплуататорских классов, вопросы были для Маркса и Энгельса важнейшими, имеющими мировоззренческое значение.

Уже в самом начале своей общественно-политической и научной деятельности Маркс и Энгельс с революционно-демократических позиций выступили против идеологии господствующих классов. В своей докторской диссертации, написанной, как отмечал В.И. Ленин, с идеалистически-гегельянских позиций, Маркс противопоставляет порабощающим личность феодальным порядкам философию, которая, по его мнению, должна бороться против всех земных и небесных богов и, подобно легендарному Прометею, не склонять головы перед ними, а нести людям свет знания и свободы.

Если Гегель, подобно своим предшественникам, противопоставлял философское умозрение практической деятельности, утверждая, что «отвращение к волнениям непосредственных страстей в действительности побуждает приступить к философскому рассмотрению», то молодой Маркс провозглашает необходимость «обмирщения философии», считая, что философия должна вести к практической деятельности, к революционной борьбе. Молодой Маркс стремился подчинить философию политической борьбе против германского абсолютизма. Это в корне отличало его от младогегельянцев, к которым он в то время примыкал. Младогегельянец Б. Бауэр, проповедовавший «терроризм чистой мысли», решительно выступил против практически-революционной направленности Маркса. Этот буржуазный радикал писал Марксу в марте 1841 года: «Было бы безумием, если бы ты решил себя посвятить практической карьере» (MEGA. Erste Abteilung. Bd. I, Zweiter Halbband, S. 250). Он убеждал Маркса не включать в диссертацию «ничего, что, вообще, выходит за границы философии». В предисловии к диссертации «Различие между натурфилософией Демокрита и натурфилософией Эпикура» Маркс цитирует следующие эсхиловские строки: «По правде, всех богов я ненавижу». И далее:

Знай хорошо, что я б не променял

Своих скорбей на рабское служенье:

Мне лучше быть прикованным к скале,

Чем верным быть прислужником Зевеса.

Эти строки вызвали особенное опасение у Бауэра. «Ту строфу из Эсхила, – писал он Марксу, – ты теперь ни в коем случае не должен включать в диссертацию». Как известно, Маркс не внял предостережениям младогегельянского лидера. Это свидетельствует о том, что революционный демократизм молодого Маркса выводил его, употребляя бауэровское выражение, за границы философии в старом ее понимании.

Возникновение у Маркса и Энгельса нового взгляда на философию как на орудие борьбы народных масс было неразрывно связано с их политической деятельностью, с их страстной борьбой за интересы трудящихся, против тех, кто ограничивался лишь созерцанием эксплуататорских порядков. И чем больше включались Маркс и Энгельс в политическую борьбу против угнетения человека человеком, тем отчетливей, определенней намечалось новое понимание ими философии. Позднее, перейдя на позиции пролетарской партийности, они произвели действительную революцию в философии, коренным образом изменив ее классовую природу, предмет и задачи.

Вскоре после защиты докторской диссертации Маркс, вынужденный отказаться от доцентуры в Боннском университете, целиком отдается публицистике. Он становится редактором «Рейнской газеты», которая под его руководством превращается в революционно-демократический орган. Переход к газетной работе, к открытой политической деятельности рассматривается Марксом как закономерный шаг в деле «обмирщения философии», которая должна, как говорил он, стать «газетным сотрудником», «сменить аскетическую священническую рясу на легкую модную одежду газет».

Либеральная «Кельнская газета» в одной из своих передовых статей обвиняла газету Маркса в том, что она вопреки существующей традиции обсуждает не только повседневные происшествия, но и коренные философские проблемы, которым не должно быть места на страницах газеты. Маркс разоблачил скрытый смысл этого обвинения: попытка увести в сторону от больших, основных вопросов общественной жизни. Гениальный редактор «Рейнской газеты» показал, что философия должна преследовать те же практические, в высоком смысле этого слова, цели, что и всякая трудовая деятельность людей.

Если в докторской диссертации Маркс рассматривал философию как главную силу в борьбе против реакционных общественных порядков, то в статьях, печатавшихся в «Рейнской газете», он идет уже значительно дальше, требуя от философии прямого присоединения к революционной партии. «Без партий нет развития…» – писал он (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. I, стр. 208. 1928). Эти слова Маркса стоит сравнить с заявлением младогегельянца А. Руге, сделанным в том же, 1843 году: «Наше счастье, как известно, состоит в том, что у нас нет никаких партий» (Einheit und Freiheit. Die deutsche Geschichte von 1815 bis 1849 in zeitgen?ssischen Dokumenten. Dargestellt und eingeleitet von Dr. Karl Obermann. Berlin, 1950. S. 194).

Хотя «Рейнская газета» и не давала еще ответа на вопрос, к какой партии, к какому классу должна присоединиться передавая философия, но она уже поставила вопрос о необходимости революционной борьбы против существующих в Германии реакционных порядков.

В этот период Маркс рассматривал государство еще как «естественное духовное царство», в котором «господином является не материя, а форма, не природа вне государства, а природа государства, не несвободный предмет, а свободный человек» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. I, стр. 283). Однако в противоположность младогегельянцам Маркс вовсе не считал прусскую монархию воплощением духовной свободы. Если Б. Бауэр в одном из писем к Марксу утверждал, имея в виду прусский абсолютизм, что государству «присуще быть разумным», а его соратник Л. Буль заявлял: «Все мы желаем, чтобы оно (прусское государство. – Т.О.) было великим, могущественным, сильным и разумным» (Der Beruf der preussischen Presse von L. Buhl. Berlin, 1842. S. 6. Фотокопия ИМЭЛ), то молодой Маркс считал, что истинным государством является лишь демократия. Государство же, которое «не представляет осуществления разумной свободы, есть плохое государство» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. I, стр. 206). Революционные высказывания на страницах «Рейнской газеты» явились причиной запрещения газеты. «Ныне, – писал один из современников Маркса, – во всей Германии нет ни одного издания, в котором бы велась принципиальная борьба, ни одного издания, призывающего к свободе» («Einheit und Freiheit…», S. 192).

