Учение О. Шпенглера: реквием по Европе

Немецкий мыслитель Освальд Шпенглер (1880–1936) является одним из наиболее ярких представителей западноевропейской философии начала XX в. Используя исходные положения «философии жизни», он создал оригинальную культурологическую и историческую концепцию, представленную им в знаменитом произведении «Закат Европы» (1918–1922). По словам самого автора, в ней он попытался изложить «нефилософскую философию» будущего, которая будет последней в истории Западной Европы. Рассматривая культуру как живой организм, Шпенглер начинает свои философские размышления относительно феномена культуры с прояснения смысла понятия «жизнь». По его мнению, жизнь не сводится к совокупности биологических процессов, она представляет собой вечную устремленность в будущее.

Освальд Шпенглер

Жизнь – это постоянное становление, поэтому ее нельзя ограничить какими-либо рамками, она все время пытается выйти за их пределы и превзойти саму себя.

В связи с этим, отмечает немецкий мыслитель, меняется смысл самого бытия. Его уже нельзя рассматривать как нечто вечное, неизменное, ставшее. Само ставшее – это результат становления, которому в философии Шпенглера принадлежит определяющая роль. Вслед за Ницше и другими представителями философии жизни автор «Заката Европы» вносит свой вклад в разработку основных идей философии становления. Становление и ставшее, согласно Шпенглеру, не образуют единства, они изначально полярны. Идея их полярности приобретает статус осевого принципа, вокруг которого выстраиваются все рассуждения философа.

Вслед за Ницше Шпенглер называет жизнь истиной, освобожденной от моральной оболочки, реальностью, свободой, духом, который стремится к безграничному расширению, способностью рисковать, играть.

Понимание сущности жизни у Шпенглера обусловливает и его понимание сущности человека. Человек – это открытое, свободное, незавершенное существо, постоянно находящееся перед выбором, постоянно вопрошающее Бога и себя самого о судьбе, о смысле жизни. Это даже не вопросы, а скорее ощущение глубинного контраста между сознанием законченного, ставшего в пространстве, и ощущением становящегося, постоянно ускользающего, не поддающегося никакому определению внутреннего мира человеческого «Я». Этот контраст рождает двойственное чувство: с одной стороны, восторг перед завершенностью мира, его гармоний, красотой; с другой – страх перед миром. Шпенглер отмечает, что у человека есть вожделение, побуждающее его проникать в мир, захватывать его, овладевать им. Это и есть жизнь. Однако растворение человека в мире, физическое утверждение в нем – это смерть. Шпенглер обращает внимание на то, что в отличие от животных человек осознает свою смертность. В связи с этим человеческий страх – это не столько страх перед миром, сколько страх перед смертью.

Двойственное и противоречивое отношение человека к миру неизбежно порождает у него стремление уменьшить страх от столкновения с последним, а также преодолеть страх собственной смерти, т. е. побуждает создать нечто такое, в чем было бы одновременно заложено и завоевание мира, и защита от него. Таким образованием, с точки зрения немецкого философа, и является культура. В культуре жизнь представлена в символической форме – в человеческих верованиях, образах, архитектурных сооружениях, государственных учреждениях и т. д., поэтому культура всегда беднее самой жизни. Однако, выступая в роли посредника между человеком и миром, культура становится той призмой, через которую человек смотрит на мир. Тем самым существование человека и его видение мира приобретают культурное измерение.

