Начало идейного становления Энгельса. Статьи против Шеллинга
Начало идейного становления Энгельса.
Статьи против Шеллинга
В эти же годы независимо от Маркса начинается идейно-политическое развитие Энгельса, формирование его революционно-демократических убеждений.
Фридрих Энгельс родился 28 ноября 1820 г. в Вуппертале в семье богатого фабриканта. Он был первенцем, и отец видел в нем наследника фирмы «Гаспар Энгельс и Ко». Общий дух атмосферы, в которой воспитывался Энгельс, резко отличался от тех условий, в которых протекало детство Маркса. Здесь царила религиозная нетерпимость к инакомыслящим в сочетании с не менее ревностным поклонением золотому тельцу. Юноше не позволили даже окончить гимназии, так как отец уже в 1838 г. отправил сына в Бармен для обучения коммерческой деятельности. Здесь, в конторе местного фабриканта и купца, Энгельс использует каждую свободную минуту для самообразования. В его руки попадает передовая литература по вопросам религии, философии и политики, и он жадно ее изучает.
В письмах Энгельса братьям Греберам (1838 г. – февраль 1841 г.) запечатлен первый фазис его духовного развития. Сочинения Шлейермахера еще раз показали невозможность рационального обоснования религии, а книги Д. Штрауса обнаружили перед Энгельсом глубочайший конфликт между верой и знанием и еще более подорвали его религиозные воззрения. Работы левогегельянца Д. Штрауса, упразднявшие всякий пиетет перед «священным писанием», послужили для Энгельса прежде всего звеном на пути к изучению Гегеля. К 1841 г. под влиянием Фейербаха Энгельс переходит на позиции атеизма, которые ярко выявляются в его философских памфлетах против Шеллинга.
Этому периоду способствовала ненависть юного Энгельса ко всякому проявлению деспотизма, зародившаяся еще в детстве и развившаяся в конце 30-х годов под влиянием «раскатов грома июльской революции» во Франции и их отзвуков в произведениях передовой литературной группы «Молодая Германия», идейными вдохновителями которой были Л. Берне и Г. Гейне, находившиеся в эмиграции. Симпатии к трудящимся, которые в низких помещениях «вдыхают больше угольного газа и пыли, чем кислорода» или сидят «с утра до ночи, согнувшись за станком, и иссушают свой спинной мозг…» [1, т. 1, с. 455 – 456], рано привели Энгельса к радикальным политическим воззрениям. «От государя я жду чего-либо хорошего только тогда, когда у него гудит в голове от пощечин, которые он получил от народа, и когда стекла в его дворце выбиты булыжниками революции» [1, т. 41, с. 444], – писал он в свои двадцать лет.
В это же время Энгельс усваивает гегелевскую интерпретацию поступательного хода истории, выдвигая на первый план требование критического овладения философией Гегеля, считая, что «задача нашего времени заключается в том, чтобы завершить взаимопроникновение идей Гегеля и Бёрне» [1, т. 41, с. 124]. Подобно Марксу, он требует соединения философии с жизнью и уже в конце 1840 г. в статье «Эрнест Мориц Арндт» связывает лозунг воссоединения Германии с задачами революционно-демократических преобразований.
Осенью 1841 г. Энгельс переезжает в Берлин для отбывания воинской повинности. В течение года, занимаясь основательным изучением артиллерийского дела, он в то же время посещает лекции в Берлинском университете и сближается с берлинскими младогегельянцами.
В это время прусское правительство развертывало наступление против гегельянцев. Если в Бонне был отстранен от преподавания Бруно Бауэр и захлопнута академическая дверь перед Карлом Марксом, то в цитадель гегельянства – Берлинский университет – был приглашен в качестве профессора престарелый Фридрих Вильгельм Шеллинг. Пытаясь принизить Гегеля и вообще вычеркнуть его, бывшего своего друга и ученика, из числа великих философов, Шеллинг заодно сбрасывал со счетов Фейербаха и наиболее верного ученика Гегеля – Ганса Штрауса. Он оценивал все искания левых гегельянцев как ряд вреднейших заблуждений и начал проповедовать свое неприкрыто мистическое учение об откровении как подлинном знании всего существующего.
Берлинские лекции Шеллинга встретили резкую критику со стороны младогегельянцев. Причем самые сильные аргументы и в наиболее яркой форме были выдвинуты одним из самых молодых слушателей Шеллинга – Фридрихом Энгельсом – в статье «Шеллинг о Гегеле» и в брошюрах «Шеллинг и откровение» и «Шеллинг – философ во Христе», написанных во второй половине 1841 – начале 1842 г. В этих работах молодой Энгельс проявил свое философское дарование. Он критиковал «философию откровения» позднего Шеллинга с революционно-демократических позиций. Работы молодого Энгельса против Шеллинга произвели большое впечатление в Германии, оказали они воздействие и на передовые умы России и Польши, на них обратили внимание П. Станкевич, В. Белинский и Э. Дембовский.