После запрещения «Рейнской газеты» Маркс, как известно, получил от младогегельянца А. Руге, занимавшегося издательской деятельностью, предложение совместно издавать в Цюрихе или Париже «Немецко-французские ежегодники».

Многочисленные письма Руге к Марксу свидетельствуют о том, что Руге стремился привлечь к участию в «Ежегодниках» самую разнообразную публику – младогегельянцев и южнонемецких либералов, а также Ж. Санд, Ламеннэ, Прудона, меньше всего думая об определенной политической программе. Маркс же в противоположность Руге считал необходимым выработать определенную политическую программу издания. Сущность этой программы Маркс изложил в одном из писем к А. Руге (в сентябре 1843 года). В этом письме он решительно выступил против утопистов, конструировавших всякого рода схемы и социальные рецепты, и призывал к беспощадной критике существующего общественного строя.

В этом же письме Маркс подчеркнул необходимость связать эту критику с практической деятельностью, с революционной борьбой: «Ничто нам не мешает связать нашу критику с критикой политики, с интересами определенной политической партии, а стало быть, связать и отожествить нашу критику с действительной борьбой. В таком случае, мы не выступим перед миром, как доктринеры с готовым новым принципом: тут истина, на колени перед ней!.. Мы не говорим миру: „перестань бороться, вся твоя борьба – пустяки“, – мы даем ему истинный лозунг борьбы» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. I, стр. 366).

В Париж, где было решено издавать «Немецко-французские ежегодники», Маркс приехал осенью 1843 года. Оказавшись в центре тогдашней политической борьбы, Маркс получил возможность глубоко изучить рабочее движение. В этот период он изучает французский и английский утопический социализм, историю буржуазных революций, труды французских материалистов, буржуазную политическую экономию.

Выход в свет в феврале 1844 года первого (двойного) номера «Немецко-французских ежегодников» был крупным идейным событием того времени. Соратник Маркса Даниэльс (впоследствии член «Союза коммунистов») сообщал Марксу из Кельна, что его статьи, опубликованные в журнале, восторженно встречают все демократы (Архив ИМЭЛ, письмо Даниэльса Марксу от 17 июля 1846 года)[1].

В статьях, опубликованных в «Немецко-французских ежегодниках», Маркс противопоставляет младогегельянской буржуазно-демократической «политической эмансипации» социалистическую, или «человеческую эмансипацию», осуществить которую может только пролетариат. Выражение «человеческая эмансипация», несомненно, несет на себе печать фейербаховского антропологического материализма. Но Маркс, употребляя это выражение, имел в виду социалистическую, пролетарскую революцию, идея которой была чужда Фейербаху.

В «Ежегодниках» были опубликованы и две статьи Энгельса, одну из которых – «Очерки критики политической экономии» – Маркс назвал гениальными эскизами политической экономии пролетариата.

Таким образом, «Немецко-французские ежегодники», издание которых вследствие принципиальных разногласий между К. Марксом и А. Руге прекратилось после выхода в свет первого номера, явились знаменательной вехой в истории марксизма. В этот период Маркс и Энгельс окончательно порывают с идеализмом и революционным демократизмом и переходят на позиции научного коммунизма и диалектического материализма. С этого же времени начинается творческое, революционное содружество Маркса и Энгельса.

К этому же периоду относится работа Маркса над «Экономическо-философскими рукописями», полный текст которых опубликован в сочинениях Маркса и Энгельса на немецком языке, изданных ИМЭЛ (Marx – Engels – Gesamtausgabe. Erste Abteilung. Band 3.). В этих рукописях Маркс, принимая идею Смита и Рикардо о труде, как создателе стоимости, разоблачает буржуазное понимание общественного труда, как создающего якобы одни только товары, и доказывает, что труд создает самого человека и всю человеческую историю. Маркс подчеркивает, что только благодаря общественному труду происходит развитие и совершенствование человеческих «сущностных сил», то есть способностей, талантов. «Только благодаря (предметно) объективно развернутому богатству человеческой сущности получается богатство субъективной человеческой чувственности, получается музыкальное ухо, глаз, умеющий понимать красоту формы, – словом, отчасти впервые порождаются, отчасти развиваются человеческие, способные наслаждаться чувства…» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. III, стр. 627). Это положение, напоминающее по форме антропологический материализм Фейербаха, в действительности в корне противоположно ему. Фейербах, как известно, объяснял превосходство человеческой чувственности над ощущениями животного природными свойствами человеческого сознания (отступая тем самым в болото идеализма), между тем как Маркс развитие чувств и мышления человека объяснял его трудовой, материальной деятельностью.

