Развитие экзистенциально-аксиологических представлений в литературе конца XIX – начала XX в.

Особое место в истории белорусской философской мысли занимает исследование субъективного отношения человека к своему жизненному миру и анализ ценностей, определяющих как индивидуальные судьбы людей, так и судьбу всего народа. Речь идет о постановке и философско-художественном осмыслении экзистенциальных проблем, об описании и истолковании аксиологического (от греч. axia – ценность и logos – учение) отношения человека к миру. Предметом пристального интереса становится персональная жизнь человека. Белорусские мыслители начинают рассуждать об исторической определенности отдельной человеческой судьбы, об объективном характере социальных и культурных условий, в которых оказывается личность, о неясности будущего и тяжелом бремени принятия решений, о конечности человеческого существования и смысле жизни.

Элиза Ожешко

Одной из первых начала широко использовать экзистенциально-аксиологические сюжеты в своем творчестве известная писательница Элиза Ожешко (1841–1910). Э. Ожешко родилась неподалеку от Гродно в д. Милковщизна, где находилось имение ее отца. Образование она получила в одном из лучших варшавских пансионов при монастыре Сестер Сакраменток.

Писала Ожешко по-польски. Умело сочетая литературные приемы с философской рефлексией, писательница рисует картины жизни принеманского края, где переплелись исторические судьбы белорусского и польского народов.

Мировоззрение Ожешко носит глубоко оригинальный характер. Ее, безусловно, роднит с первопроходцами экзистенциальной философии убеждение, что жизнь есть непосредственно данная человеку реальность, что полноценное осознание смысла жизни невозможно без ее переживания. Творческая индивидуальность писательницы проявляется в многомерном видении человека. Ей не свойственно односторонне пессимистическое понимание личных судеб, которое часто встречается в произведениях экзистенциалистов. Общий пафос ее творчества носит жизнеутверждающий характер. Такая тенденция заметна во многих сочинениях Ожешко, но особенно ярко она выражена в романе «Над Немапом». Ожешко удается приблизиться к панорамному изображению внутреннего мира своих героев и соотнести его с природным и социальным мирами. Отрицательные характеристики человеческого существования гродненская писательница дополняет положительными. Поэтому разочарование у нее сменяется верой, а тревога – надеждой.

Весьма показательна тесная увязка духовного состояния героев романа «Над Неманом» с их местопребыванием. Они находятся в определенных пространственно-временных границах, связанных с соответствующими социально-культурными обстоятельствами. Природа и социальное окружение вызывают у них широкую гамму чувств, которые выступают основой определенного отношения к действительности.

Ожешко обращает внимание на особое значение для человека рукотворной природы, т. е. преобразованного его усилиями и окультуренного мира. Она подчеркивает, что смысл созданных человеком предметов является многослойным. Помимо своего прямого функционального назначения вещи нередко обладают глубинным смыслом, тесно связанным с судьбами людей. Так, усадьба Корчинских – это не только жилье и хозяйственные постройки, но еще и знак, указывающий на бег социального времени. Однако более сильное воздействие на людей, по справедливому мнению писательницы, оказывает духовная культура, охватывающая верования и убеждения, знания и умения, жизненные принципы и нормы поведения.

Но ни естественно-природные обстоятельства, ни созданная человеком искусственная среда, ни даже духовно-ментальные факторы не действуют автоматически. Человек для Ожешко есть существо проблематичное: ведь он избирательно относится как к социоприродным условиям, так и к феноменам духовного порядка. Зримым подтверждением этого тезиса служит созданная писательницей галерея различных социальных типов, условия жизни которых довольно схожи.

Писательница зафиксировала существенную особенность жизни людей, которая состоит в тесной связи переживаний человека с направленной активностью, соединяющей его с природным миром и социальной действительностью. Такой подход позволил осуществить анализ фундаментальных ценностей, определяющих симпатии и антипатии людей, направляющих их действия и формирующих пространство культуры.

Ожешко глубоко прочувствовала всю значимость принципиальной для экзистенциализма проблемы осмысленности человеческого существования. Эта проблема содержит огромный энергетический заряд, инициирующий стремление человека занять достойное место в мире. Писательница отмечает, что старший в роду Корчинских, Бенедикт, любит и уважает зятя просто потому, что так надо. Он не задумывается над тем, есть ли для этого какие-либо основания. Ситуация показательна тем, что демонстрирует, как отказ от поисков смысла бытия людей, явлений и событий превращает человека в конформиста, обесцвечивает и обесценивает его существование. Подобная жизненная позиция ведет к тому, что Ф. Ницше квалифицировал как господство посредственности.

Проникновение в смысл человеческого бытия открывает перед писательницей замечательную возможность понять и объяснить морфологию человеческой судьбы. Она видит, что человек – существо хрупкое. Однако он вынужден сам утверждать себя в жизни. Между тем люди располагают лишь строго определенными внешними условиями и ограниченным набором созданных ранее средств действия. Мир как бы испытывает человека на прочность, постоянно изменяя жизненные ситуации и требуя адекватного ответа на них. Чтобы сохранить себя и реализовать свой потенциал, человек вынужден постоянно выбирать идеалы, цели, средства и принципы действия, устанавливать нормы и разрабатывать правила выполняемых операций.

