Философия творчества Н.А. Бердяева

Николай Александрович Бердяев (1874–1948), один из самых известных на Западе русских мыслителей, учился в Киевском университете св. Владимира на естественном и юридическом отделениях, серьезно занимался философией. Бердяев увлекался марксизмом (киевский «Союз борьбы за освобождение рабочего класса»), за что подвергался репрессиям. В духе своего времени он проделал эволюцию от марксизма к идеализму (см. его книгу «Субъективизм и индивидуализм в общественной философии», 1901) ив конечном итоге пришел к новому религиозному сознанию, блестящим идеологом которого и стал.

Н.А. Бердяев

Бердяев – активный участник сборника «Вехи», критически пересматривавшего традиции русского радикализма и перспективы свободного развития русского общества. Поиски собственной концепции христианской философии реализованы Бердяевым в книгах «Философия свободы» (1911) и, особенно, «Смысл творчества. Опыт оправдания человека» (1916). Бердяев приветствовал февральскую революцию, но категорически отвергал октябрьский переворот. В 1918–1922 гг. он создал и возглавил Вольную академию духовной культуры, которая должна была продолжить традиции русского христианского мировоззрения. На основе лекций, прочитанных в ней, уже в эмиграции мыслитель издал книгу «Смысл истории. Опыт философии человеческой судьбы» (Берлин, 1923).

В 1922 г. философа высылают из России. Он остается эмигрантом до конца жизни. В Берлине, а затем в Париже Бердяев создает религиозно-философскую академию, издает с 1925 г. «орган русской религиозной мысли» журнал «Путь». Его эссе «Новое средневековье. Размышление о судьбе России и Европы» принесло ему европейскую известность. Мыслитель активно участвует в европейской общественной жизни, является яркой фигурой русского эмигрантского христианско-демократического движения. Лучшими своими произведениями сам Бердяев считал написанные в эмиграции работы «О назначении человека. Опыт парадоксальной этики» (1931), «О рабстве и свободе человека. Опыт персоналистической философии» (1939), «Опыт эсхатологической метафизики. Творчество и объективизация» (1947) и другие, вплоть до книги «Самопознание. Опыт философской автобиографии», вышедшей посмертно (1949).

Бердяев был русским патриотом, стремившимся объяснить Западу содержание и значение русских национальных традиций («Русская идея. Основные проблемы русской мысли XIX и начала XX в.», 1946). Он подвергался критике со стороны ортодоксальной эмиграции за советский патриотизм. Безусловно, Бердяев был вершиной философии русского серебряного века и одновременно органическим звеном западноевропейской философии XX в.

Эволюция философских взглядов Бердяева трудно фиксируется в точных терминах, хотя можно описательно определить основные вехи этих изменений, точнее, саму логику эволюции русского философа: от эклектически оформляемого легального марксизма к новому религиозному сознанию, связанному с разработкой оригинальной концепции религиозно-идеалистического толка, в основном сформированной в России и развитой в последующие эмигрантские годы. В центре ее – человек, общество, мир. Там, где присутствует человек, обязательно присутствует Бог. Отсюда постоянный интерес Бердяева к диалектике взаимосвязи человека и Бога, Бога, человека и общества. Причем гносеологические акценты в этих построениях русского мыслителя постепенно смещались от сущностного понимания до эсхатологического озарения последних лет его жизни.

В основе философской концепции Бердяева – человек, его жизнь, судьба, предназначение. Мир, действительность и человек – естественные взаимосвязанные полюса, изучением которых систематически занимаются наука и философия. Первая на протяжении столетий стремилась увидеть в человеке лишь часть мира, описание которой возможно только через описание целого. Вторая, особенно в виде так называемой научной философии, шла тем же путем, забывая, что мир и человек соразмерны, совелики в своем единстве и своей противоположности. Человек познает мир, осмысляя его через себя, через собственные духовные интенции, фактически антропологизирует действительность. Наука и «научная» философия исходят из представлений об «объективной реальности» (Бердяев), объективной действительности, существующей вне человека и независимо от него и постигаемой рациональными объективными методами. Но тогда становится почти необъяснимым сам человек, который как микрокосмос принципиально отличен от космоса, т. е. большого мира. Мир, действительность продуктивно познаются только через человека. Бердяев пишет, что истинная философия познает бытие из человека и через человека, в человеке видит разгадку смысла, тогда как наука познает бытие как бы вне человека, отрешенно от человека. Тем самым русский мыслитель формулирует фундамент антропологической философии, описывающей смыслы бытия через определенным образом понятую природу человека. Он выступает наследником и продолжателем традиции антропологической интерпретации действительности – одной из самых плодотворных и мощных традиций русского философствования. В таком контексте изменяется и сам предмет философствования. Им в отличие от многовековой философской традиции становится человек, личность, индивид, который мучительно ищет смысл собственной жизни, а через нее и смысл мира. Человек, таким образом, превращается в фокус, в котором могут быть поняты, осмыслены он сам, общество, в котором он живет (история), мир (действительность), осмыслены как единый взаимосвязанный макромир. Природа человека самодостаточна, потому что обладает специфическим феноменом – способностью к творчеству. Творчество выступает как онтологическая данность, творящая все, одновременно являясь определяющей чертой человека – личности, творчески созидающей себя и мир.