Противопоставляя буржуазному, ограниченному пониманию роли труда социалистическое понимание общественного характера трудовой деятельности, Маркс видит источник всех существующих социальных антагонизмов в существовании «отчужденного труда», то есть труда, производящего частную собственность. Термином «отчуждение», как известно, пользовались Гегель и Фейербах. Гегель рассматривал все явления природы и общества как отчужденное бытие абсолютной идеи, сводя всю проблему развития к преодолению этого отчуждения. С точки зрения Фейербаха, религия является отчуждением человеческой сущности, для преодоления которого Фейербах предлагал «новую» религию, ставящую на место бога самого человека. Маркс подверг уничтожающей критике эти идеалистические измышления, доказав, что отчуждение продуктов труда рабочего, присвоение их капиталистами является исторически неизбежной, но вместе с тем преходящей ступенью общественной жизни, обусловленной недостаточным развитием производительных сил. В «Экономическо-философских рукописях» Маркс доказывает необходимость ликвидации частной собственности, в результате чего наступит полное освобождение человека. Этот труд Маркса наглядно свидетельствует о том, какое огромное значение имели экономические исследования в формировании его философских взглядов и в особенности материалистического понимания истории.

Осенью 1844 года Энгельс встретился с Марксом в Париже. Здесь основоположники научной идеологии пролетариата договорились о совместном выступлении против младогегельянцев и немецкой идеалистической философии вообще. Необходимость критики идеализма стала очевидной прежде всего потому, что Б. Бауэр и К^о предприняли поход против коммунизма, обвинив, в частности, Маркса и Энгельса в «некритическом» отношении к «массе». Соратники Маркса в Германии писали ему, что медлить с критикой младогегельянцев нельзя. «Бауэр, – сообщал Георг Юнг, – так помешался на критике, что недавно писал мне: должно не только общество привилегированных собственников и т.д., но (до чего еще никто не додумался!) и пролетариат подвергнуть критике…» (письмо Г. Юнга К. Марксу от 31 июля 1844 года).

Б. Бауэр и другие младогегельянцы, как отмечал В.И. Ленин, свысока судили о пролетариате, как о «некритической» массе. Против этого вздорного и вредного направления решительно восстали Маркс и Энгельс.

В труде «Святое семейство, или критика критической критики», опубликованном в начале 1845 года, Маркс и Энгельс не ограничились разоблачением младогегельянцев как апостолов «новой» философии, выступающей с мессианистскими претензиями и именующей себя «критической критикой»: они подвергли систематической критике первоисточник младогегельянства – философию Гегеля. Но критика гегелевской философии – наиболее законченного и систематического изложения идеалистического мировоззрения – перерастала в критику идеализма вообще. Вся идеалистическая философия с характерным для нее противопоставлением теории практике, умозрения положительным наукам, философствования (как якобы «чистого» стремления к истине) партийности была подвергнута Марксом и Энгельсом решительной критике. При этом основоположники марксизма разоблачили не только теоретическую несостоятельность идеализма, но и его социальный смысл, его роль в исторической борьбе классов.

В «Святом семействе», написанном в то время, когда революция уже стояла у ворот Европы, все было подчинено идейному разгрому буржуазного либерализма, враждебного революционной борьбе и обоснованию последовательно революционного пролетарского социализма.

Маркс и Энгельс показали, что идеалистические фразы младогегельянцев о всемогуществе самосознания прикрывают страх буржуазии перед революционным изменением действительности. Если французские просветители требовали изменения действительности согласно принципам разума, то младогегельянцы ограничивались крикливым требованием изменения одного лишь сознания. Поэтому-то требование изменить сознание сводилось к требованию иначе истолковать существующее, то есть признать его посредством иного истолкования.

Младогегельянцы считали себя архиреволюционерами, потрясателями вековых устоев. Эта иллюзия, разделявшаяся не только младогегельянцами, но и их противниками справа, впервые была разоблачена лишь Марксом и Энгельсом. Младогегельянцы похвалялись тем, что они апеллируют не к богу, а к человеческому сознанию, объявляя его единственным божеством. Маркс и Энгельс показали, что концепция младогегельянцев, по существу, является поповщиной (младогегельянцы же считали себя врагами поповщины), так как она «на место действительного индивидуального человека ставит „самосознание“, или же „дух“, и вместе с евангелистом учит: „Дух животворящ, плоть же – немощна“» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. III, стр. 23).

Если раньше Маркс и Энгельс в известной мере разделяли утверждение младогегельянцев о противоположности «разумного» идеализма фантастическим представлениям религии, то теперь они бесповоротно порывают с этим ошибочным взглядом.

Маркс и Энгельс с позиций пролетарской партийности разоблачили антинародный, буржуазно-идеалистический характер младогегельянской интерпретации истории как умственной деятельности выдающихся «критиков». Рабочие, говорил Маркс, в отличие от «критических критиков» понимают, что нельзя «чистым мышлением» избавиться от хозяев. «Они очень болезненно ощущают различие между бытием и мышлением, между сознанием и жизнью. Они знают, что собственность, капитал, деньги, наемный труд и тому подобное представляют собой далеко не призраки воображения, а весьма практические, весьма конкретные продукты самоотчуждения рабочих, и что поэтому они должны быть упразднены тоже практическим и конкретным образом…» (там же, стр. 74).

От действительных материальных отношений, порабощающих человека, нельзя освободиться без борьбы. Громя реакционные утверждения господ бауэров об отрицательной роли народных масс в истории, Маркс и Энгельс раскрывают революционную роль трудящихся в прогрессивном развитии общества, особенно выделяя пролетариат, как последовательно революционный класс.

Указывая на историческую роль пролетариата, Маркс и Энгельс подчеркивают, что они отнюдь не превращают пролетариев в «критических критиков» или в богов. «Дело не в том, – пишет Маркс, – в чем в данный момент видит свою цель отдельный пролетарий или даже весь пролетариат. Дело в том, чт? такое пролетариат и чт? он, сообразно этому своему бытию, исторически вынужден будет делать. Его цель и его историческое действие самым ясным и неоспоримым образом предуказываются его собственным жизненным положением, равно как и всей организацией современного буржуазного общества» (там же, стр. 56).