Приступая к анализу культуры как особой реальности, немецкий философ определяет свои методологические позиции, т. е. формулирует принципы и подходы к ее изучению. В этой связи он сравнивает культуру с природой и делает вывод, что они противостоят друг другу. Природа – это мертвое, ставшее, вечное, статичное, механическое, пространственно организованное. Культура – это живое, становящееся, процессуальное, подчиненное времени, органическое. Вслед за неокантианцами Шпенглер считает, что культуру и природу нужно изучать различными методами, используя при этом различные понятия. К природе можно применять принцип причинности, обратимости во времени, сохранения энергии, использовать понятия числа, закона. Природу можно измерять, разлагать. Культуру, как и историю в целом, следует творить и сопереживать ей. Движение культуры определяется судьбой, которая, в отличие от закономерности, всегда уникальна и неповторима. Постигается культура образной интуицией, основным методом познания при этом становится аналогия. Новый подход к анализу культуры предполагает, по мнению Шпенглера, введение новых понятий для ее описания и глубинного постижения, таких, как мгновение, продолжительность, развитие, цель, полнота и пустота жизни. С их помощью культура может быть представлена не в виде логической схемы, а как живой, уникальный организм. Согласно Шпенглеру, законы природы могут познать все, но понять исторический процесс могут только избранные, поскольку «интуитивным схватыванием», образной интуицией обладают лишь немногие.

По мнению автора «Заката Европы», культура – это прежде всего самовыражение коллективной души народа. В зависимости от условий, в которых живет народ, его «пра-душа» выбирает свой «перво-символ», из которого затем формируются, создаются все остальные элементы культуры. Культура представляет собой удивительное единство возможности и действительности. Как возможность она коренится в душе народа и содержит в себе образ собственного последующего существования. Как действительность культура выражает себя в многообразных формах: языковых, архитектурных, философских, художественных, политических. Именно эти формы выражения культуры, а также их сочетание и определяют ее сущность.

По Шпенглеру, культура в период своего становления и развития не тождественна разуму. Она скорее напоминает музыку, звучащую в созидающей душе. Уже позже, стремясь к завершению и оформлению, культура находит свое воплощение в жестких, строго зафиксированных формах архитектуры, техники, идеологии, в бездушном разуме. Шпенглеровское понимание культуры альтернативно просветительскому подходу и восходит к романтической традиции. В отличие от просветительской трактовки, отождествляющей культуру с совокупностью идей, Шпенглер понимает ее как символическое оформление тайного мирочувствования народа. Он вообще относится с недоверием к идеям и слову. Стремясь аргументировать недоверие к разуму, Шпенглер ссылается на своих предшественников и указывает, что уже Ницше доказал: «разум – это всего лишь орудие воли к власти», а Маркс рассмотрел разум как инструмент «классовой воли».

Понимая культуру как целостность, немецкий мыслитель стремится воссоздать эту целостность из некоторого единого центра, из «пра-души» – «первосимвола». С этой целью он обращается к истории конкретных культур. Рассматривая, в частности, античную культуру, Шпенглер отмечает, что античная (греческая) душа родилась на фоне прекрасного, замкнутого пространства гор, островов, полуостровов. И она выбирает в качестве первосимвола единичное прекрасное тело. Для сознания греков характерна телесность, образность, зрительная оформленность. Поэтому и действительность распадается у них на отдельные, чувственно воспринимаемые части, которые, в свою очередь, состоят из атомов, в силу своего очень маленького размера невидимых глазу. Из атомов состоит все, в том числе и души людей. Идеи похожи на атомы: идеи и боги тоже телесны. Согласно Шпенглеру, для греков идеалистическое мировоззрение принципиально невозможно. Именно такой вывод следует из анализа специфики первосимвола греческой культуры, в которой представлена сущность «аполлоновской» античной души.

Европейская «фаустовская» душа родилась в иных условиях, на бескрайнем просторе Северной Европы. В силу этого она отождествляет себя с чистым бескрайним пространством. Она устремлена вдаль, в бесконечность. Такая душа, согласно Шпенглеру, способна исключить из картины мира все телесно осязаемое и видимое: краски, звуки. Однако в такой картине мира сохраняются первичные интуиции пространства и времени. Бог европейцев – это идея, а не чувственный образ, как в античности. Он невидим, вечен, бесконечен, всесилен. Отсутствие чувственно-образного, эмоционального начала в «первосимволе» порождает жестокость, догматизм нравственно-религиозных кодексов европейцев, их религиозную нетерпимость. В отличие от европейцев у греков не было религиозного фанатизма, сама система верований была размытой, либеральной. Для греков главным было вести себя благочестиво, соблюдать религиозные обряды, вовремя приносить жертвы. Словесно сформулированное религиозное кредо никого не интересовало.