Творчество – процесс демиургический, созидательный. Оно всегда прирост, прибавление, создание нового, небывшего в мире – ничто стало чем-то, небытие стало бытием. Творчество определяет вечный процесс созидания: появление нового – бесконечный путь прогрессивного развития человека и мира. Творческий характер природы человека позволяет ему познавать мир и творить его. В этом контексте творчество оказывается имманентно свободе, так как воплощает, реализует онтологический, бытийный процесс. Свобода должна определять всю жизнь человека, а следовательно, и мира. Русского мыслителя постоянно мучит классическая для философии проблема – человек рожден быть свободным, однако он всегда пребывает в оковах, причем чаще всего в оковах, сотворенных им же. Поэтому степень овладения свободой кажется Бердяеву определяющим показателем жизни человека и общества. Экзистенциалы человеческого бытия опосредуются прежде всего свободой. Поэтому своеобразие своего философского типа Бердяев видит прежде всего в том, что он положил в основание философии не бытие, а свободу. В конечном итоге свобода – результат творческого процесса как бытия. Свобода, по Бердяеву, коэнгруэнтна и имманентна бытию, поэтому постижима только мистически, точнее, является производной от мистического опыта человека. Поэтому философ пытается охарактеризовать свободу как «первоначальную, безосновную, ни в чем не выразимую бездну, абсолютную, иррациональную, ни соизмеримую ни с какими нашими категориями». За этой чертой разум бессилен. Он не в состоянии выразить невыразимое. Остаются только мистические озарения, к которым апеллирует русский мыслитель. Правда, он отстаивает прозревающую мистику, которая и есть религия. Последняя своими догматами описывает константные точки бытия, тем самым давая человеку путеводную нить в осмыслении и понимании собственного мистического опыта.

Творчество и свобода для Бердяева – понятия христианские, религия превращается у него в оправдание мира земного, поскольку выражает истину вечного и духовного мира горнего. Отсюда богостроительские увлечения русского мыслителя, попытки доказать укорененность религиозных истин в жизни человека и общества, их регулятивную роль в историческом развитии. Именно несвобода реального, земного, тварного состояния человека заставляет последнего взыскивать свободы, а следовательно, творчески развиваться. Только так человек может преодолевать реальное рабское существование в обществе, зачастую не осознанное рабство социального и духовного бытия. Человек благодаря свободе вырывается из этих пут, самостоятельно определяя перспективы бытия и развития. В таком контексте «свобода есть моя независимость и определяемость моей личности изнутри и свобода есть моя творческая сила, не выбор между поставленными передо мною добром и злом, а мое созидание добра и зла». Созидание же всегда является результатом действия творческой силы, каковой русский мыслитель вопреки традиции делает личность, а не народ. «Народолюбивое затмение ума», столь типичное для русской общественной мысли, Бердяев сумел преодолеть еще на опыте русской революции 1905 г., в которой (как и в других революционных событиях) проявились моральная анархия и хулиганский нигилизм народа. Только личность, по мнению философа, может быть творческой свободной монадой, реализующей интенции человеческого существования.

Философия творчества Бердяева носит открытый персоналисти-ческий характер. Личность, персона – альфа и омега философской рефлексии, реализующейся в христианской антропологии. Бердяев сумел точно сформулировать особенности собственной философской инновации: «В центре моей мысли всегда стояли проблемы свободы, личности, творчества, проблемы зла и теодиции, т. е., в сущности, одна проблема – проблема человека, его назначения, оправдания его творчества».

Творческое, божественное начало человеческого существования закономерно реализуется в философских штудиях русского мыслителя, в его учении об экзистенции и объективации.

Поскольку человек, личность является исходным и конечным элементом философской рефлексии, он описывается как духовная монада. «О духе, – утверждает Бердяев, – нельзя выработать понятия. Но можно уловить признаки духа. Можно сказать, что такими признаками духа являются свобода, смысл, творческая активность, целостность, любовь, ценность, обращение к высшему божественному миру и единению с ним». Человеческая природа при таком подходе одухотворяется, и единственной основой осмысления действительности становится человек как экзистенциальный субъект. Последний и есть определенная данность сознания, духа, который через механизмы самоосмысления собственного существования описывает мир, лежащий вне человека. Проблема «Я и мир» становится ключевой для философской реконструкции действительности.