Необходимо отметить актуальность марксовой критики младогегельянцев и для наших дней. Социологические писания так называемой психологической школы в США, человеконенавистнические идейки «социальной психологии», «социологии групп», фрейдизма непосредственно направлены на «обоснование» ненужности, «неразумности» народной борьбы за свободу и социализм. И по сей день буржуазные социологи третируют трудящихся как «толпу», способную якобы лишь к разрушению. Этот каннибализм империалистических варваров и в настоящее время разят гениальные аргументы основоположников марксизма.

«Святое семейство» Маркса и Энгельса произвело сильнейшее впечатление в Германии. Сообщая об этом Марксу, Г. Юнг писал: «Теперь спекулятивная критика разгромлена наголову» (письмо Юнга К. Марксу, даты нет). Правда, Б. Бауэр выступил против «Святого семейства». В журнале «Зеркало общества», редактировавшемся М. Гессом, Маркс и Энгельс опубликовали ответ на «антикритику» Бауэра, который, объявляя себя непонятым, повторял «с полнейшей наивностью свои старые претенциозные, давно превратившиеся в ничто фразы…» (там же, стр. 247).

Выступивший затем против Маркса и Энгельса ученик Б. Бауэра Т. Опитц заявил: «Что же такое история, как не развитие самосознания?» (Gesellschaftspiegel. Organ zur Vertretung der besitzlosen Volksklassen und zur Beleuchtigung der gesellschaftlichen Zustande der Gegenwart. Redakteur M. Gess. Elberfeld, 1845. Erster Band. Heft V. Фотокопия ИМЭЛ). Однако младогегельянству не удалось восстановить утраченные в результате критики Маркса и Энгельса позиции.

Следующим ударом по идеалистическому пониманию истории явилась «Немецкая идеология» – крупнейшее произведение периода становления марксизма, непосредственно предшествующее первым зрелым работам Маркса и Энгельса. Здесь впервые по всем основным вопросам пролетарская идеология противопоставляется буржуазной идеологии вообще, немецкой буржуазной идеологии в особенности. Боевая воинствующая партийность в соединении со строгой научностью – характернейшая черта этого произведения. Если в «Святом семействе» критика домарксовского, в частности, фейербаховского, материализма занимала сравнительно небольшое место, то здесь она дается в развернутом виде. В «Святом семействе» основоположники марксизма, как отмечал Ленин, лишь подходят к идее производственных отношений, тогда как в «Немецкой идеологии» дается характеристика исторически сменяющих друг друга форм собственности, являющихся основой производственных отношений. В этом произведении Маркс и Энгельс выдвигают учение о борьбе классов как движущей силе общественного развития, о социальных революциях вообще, о пролетарской революции в особенности. В «Святом семействе» пролетарская идеология противопоставлялась исторически изжившему себя буржуазному гуманизму и называлась теорией «реального гуманизма». В «Немецкой идеологии» Маркс и Энгельс отказываются от этого термина, отдающего фейербахианством, и впервые характеризуют свое учение как научный коммунизм.

Этот значительный шаг вперед был осуществлен основоположниками марксизма прежде всего благодаря теоретическому обобщению опыта классовой борьбы пролетариата в первой половине XIX века, накануне революции 1848 года.

В целях создания организационного единства революционных сил пробуждающегося пролетариата Маркс и Энгельс усиленно работают над объединением разрозненных коммунистических групп, имевшихся в различных странах Европы. В феврале 1846 года в Брюсселе по инициативе Маркса создается международный центр – «Коммунистический комитет сношений» – для осуществления систематической связи между коммунистами разных стран. В Брюсселе же Маркс возглавил «Немецкое рабочее общество» и «Немецкую брюссельскую газету» с целью усиления коммунистической пропаганды. Он связывается с революционной частью чартистов, французской социально-демократической партией, с немецким «Союзом справедливых», с союзом «Братские демократы» (объединявшим английских, немецких, русских, итальянских и польских революционеров), с тайной организацией «Молодая Америка» и т.д. Стремясь объединить все революционные силы, Маркс и Энгельс ведут решительную борьбу с представителями социалистического сектантства, смазывавшими значение классовой борьбы и выступавшими против партийной организации пролетариата.

На заседании «Коммунистического комитета сношений» в марте 1846 года Маркс потребовал изгнания из коммунистических групп Германии последователей утописта Вейтлинга, проводивших сектантскую линию. Это заседание, состоявшееся в Брюсселе на квартире у Маркса, описано присутствовавшим на нем П.В. Анненковым. Маркс, как рассказывает Анненков, разоблачая утопическую теорию Вейтлинга, заявил, что «обращаться к работнику без строго научной идеи и положительного учения равносильно с пустой и бесчестной игрой в проповедники, при которой, с одной стороны, полагается вдохновенный пророк, а с другой – допускаются только ослы, слушающие его, разинув рот». В ответ на демагогическую, невежественную критику Вейтлингом научного, или, как он выражался, «кабинетного», социализма, Маркс «ударил кулаком по столу так сильно, что зазвенела и зашаталась лампа на столе, и вскочил с места, приговаривая: „Никогда еще невежество никому не помогло“» (П.В. Анненков. «Литературные воспоминания», стр. 482, 483. 1928).