Всякая философия, писал Энгельс, ставила себе до сих пор задачу понять мир как нечто разумное. Шеллинг же, напротив, пытается заменить науку верой в авторитет, мистикой чувств и гностической фантастикой. По Шеллингу, философия может и должна иметь своим объектом не действительно существующие вещи, а лишь вещи, поскольку они возможны, лишь их потенции. Действительное же вплоть до последней былинки должно быть, по Шеллингу, объектом не разума, не науки, а веры, религиозного учения, опирающегося на божественное откровение. Разум дает лишь негативную философию, в то время как вера – позитивную. Шеллинг предал дело диалектики, абсолютно противоположив потенцию действительности.
Для способа мышления позднего Шеллинга, резюмирует Энгельс в памфлете «Шеллинг – философ во Христе», характерны фантастичность и иррационализм. Вместо обещаний переворота в философии, примиряющей знание и веру, слушатели Шеллинга получили учение, не имеющее прочной основы ни в себе самом, ни в чем-либо другом доказанном. Учение его проникнуто реакционностью и враждебностью к социальному прогрессу.
Энгельс отстаивает Гегеля от нападок справа, со стороны Шеллинга, и сам критикует Шеллинга с позиций гегелевской диалектики; в то же время Энгельс поддерживает критику в адрес Гегеля слева, со стороны Фейербаха, дав восторженную характеристику освобождающего значения «Сущности христианства», где Фейербах свел религиозные отношения к человеческим отношениям и указал на антропологию как на истинную тайну теологии. Но, рассуждая независимо от Фейербаха, Энгельс указывает, что у Гегеля «принципы всегда носят печать независимости и свободомыслия, выводы же… нередко осторожны, даже нелиберальны» [1, т. 41, с. 176]. И далее: «Гегель есть в самом деле новое как старое и старое как новое» [там же, с. 224].
Выступая против Шеллинга, Энгельс, однако, еще не видел противоположности материализма Фейербаха идеализму Гегеля, как и неразрывной связи идеализма и религии. Фейербаховский антропологизм он не рассматривает как форму материалистического миропонимания и сближает его с теорией мифов Д. Штрауса. И все же, оставаясь пока в рамках мировоззренческого идеализма, Энгельс решительно отвергает трансцендентное и делает первые попытки освободить гегелевскую диалектику от ее крайне мистифицированной формы. Диалектика – это не процесс, совершающийся в лоне «абсолютной идеи», а развитие мышления, самосознания человечества, его движущая сила. «Гегелевская диалектика, эта могучая, вечно деятельная движущая сила мысли, есть не что иное, как сознание человечества в чистом мышлении, сознание всеобщего, гегелевское обожествленное сознание. Там, где, как у Гегеля, все совершается само собой, божественная личность излишня» [1, т. 41, с. 222]. Эта трактовка развития мышления близка к младогегельянской: Энгельс провозглашает самосознание человечества величайшей творческой силой, тем чудесным фениксом, который помолодевшим «восстает из пламени, уничтожившего старину» [там же, с. 226]. Однако в отличие от младогегельянцев Энгельс пронизал свои выступления против Шеллинга духом революционной воинственности и поставил чуждую младогегельянцам задачу развития диалектики на новой, революционно-демократической основе.
Едва ли кто-либо из тогдашних друзей Энгельса, младогегельянцев, формулировал с такой впечатляющей силой и юношеской страстностью философское кредо антифеодального радикализма. Это объясняется тем, что Энгельс сочетает в это время наиболее радикальные философские идеи младогегельянцев со сложившимися у него революционно-демократическими политическими убеждениями, на которые опирается его программа буржуазно-демократического воссоединения Германии.
Итак, начало научной и общественно-политической деятельности Маркса и Энгельса, их идейное становление может быть охарактеризовано как формирование наиболее радикального левогегельянского и вместе с тем революционно-демократического миропонимания. Одним из главных моментов этого процесса было преодоление не только традиционных религиозных, но и либерально-просветительских и туманно-романтических воззрений, стихийно воспринятых Марксом и Энгельсом в юношеские годы. Переход на позиции атеизма и выдвижение на первый план философии как антитезы религии, а значит и господствующей тогда феодальной идеологии, непримиримая критика полуфеодальных немецких общественных отношений, революционная интерпретация философии Гегеля, сочетание теоретического исследования с политическими выступлениями против существовавшего в Германии прусско-юнкерского общественного строя – таковы важнейшие особенности этой ступени формирования мировоззрения молодых Маркса и Энгельса.