Экзистенция в качестве подлинного бытия всегда первична по отношению к реально существующему природному и социальному миру. Последний лишен основополагающих качеств истинного бытия (господство необходимости, а не свободы и т. д.). Он фактически является результатом объективации духа, его опредмечивания, материализации. Именно механизм объективации трансформирует дух в реальность, чистую экзистенцию – в материальную действительность. «Объективной реальности, – утверждает русский мыслитель, – не существует, это лишь иллюзия сознания, существует лишь объективация реальности, порожденная известной направленностью духа». Объект, объективный мир в результате оказывается порождением субъекта, своеобразной материализацией истинного бытия (экзистенции). Бердяев понимает, что при таком подходе неизбежно возникает ловушка берклианства, фактически растворяющая действительность в субъективных ощущениях и ведущая к агностицизму. Дистанцируясь от крайностей берклианства и махизма и опираясь на разработанную Э. Гуссерлем теорию интенциональности, русский мыслитель подчеркивает, что объективизация мира совершается через интенциональный акт экзистенции. Бердяев так описывает основные признаки процесса объективации: 1) отчужденность объекта от субъекта; 2) поглощенность неповторимо-индивидуального, личного общим, безлично-универсальным; 3) господство необходимости, детерминация извне, подавление и закрытие свободы; 4) приспособление к массовости мира и истории, к среднему человеку, социализация человека и его мнений, уничтожающая оригинальность». Развертывание и аргументация каждого из этих признаков позволяют философу создать панорамную картину исторического бытия, развития человека и общества.

Подчеркнем направленность мысли русского философа на объяснение исторической, социальной жизни человека. Это закономерно и типично для антропологической философии. Мир экзистенциальных субъектов в условиях социальной объективации резко сужает возможности их духовного взаимодействия. В обществе господствует коллектив, социальные взаимосвязи механистичны. Да и само общество в результате оказывается системой, в которой «общественные отношения человека с человеком представляются реальностями, находящимися вне людей и над людьми». Человек в таком обществе лишен «свободной интимности» отношений. Его существование и перспективы развития определяются прежде всего коллективом, т. е. не непосредственным взаимодействием человека с человеком, диалогом личностей, а взаимодействием через отношение каждой личности к коллективу. Человек оказывается прежде всего членом коллектива, объектом при взаимоотношениях с другими людьми, становится носителем норм коллектива, жизнь которого регламентируется безличным законом, устанавливающим общеобязательные нормы и не оставляющим места для совести и других нравственных регуляторов. В таком обществе господствует человек, утративший индивидуальность, конформистски подчиняющийся правовым нормам. Это торжество массы над личностью, количественного равенства над качественным неравенством. Этот процесс завершает и санкционирует государство, ставшее главным субъектом общественной жизни, превратившее человека в объект манипуляций. Поэтому государство для Бердяева есть наиболее яркое и трагическое воплощение антиперсоналистического духа. Следует отметить блестящий критический анализ как русского, так и западноевропейского общества XX в., присутствующий во многих произведениях русского мыслителя.

Итак, человек живет в обществе, где господствует несвобода. Отсюда проистекают страдания человека, его духовный дискомфорт, свидетельствующий о том, что человек жив, что его дух не уничтожен. «Я страдаю – значит, я существую» – выводит свою максиму русский мыслитель, перефразируя Р. Декарта. Жизнь как страдание неизбежно порождает страх, надежду, скуку. Эти экзистенциалы подробно анализируются Бердяевым, в совокупности позволяя нарисовать панорамную картину жизни современного человека.

Преодоление подобного античеловеческого бытия современного общества возможно только через возвращение к Богу, к созданному им истинному бытию. В жизни современного общества «Бог присутствует в свободе и любви, в истине, правде и красоте. И перед лицом зла и неправды Он присутствует не как судья и каратель, а как оценка и совесть». Бог превращается в главную моральную ценность, опираясь на которую человек обожествляется и тем самым возвращает Бога в реальный земной мир. Общность людей в Боге реализуется в соборности, которая наиболее полно воплощает духовное единение личностей, предопределяя пути развития человека в истории. Пути эти связаны с эсхатологическими итогами истории, так как «история мира и история человека имеет смысл только в том случае, если она кончится». Человек в конкретные исторические эпохи, находясь в процессе творчества, постоянно преодолевает социальные тупики. Движущим нервом этого процесса является необходимость преодоления объективации, в результате чего будут ликвидированы трагические противоречия социального бытия – отчужденность, вражда, безличность и т. д. Полное преобразование социального мира произойдет тогда, когда осуществится преодоление объективации, т. е. преодоление… отчужденности, необходимости, безличности, вражды.

Таким образом, опыт эсхатологической метафизики Бердяева завершается оптимистически, как бы контрастируя с суровостью, трагичностью подхода русского философа к исторической судьбе человека и человечества. Это еще один утопический проект религиозного преображения мира, интересный и продуктивный, но вряд ли осуществимый, если исходить из возможностей «тварной» природы человека и реальной истории человечества.

Философское наследие Н.А. Бердяева огромно: он написал 43 книги и свыше 500 статей. Обращение к его трудам позволяет актуализировать собственные мировоззренческие поиски, стимулирует духовное развитие человека[383].