Маркс и Энгельс выступили также и против мелкобуржуазного социалиста народнического типа Г. Криге, подменявшего пропаганду революционного социализма сентиментальной проповедью братания между классами. Энгельс в одном из своих писем в «Коммунистический комитет сношений» в 1846 году рассказывает о своей борьбе с мелкобуржуазным социализмом. Он решительно выступил против реакционных прожектов организации «социалистических мастерских» на основе сбережений рабочих, посредством которых мелкобуржуазные социалисты надеялись мирно вытеснить капитал и перейти к социализму без революции. Разоблачая эти уводившие от классовой борьбы прожекты немецких «социалистов», Энгельс противопоставляет им революционный, научный коммунизм, основная цель которого – уничтожить частную собственность посредством «насильственной демократической революции». Термином «насильственная демократическая революция» Энгельс обозначает революцию пролетариата.

В условиях, когда сторонники Маркса и Энгельса были еще в меньшинстве среди разношерстных групп мелкобуржуазного сектантского социализма, одной из важнейших задач, стоявших перед основоположниками марксизма, было научное обоснование пролетарской идеологии, пропаганда ее для завоевания на сторону научного социализма передовых пролетариев, разоблачение мелкобуржуазного социализма, господствовавшего тогда в рабочем движении. Характерной особенностью всех мелкобуржуазных учений являлось отрицание классовой природы государства. В «Немецкой идеологии» Маркс и Энгельс полностью разоблачили мелкобуржуазную «теорию» о надклассовой природе государства. Маркс и Энгельс показали, что господство одного класса над другим политически выражается в существовании того или иного типа государства: рабовладельческого, феодального, буржуазного.

При решении вопроса о сущности государства основоположники марксизма оставляют в стороне вопрос о формах правления (республика, монархия и т.д.), считая основным вопрос о том, какой класс правит, какому классу принадлежит власть. Отбрасывая идеалистическое представление о сущности государства, Маркс и Энгельс определяют последнее как форму, посредством которой индивиды, принадлежащие к экономически господствующему классу, проводят свои интересы. Разграничение основных типов государств соответственно основным типам производственных отношений (при наличии ранее выдвинутой идеи об исторической роли пролетариата) вплотную подводит к идее диктатуры пролетариата.

Государство Маркс и Энгельс определяют как диктатуру экономически господствующего класса, объективно обусловленную антагонистическим характером производственных отношений.

Однако, не ограничиваясь разоблачением природы эксплуататорского государства, Маркс и Энгельс доказывают, что господство одного класса над другим исторически возможно в совершенно новой форме, являющейся переходной ступенью к ликвидации классовых различий.

Основоположники марксизма учат, что «каждый стремящийся к господству класс, – если даже его господство обусловливает, как у пролетариата, уничтожение всей старой общественной формы и господства вообще… должен прежде всего завоевать себе политическую власть» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. IV, стр. 24). Это положение является важнейшим положением «Немецкой идеологии», в которой Маркс и Энгельс исследуют условия, делающие возможным превращение пролетариата в политически господствующий класс.

* * *

Характерной особенностью формирования марксизма является постоянное размежевание его со всякого рода «попутчиками»: сначала с буржуазным либерализмом, затем с мелкобуржуазной демократией, в том числе и мелкобуржуазным социализмом. Таким образом, борьба с буржуазной идеологией, которую вели в эти годы Маркс и Энгельс, постоянно завершалась критикой псевдосоциалистических учений, оказывавших буржуазное влияние на пролетариат.

Открытие исторической миссии пролетариата требовало выяснения качественного отличия пролетарской идеологии от идеологии непролетарских трудящихся масс, колеблющихся между буржуазией и пролетариатом. Необходимо было разоблачить колебания мелкой буржуазии вскрыть буржуазную сущность той мелкобуржуазной идеологии, которая противопоставлялась освободительной борьбе пролетариата. Высоко оценивая революционный демократизм непролетарских трудящихся масс, Маркс и Энгельс выступали против тех мелкобуржуазных идеологов, которые, отражая консервативность мелкого производителя, проповедовали, по существу, буржуазную идеологию, облекая ее в псевдосоциалистическую оболочку.

Такого рода мелкобуржуазными идеологами псевдосоциалистического направления были немецкие так называемые «истинные социалисты» Грюн, Гесс, Люнинг, Кюльман, Вейдемейер, Пютман и другие. Будучи идеологами разорявшейся мелкой буржуазии, они считали, что Германия не должна идти по английскому или французскому, то есть капиталистическому, пути. Они апеллировали к феодальным правительствам, дабы последние воспрепятствовали росту пролетариата и пауперизма.

Критикуя буржуазные порядки, «истинные социалисты» создавали в своих сочинениях картины ужасающей нищеты трудящихся. Таковы, например, «Полицейские рассказы» Э. Дронке, опубликованные в 1846 году.

Тем не менее «истинный социализм» представлял собой реакционное течение, враждебное как освободительной борьбе пролетариата, так и общедемократической борьбе, развертывавшейся в Германии.

В 1845 – 1847 годах «истинный социализм» широко распространился в Германии. Его пропагандировали многие журналы: «Прометей», «Вестфальский пароход», «Фиалки», «Зеркало общества», «Рейнский ежегодник».