Античная этика, отмечает Шпенглер, изображала отдельного человека как атом среди других атомов, как тело, западная же этика вводит понятие «личность», понимая человека как действующий центр социума, как исторический и социальный субъект. Европеец живет преимущественно заботой о дальнем и будущем, а не о ближнем и настоящем. Отсюда, считает немецкий философ, и появляется идея социализма, которая отражает указанное выше умонастроение европейца. Анализируя «душу» европейской культуры, Шпенглер, подчеркивает, что в отличие от грека, жившего здесь и сейчас, европеец живет в прошлом и будущем. Это и обусловливает глубокий историзм европейской культуры, развитие археологии, истории, астрономии, интерес к антиквариату, мемуарам, исповедям и т. д. Прошлое воспринимается европейцем ностальгически, а будущее – в виде мечты о прекрасном и далеком. Эти особенности и воспроизводит в себе европейское искусство. Согласно Шпенглеру, в рамках европейской культуры складывается особая психология восприятия времени. Европеец стремится выйти из временного потока, он изобретает часы как его символ. Время – это деньги. Их можно обменять, накопить, потерять, использовать и т. д. Возникает иллюзия власти над временем. В греческой культуре такого не наблюдается.

Шпенглер выступает против схематизма концепции всемирной истории. По его глубокому убеждению, подлинная проблема истории – это проблема судеб культур, проблема исторического времени, а не построение теоретических концепций, заменяющих живую ткань событий логической схемой. Поэтому и перед философией стоит задача не создать какую-либо систему (это самое простое), а выразить душу эпохи. Философия должна представлять собой морфологию всемирной истории. Шпенглер считает, что история – это феномен множества культур, каждая из которых уникальна. Культура возникает стихийно, она имеет свою собственную жизнь, волю и умирает только ей присущей смертью. Немецкий мыслитель не принимает концепцию европоцентризма, согласно которой в историческом процессе есть только одна доминирующая точка, и этой точкой является Европа. Каждая культура проходит в своем развитии несколько стадий: рождение, расцвет и умирание, каждая культура – это определенный цикл. Таким образом, история – это процесс смены отдельных изолированных культур, что в принципе исключает ее трактовку как линейно-прогрессивного процесса. Традиционно, отмечает немецкий философ, XIX и XX вв. рассматриваются как высшая точка прямолинейной, восходящей истории. В действительности же это лишь обычные феномены, которые возникают и присутствуют во всякой окончательно созревшей культуре.

Признавая в качестве основной черты культуры ее уникальность, О. Шпенглер формулирует идею взаимонепроницаемости культур. Согласно ей, каждая культура замкнута в себе самой. Она не имеет ничего общего с другими культурами, и создает свои специфические научные и культурные ценности. В силу своей изолированности культура не может ничего позаимствовать у других культур, испытать их влияние, поэтому нет никакой исторической преемственности. Разъясняя свою идею взаимонепроницаемости культур, немецкий философ подчеркивает, что он не отрицает отношений между ними, он лишь обращает внимание на то, что эти отношения особые и их нельзя описать понятиями «влияние», «продолжительность», «продолжающееся воздействие». В новой культуре, согласно Шпенглеру, могут присутствовать прежние системы выразительных форм, т. е. слова, ритуалы, знаки и т. д., но их смыслы остаются уникальными, их нельзя перенести из культуры в культуру. Поэтому, если изменилась душа народа или данные символические формы использует другой народ, то эти формы неизбежно наполняются новым смыслом, становясь источником творчества новой культуры.

