Разделение труда как разделение предметов деятельности и как расщепление самой деятельности

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Разделение труда как разделение предметов деятельности и как расщепление самой деятельности

Каковы же исторические пути к этой универсальной деятельности – пути, пролегающие сквозь эпоху классово-антагонистических обществ и затем вырывающиеся из нее? Ответ на этот вопрос равносилен решению проблемы разделения труда как разделения предметной деятельности. К. Маркс всесторонне исследовал проблему, обратив при этом внимание на то, что за этой категорией стоят разноплановые феномены, «совершенно различные вещи, определяемые совершенно различными законами развития…» [1, т. 46, ч. II, с. 450], например, разделение и распределение труда внутри сферы собственно материального производства, разделение общественного производства на отрасли и взаимоотношения между ними и разделение функций в производстве одного определенного продукта (внутри предприятия), разделение между трудом материальным и духовной деятельностью и т.д. В тексте «Капитала» разделение труда рассматривается преимущественно как процесс, дающий капиталу новую производительную силу. Но Марксов анализ выходит и за рамки собственно экономического содержания, поднимая философско-исторические проблемы разделения человеческой деятельности вообще.

На первый взгляд, позиция Маркса в вопросе об общей судьбе разделения труда может показаться противоречивой, что отчасти и вызывает различия в трактовке этой проблемы в марксистской литературе. С одной стороны, Маркс подтверждает свой тезис сочинений 40-х годов об устранении, или уничтожении, разделения труда в будущем коммунистическом обществе, где будет «неразделенный», многосторонне развивающийся человек. В этих случаях речь идет об уничтожении классово-антагонистического, в том числе капиталистического, и вообще так или иначе расщепляющего самого человека разделения его предметной деятельности на «частичные функции» [см. 1, т. 23, с. 499]. «Характерную черту капиталистического способа производства составляет как раз то, что он отрывает друг от друга различные виды труда, а стало быть разъединяет также умственный и физический труд…» [1, т. 26, ч. I, с. 422; ср. 1, т. 26, ч. III, с. 278 – 279]. Упомянутая характерная черта капиталистического производства подлежит историческому отрицанию.

С другой стороны, Маркс утверждает почти в том же контексте, что разделение труда было бы «в такой же степени возможно» и за пределами капитализма и товарного производства вообще [см. 1, т. 26, ч. III, с. 282 – 283] в качестве «сосуществующего труда» [см. там же, с. 278 и др.]. «…Разделение труда в целом обществе – независимо от того, опосредствовано оно товарообменом или нет – свойственно самым различным общественно-экономическим формациям…» [1, т. 23, с. 372]. Или еще резче: с преодолением товарного мира «отпало бы не разделение труда [вообще], а разделение труда, основанное на обмене» [1, т. 46, ч. II, с. 134]. Иначе говоря, разделение труда не может подлежать абсолютному отрицанию, ибо, будучи очищено от товарно-капиталистических форм и антагонизмов, оно неотъемлемо присуще труду как совокупной экономической деятельности вообще. Как неустранимо собственно материальное производство с его собственно экономической целесообразностью, так неустранима и разделенность труда в его пределах, ибо в его пределах деятельность не становится целостной.

Анализ показывает, что по существу категория «разделение труда» была расчленена Марксом на разнопорядковые понятия. Таково, во-первых, разделение предметов деятельности. Во-вторых, «разделение труда» означает расщепление самой деятельности как процесса жизненной практики человека-субъекта – расщепление ее на «частичные» виды. Эта связь в отличие от общения в косвенной кооперации делает необходимой прямую и непосредственную кооперацию, или совместный труд.

Расщепление самого процесса деятельности на частичные функции-деятельности неизбежно означает расщепление деятельностной сущности человека, следовательно, означает, что «и сам индивидуум разделяется…» [1, т. 23, с. 373] и превращается в «человека частичного» (Teilmensch) [10, т. I, с. 680; перевод уточнен. – Авт.], в самом трагическом смысле этого Марксова выражения. Это пагубное для человеческой личности расщепление деятельности устраняется с построением коммунистического общества.

Непреходящий момент «разделения труда» – это разделение предметов деятельности; ее преходящее и подлежащее в будущем «снятию» содержание – это разделение самой деятельности на частичные функции. Речь идет, согласно Марксу, именно о «снятии», ибо в пределах собственно предметно-материального производства частичные функции неизбежны. Однако в условиях коммунистической формации человек в своей деятельности выходит за пределы этих частичных функций и включает их в контекст своей универсальной, целостно развитой деятельности, не ограниченной рамками собственно вещественно-необходимого производства.

Свободная от расщепления, целостная деятельность расцветет в коммунистическом обществе только как социальное достояние всех, имеющее своим условием то, что оно становится достоянием каждого. Не может быть целостной свободной деятельности у одних при сохранении внутри того же самого общества преимущественно расщепляющей, частичной деятельности у других. Что касается предметной специализации, то именно «царство» целостных деятельностей создает простор для многообразия занятий, творческих устремлений и инициатив. Равномерно распределенные между всеми членами общества обязательные функции в экономической сфере, несмотря на их ограниченность и частичность, при условии подчиненности этой сферы задачам свободного развития каждого человека не образуют уже почвы для отчуждения и, в частности, овещнения социальных отношений, которое происходит в классово-антагонистическом обществе.