Письма из Германии, которые получал Маркс, свидетельствовали о том, что пропаганда «истинного социализма» наносила большой вред делу коммунизма. Так, Даниэльс сообщал о столкновениях между кельнскими сторонниками Маркса и одним из лидеров «истинного социализма», Кюльманом, приехавшим в Кельн со своими псевдосоциалистическими прожектами. «Истинные социалисты», писал Даниэльс, называют себя «друзьями пролетариата», но это не более, как модное выражение. Он просит Маркса как можно скорее закончить свою работу по политической экономии для того, чтобы внести ясность в вопросы социализма (письмо Р. Даниэльса К. Марксу от 7 марта 1846 года). Еще до письма Даниэльса Маркс получил сообщение Вейтлинга о похождениях того же Кюльмана в Лондоне, где тот выдавал себя за «крупнейшего социалиста современности» (письмо В. Вейтлинга К. Марксу от 15 мая 1815 года). Другой корреспондент Маркса, Бернайс, подробно описывал гастрольную поездку К. Грюна по Германии с целью привлечения на свою сторону прозелитов. «Он повсюду эксплуатирует местные настроения», – пишет Бернайс (письмо Бернайса К. Марксу от 15 июня 1846 года). Все эти сообщения, поступавшие частью непосредственно к Марксу, частью в «Коммунистический комитет сношений», свидетельствовали об «организационной» шумихе, поднятой «истинными социалистами». Что же касается теоретических концепций «истинных социалистов», то их несостоятельность была очевидна для Маркса с момента возникновения этого мелкобуржуазного течения.

Маркс и Энгельс решили посвятить часть «Немецкой идеологии» критике «истинного социализма». Однако еще до окончания этого произведения они выступили против Г. Криге, проповедовавшего весьма близкие «истинному социализму» воззрения.

Г. Криге в издававшейся им в США газете «Народный трибун» пропагандировал «религию любви», якобы призванную совершить социалистический переворот. Присоединившись к влиятельному в тогдашней Америке движению за ликвидацию земельной ренты, Криге объявил наделение трудящихся землей осуществлением коммунистического преобразования общества. Сентиментальные призывы «во имя этой религии любви накормить голодного, напоить жаждущего, одеть нагого» были решительно осуждены Марксом, Энгельсом и их соратниками как враждебные освободительной борьбе пролетариата. В «Манифесте против Криге», опубликованном в мае 1846 года, решительно подчеркивалось, что пролетарская партия может укрепиться лишь путем беспощадной критики, изобличения и устранения «экстравагантностей и сумасбродных идей отдельных лиц, принадлежащих к партии» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. V, стр. 94).

Следует отметить, что «истинные социалисты» после опубликования этого «Манифеста…» начали отмежевываться от Криге. Так, О. Люнинг поместил в своем журнале статью, излагающую содержание этого документа, заявив, что он солидаризируется с ним. В этом проявилось характерное для «истинных социалистов» приспособленчество, стремление к компромиссу. М. Гесс в одном из писем к Марксу одобрил его борьбу против Криге и утопического социализма Вейтлинга (письма М. Гесса К. Марксу от 24 мая и 17 июня 1846 года). Соглашаясь с Марксом, Гесс писал: «Если вначале коммунистические устремления необходимо были связаны с немецкой идеологией, то теперь необходимо их обоснование на исторических и экономических предпосылках». При этом Гесс уверял Маркса, что с нетерпением ожидает выхода его книги по политической экономии и собирается изучать ее «с большим усердием» (письмо М. Гесса К. Марксу от 28 июня 1846 года). Весьма характерно, что в этом же письме, содержащем, как кажется на первый взгляд, отказ от утопии, М. Гесс предлагает Марксу организовать партийные издательства, «везде, где имеются коммунистические и демократические банкиры». Все это показывает, что М. Гесс оставался утопистом, неспособным, несмотря даже на личное общение с Марксом и Энгельсом, воспринять научный социализм.

«Истинные социалисты», стремясь заручиться поддержкой масс, широко применяли демагогические средства. Так, в одном из сообщении в «Коммунистический комитет сношений» говорится, что «истинные социалисты» объявили себя сторонниками революции, причем М. Гесс мечтает «о насильственном овладении Кельном», «о восстании в Рейнской провинции» (письмо Бюргерса К. Марксу от 11 августа 1846 года). Однако все эти маневры «истинных социалистов» ничего уже не могли изменить в отношении к ним основоположников марксизма.

«Немецкая идеология» была отправлена в печать, и хотя она не увидела света, содержание статей Маркса и Энгельса, направленных против «истинных социалистов», вскоре стало известно последним. Но даже тогда, когда Маркс и Энгельс открыто объявили войну немецким мелкобуржуазным социалистам, последние попытались вновь найти путь к примирению.

Бюргерс, который ранее вместе с Марксом критиковал «истинных социалистов» за демагогию, теперь стал защищать их, утверждая, что выступления Маркса и Энгельса против «истинного социализма» по меньшей мере преждевременны, так как в Германии нет ни коммунизма, ни коммунистической партии и поэтому «истинному социализму» нечего противопоставить. Но Маркс и Энгельс продолжали борьбу против немецкого лжесоциализма. В апреле 1847 года Маркс поместил в «Немецкой Брюссельской газете» статью с критикой взглядов К. Грюна, вслед за которой были опубликованы и другие статьи против «истинных социалистов».

Маркс и Энгельс заклеймили космополитические идейки этих лжесоциалистов, утверждавших, «будто немцы стоят выше национальности и всех действительных интересов», критиковавших «национальную ограниченность» других народов и провозглашавших немецкую отсталость идеалом всемирно-исторического развития. Основоположники марксизма показали, что «это надутое национальное чванство соответствует весьма жалкой, торгашеской и мелко-ремесленной практике» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. IV, стр. 464).