Для человека, выросшего в определенной культуре, остальные культуры остаются непонятными, он не может их адекватно расшифровать, а значит, и воспринять какие-либо их элементы и ценности. Язык мирочувствования, зашифрованный в культуре, доступен только тому, чья душа принадлежит этой культуре.

По мнению Шпенглера, старые культуры, окружающие молодую, не оказывают на нее влияния. Напротив, молодая культура самостоятельно и свободно, исходя из собственных потребностей, отбирает и устанавливает ограниченное число контактов со старыми, усваивая лишь те составляющие их интеллектуального и художественного наследия, которые не вступают в противоречие с ее душой. Культура всегда первична, считает автор «Заката Европы», а отношения между культурами вторичны.

По мнению Шпенглера, в человеческой истории можно выделить восемь культур: египетскую, китайскую, индийскую, вавилонскую, «аполлоновскую» (греко-римскую), «магическую» (византийско-арабскую), «фаустовскую» (западноевропейскую) и культуру майя. Русскую, или «сибирскую», культуру Шпенглер рассматривает отдельно как находящуюся в стадии становления.

Каждая культура как живой организм функционирует в течение определенного срока – в пределах тысячелетия. Умирая, культура перерождается в цивилизацию. Цивилизация – это особое состояние. У каждой культуры есть своя собственная цивилизация. Она – неизбежная судьба культуры. В античности переход от культуры к цивилизации произошел в IV в., на Западе – в XIX в.

Возникновение цивилизации, отмечает Шпенглер, сопровождается появлением таких феноменов, как «мировой город» и «провинция». Мировой город – это не весь мир, а всего лишь одна точка, в которой концентрируется жизнь обширных стран. В то же время все остальное увядает, чахнет, опустошается. Мировой город живет новыми принципами: вместо отечества он культивирует космополитизм; вместо благоговения перед традициями и определенным укладом он предлагает практический ум; религию он заменяет иррелиги-озностью; государство – обществом; приоритетные права – естественными, творчество – бесплодием, становление – окостенением. В мировом городе, подчеркивает немецкий философ, нет народа, есть только масса. Последняя – это особое явление. Выступая против традиций, масса фактически выступает против культуры. Для нее характерна холодная рассудочность, а также натурализм, который в социальных и половых вопросах сближает ее с инстинктами первобытного человека и условиями его жизни. Для мирового города характерна неограниченная власть денег. Деньги – это абстрактное начало, в котором заключена сила самой цивилизации. У цивилизации и ее основных признаков – мирового города и денег – нет будущего, но она представляет собой неизбежный этап развития истории.

Специально заостряя внимание на анализе кризиса западного общества, немецкий философ подчеркивает, что этот кризис проявляется не в виде недостатка в материальной сфере. Наоборот, отмечает Шпенглер, наблюдается небывалый взлет экономики. Кризис проявляется в виде упадка культуры, ее духовных, ценностных оснований. Культура перестает существовать как многокомпонентное явление, имеющее в качестве интегратора систему ценностей, она сводится к совокупности технологий различного типа: от промышленных до технологий интеллектуальной деятельности. Растворяется личность, ей больше нет места в культуре. Сущность человека сводится либо к совокупности выполняемых им функций, либо к совокупности биологических признаков. Человека как тайны больше не существует. Все духовное сводится к интеллекту, разуму. Узкоутилитарным становится и подход к браку, превращаемому в сексуальное учреждение, создаваемое в интересах общества.

Свои выводы о глубинном кризисе европейской цивилизации, о начавшемся процессе ее упадка и приближающемся конце Шпенглер изложил в книге «Закат Европы», которая стала своеобразным реквиемом по европейской культуре и вызвала неоднозначную реакцию: одни восторгались ею, другие беспощадно критиковали. Вариативность оценок «Заката Европы» продолжает сохраняться и сегодня. По несомненным остается тот факт, что немецкий мыслитель предложил оригинальный подход к анализу культуры и человеческой истории, в рамках которого была предпринята попытка сохранить целостность, полноту, многогранность, а главное – живую ткань данных феноменов.