Как мелкие буржуа, «истинные социалисты» приходили в ужас от пролетарского движения во Франции и Англии. Они всячески доказывали, что социализм никоим образом не связан с пролетариатом. Пролетарии представлялись этим мелким буржуа народнического толка просто нищими. Носителями истинного социализма они объявляли «духовную аристократию» – интеллигенцию. В эпоху, когда классовые противоречия между пролетариатом и буржуазией уже выступили на первый план, эти люди обращались к капиталистическим магнатам, призывая их стать «социалистическими» благодетелями.

Широко используя гегелевскую и фейербаховскую терминологию, «истинные социалисты» утверждали, что социализм якобы вытекает из субстанциональной природы человека, которая и была якобы постигнута немецкой философией. Человек-де представляет нечто единичное, и основой его является общее – род, человечество. Социализм, в их понимании, есть лишь восстановление нарушенного единства между категориями общего и единичного. Высмеивая эти идеалистические фразы, Маркс и Энгельс указывали, что «бесцельная возня с категориями отдельного и всеобщего», представляемая как «истинная форма разрешения общественных вопросов», является лишь отражением отсталости и убожества немецкой жизни. Именно в силу отсталости Германии, всячески идеализируемой мелкобуржуазными утопистами, боявшимися прогресса, социализм трактовался последними как внеклассовая истина, вытекающая якобы из «человеческой природы» и основанная в конечном счете «на общей первооснове бытия». Объявляя всякого человека социалистом по своей природе, проповедуя всеобщее братство, «истинные социалисты» отвергали классовую борьбу, отказывались от борьбы за демократические преобразования, убеждая рабочих не принимать участия в политических революциях (см. там же, стр. 560).

Они пытались внушить богатым, что состояние не дает счастья и что оно заключается в том, чтобы стать истинным человеком. «Б?льшая часть наших богачей, – утверждал Вейдемейер, – отнюдь не считает себя счастливой» (там же, стр. 546). Атрибутом «истинного человека», т.е. социалиста, объявлялась «истинная» частная собственность, которая противопоставлялась крупной капиталистической собственности, якобы приносящей несчастье ее владельцам и всему человечеству.

«Истинный социализм» подменял действительную критику капиталистических отношений слезливой проповедью всеобщего братства и сетованиями по поводу страдающего человечества. «Он изо всех сил, – саркастически замечали Маркс и Энгельс, – проповедовал евангелие человека, истинного человека, – истинного, настоящего человека, – истинного, настоящего, живого человека…» (там же, стр. 544).

«Истинные социалисты» были типичными представителями субъективизма в социологии. Они отрицали существование объективных законов общественной жизни, не понимали роли и значения экономических отношений и уверяли, что дело социалистического переустройства зависит лишь от одной «доброй воли».

Основоположники марксизма до конца разоблачили псевдосоциалистический характер разглагольствований «истинных социалистов», противопоставив этим мелкобуржуазным утопиям учение о социалистической борьбе пролетариата, о коммунистической революции как необходимом условии социалистического преобразования общества.

Разоблачая «истинных социалистов», Маркс и Энгельс обосновывали научный социализм, разъясняли непримиримость интересов пролетариата с интересами эксплуататорских классов, непримиримость научного социализма с буржуазной идеологией.

Критика Марксом реакционной сущности «истинного социализма» не потеряла своего значения и в настоящее время. Нынешние правые социалисты, ставшие платными агентами американского империализма, возрождают идеалистические бредни «истинных социалистов», стремясь отвлечь массы от борьбы за социализм. Л. Блюм, как известно, объявил целью социализма моральное совершенствование, освобождающее человека «от тяготеющей над ним испорченности». Его преемник Ж. Изар утверждает, что социализм означает «стремление к бесконечному» (т.е. к богу) и поэтому, следовательно, может быть осуществлен лишь на том свете. Немецкий правый социал-демократ Э. Бёзе, бесстыдно фальсифицируя исторический материализм, заявляет, что источником общественного развития является «активная и целеустремленная природа человеческого духа», что экономика есть «духовное понятие» и поэтому социализм должен основываться на добровольном соглашении между рабочими и капиталистами.

Подобные бредни матерых врагов научного социализма полностью были разоблачены Марксом и Энгельсом еще на заре марксизма.

* * *

Идейный разгром «истинного социализма» явился одним из необходимых этапов в борьбе Маркса и Энгельса за создание «Союза коммунистов».

Известно, что «Союз коммунистов» возник в результате реорганизации мелкобуржуазного «Союза справедливых», осуществленной в 1847 году под непосредственным руководством Маркса и Энгельса.

Созданию «Союза коммунистов» предшествовала длительная борьба Маркса и Энгельса против реакционных идей мелкобуржуазного социализма, господствовавших в «Союзе справедливых».

Энгельс еще в 1843 году познакомился в Лондоне с руководителями «Союза справедливых» – Г. Бауэром, Шаппером, И. Моллем. «…В 1843 г. Шаппер предложил мне вступить в Союз, – писал Энгельс, – но тогда я, разумеется, отклонил предложение. Мы, однако, не только поддерживали постоянную переписку с лондонцами, но и находились в еще более тесных сношениях с д-ром Эвербеком, руководителем парижских общин» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. XVI. Ч. 1-я, стр. 215).

Маркс и Энгельс потратили немало сил, чтобы превратить этот союз, пропагандировавший утопический социализм, в революционную классовую организацию рабочих.

«…Мы, – отмечал впоследствии Маркс, – выпускали ряд частью печатных, частью литографированных памфлетов, в которых подвергали беспощадной критике ту смесь французско-английского социализма или коммунизма с немецкой философией, которая составляла тогда тайное учение Союза; вместо этого мы выдвигали изучение экономической структуры буржуазного общества как единственно твердую теоретическую основу и, наконец, в популярной форме разъясняли, что дело идет не о проведении в жизнь какой-нибудь утопической системы, а о сознательном участии в происходящем на наших глазах историческом процессе революционного преобразования общества» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. XII. Ч. 1-я, стр. 302).

О том влиянии, какое оказывали Маркс и Энгельс на «Союз справедливых», свидетельствуют воспоминания откровенно враждебного марксизму профессора Гильдербранда, присутствовавшего 14 апреля 1846 года на заседании «Союза справедливых». Слушая доклад о текущей политике, Гильдербранд отмечал, что у него даже «волосы становились дыбом», ибо в докладе «ясно чувствовалась сильная коммунистическая окраска».

В это время «Союз справедливых» под влиянием Маркса и Энгельса уже вступал на путь коммунизма.

В 1845 – 1846 годах Энгельс принимал участие в деятельности парижской общины «Союза справедливых», о чем он писал в «Коммунистический комитет сношений» 23 октября 1846 года.

«Манифест против Криге», как сообщали члены «Союза справедливых», вызвал среди них горячую дискуссию, в которой большинство встало на сторону Маркса и Энгельса (письмо Шаппера, Розенталя и других К. Марксу от 6 июня 1846 года). Современный немецкий исследователь-марксист К. Оберман указывал, что в ноябре 1846 года руководство Союза обратилось ко всем членам и организациям с воззванием против доктринерства и сектантства, в котором подчеркивалось, что эти пороки приводят к «плачевному положению, которое решительно должно быть преодолено». В этой связи были поставлены на обсуждение следующие три вопроса: 1) отношение пролетариата к крупной и мелкой буржуазии, 2) к различным религиозным партиям, 3) к различным социальным и коммунистическим организациям. Целесообразно ли объединение всех социалистов и каким образом оно может быть осуществлено? (Karl Obermann. «Die deutschen Arbeiter in der ersten b?rgerlichen Revolution». Berlin, 1948. S. 44.).

В вышеуказанном письме руководители «Союза справедливых» сообщали об организации в Лондоне отделения «Коммунистического комитета сношений». В этом же письме члены «Союза справедливых» заявили о своей солидарности с той критикой, которой Маркс подверг Вейтлинга. Вейтлинг, указывается в письме, полагает, «будто лишь он один обладает истиной, которая может спасти мир», с ним невозможно дискутировать, ибо он не воспринимает никаких доводов и требует лишь «слепого послушания своим приказам» (там же). Вслед за Марксом члены «Союза справедливых» порывают с Вейтлингом. Авторы письма высказались также против чисто заговорщической организации революционеров, подчеркивая, что революция не делается по заказу. Предпосылкой «физической революции» должна быть «революция духовная, которая уже началась». Отсюда вытекает важнейшая задача организации революционной коммунистической пропаганды: «Наша задача – просвещать народ, пропагандировать общность имущества. Вы хотите того же, следовательно, протянем друг другу руки и будем действовать объединенными силами ради лучшего будущего». Это письмо было подписано следующими членами «Союза справедливых»: Шаппером, Розенталем, Дёнелем, Г. Бауэром, Стином, А. Леманном, Г. Кельтерборном, И. Моллем. Это было официальным приглашением Марксу и Энгельсу вступить в члены Союза.

Летом 1847 года в Лондоне состоялся конгресс «Союза справедливых». От парижских коммунистов, членов Союза, на конгресс был делегирован Энгельс. Решением конгресса «Союз справедливых» был реорганизован в «Союз коммунистов». Мелкобуржуазный девиз «Все люди – братья» новая организация заменила боевым революционным лозунгом: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»

В сентябре 1847 года вышел первый (и, к сожалению, последний) номер «Коммунистического журнала», издание которого было намечено новым Союзом. Журнал выступил против утопического социализма и всякого рода доктринерства и сектантства. «Мы не являемся такого рода коммунистами, которые все хотят осуществить с помощью любви», – говорится в одной из статей, помещенной в журнале. Коммунизм «будет осуществлен лишь благодаря решительному перевороту в ныне существующих отношениях собственности».

Во втором конгрессе «Союза коммунистов» (декабрь 1847 года) принимал участие Маркс. Он неоднократно выступал на заседаниях с критикой мелкобуржуазных воззрений членов Союза. Маркс разъяснял, что решающее значение для уничтожения частной собственности и введения социалистической собственности имеет пролетарская революция. Конгресс предложил Марксу и Энгельсу составить программу «Союза коммунистов».

Этой программой – первым программным документом научного коммунизма – явился знаменитый «Манифест Коммунистической партии», замечательно охарактеризованный И.В. Сталиным как песнь песней марксизма. «Коммунистический манифест» вооружил пролетариат глубоким научным пониманием путей и средств своего освобождения, теоретически обосновал объективную закономерность борьбы рабочего класса за революционное коммунистическое преобразование общества.

Таковы некоторые факты, характеризующие идейно-политическую борьбу Маркса и Энгельса против немецких представителей буржуазной и мелкобуржуазной идеологии в 40-х годах XIX века. Не претендуя на систематическое и тем более исчерпывающее освещение идейно-политической борьбы Маркса и Энгельса в 40-х годах прошлого века, мы ограничили свою задачу приведением некоторых новых данных. Эти данные наглядно свидетельствуют о революционной непримиримости Маркса и Энгельса, об их непреклонной партийности, которую В.И. Ленин характеризует как величайшую и самую ценную традицию, оставленную нам Карлом Марксом, 70-летие со дня смерти которого ныне отмечает все прогрессивное человечество.