Прекращение человеком поисков своего индивидуального образа и места в мире ставит его в зависимость от вещей, от различных условностей и предрассудков, от собственных страстей и желаний. «Разве не погибли те, что погрязли в глубинах эгоизма и тупости, в наслаждениях тела и нищете духа?»[405] – резонно звучит вопрос Витольда Корчинского. Вполне понятно, как важны для каждой личности ценности, служащие ориентирами наших действий.

Проблема смысла человеческого существования волнует также Купалу и Коласа. Они связывают ее с диалектикой жизни и смерти. «А скажи мне, мамка, – спрашивает Данилка, известный купаловский герой, – зачем это люди родятся, чтобы после умереть?»[406]. Герои выдающихся белорусских писателей вполне оправданно задумываются над тем, стоит ли жить, если каждого из нас ждет один и тот же печальный финал – смерть. Писатели ищут ответ на этот сакраментальный вопрос в специфике человеческого существования. Смысл жизни не есть некая константа – он может быть, а может и не быть. Порой Лобанович чувствовал, замечает Колас, бессмысленность жизни. Симптоматично, что одновременно герой осознавал какую-то пустоту в своем существовании, нехватку чего-то, определяющего смысл бытия человека. Но о том же Лобановиче, только уже применительно к иным обстоятельствам говорится: «Его, вообще, захватывала и привлекала жизнь с заманчивыми рисунками и таинственным волшебством»[407].

В трилогии «На росстанях» Колас рассматривает различные варианты понимания человеческого существования – натуралистический, утилитарный, гедонистический и телеологический. При натуралистическом понимании бытие человека сводится к вегетативному существованию, его смыслом оказывается простое следование природе. Признавая бесспорный факт природно-биологического измерения человека, белорусский мыслитель убежден в исключительной важности и надприродного содержания человеческой жизни. Утилитаристская трактовка заключается в понимании смысла человеческого существования как стремления извлечь из всего максимальную пользу для себя. В таком случае непонятным становится стремление человека творить по законам красоты или испытывать сострадание к обездоленным, ведь в этом нет никакой корысти. Сторонники гедонизма смысл жизни находят в удовольствиях. Притягательность удовольствий невозможно отрицать. Они порой служат наградой за упорный труд и создают необходимый человеку комфорт, хотя получение удовольствий далеко не всегда связано с позитивными и нравственно оправданными действиями. Наконец, телеологическое понимание человеческого существования связывает смысл жизни с выдвижением целей, возвышающих личность, и их реализацией. Человек в таком случае проявляет себя как свободно действующий субъект, способный к самоопределению и самоосуществлению. Он, безусловно, погружен в природную и социальную среду, но автономен. Он, конечно же, стремится извлечь пользу из своих действий, но это не превращает его в бездумный автомат, суть которого в непрерывном наращивании потребления. Он, естественно, не чужд удовольствий, но это всего лишь одно из проявлений его существования. Колас склоняется к мысли, что каждый из перечисленных подходов затрагивает лишь отдельные элементы смысла человеческой жизни. Ключ к решению этой проблемы состоит в их синтезе, определяющим фактором которого выступает процесс целеполагания и целереализации.

Выбор одного из вариантов смысла жизни определяет формирование индивидуальной аксиосферы личности и всю стратегию нашей жизнедеятельности. Прекрасные иллюстрации этого тезиса мы находим в произведениях белорусских авторов. Сторожиха из школы, где учительствовал Лобанович («На росстанях»), придерживается натуралистического жизнепонимания. Отсюда ее эпически спокойное отношение к происходящему. Ей нужно жить в соответствии с естественным ходом событий. Приверженцем утилитарных ценностей является один из центральных персонажей романа «Над Неманом» Бенедикт. Расчетливый хозяин, он подчиняет свою жизнь строгим правилам. Для него важен порядок во всем. Упорный труд ради благополучия семьи – способ его существования. Но жена его не любит, дети не понимают, знакомые чуждаются. Аксиологическая противоположность Бенедикта – его жена Эмилия, которая является носителем гедонистических ценностей. Она оформляет интерьер своего жилища так, чтобы доставить зрению максимальное наслаждение. Эмилия читает французские романы легкого содержания. В разговорах она выбирает темы, которые приятны. Эмилия беспечна и живет настоящим, не вынашивая серьезных планов на будущее. Но еще С.Кьеркегор доказал, что погоня за все новыми удовольствиями – нескончаемый процесс, который в принципе не может принести подлинного удовлетворения. Он служит лишь свидетельством того, что личность еще не созрела. Телеологический подход воплощает Турсевич из трилогии Коласа. «Человек живет ради добра, – заявляет он, – для служения правде, чтобы создавать ценности жизни и быть полезным другим»[408].

В контексте названных произведений вырисовывается картина человеческого существования с многослойным и иерархически организованным смыслом жизни. Она напоминает многоуровневую пирамиду, где каждый уровень символизирует особый смысл. По мере продвижения к верхним уровням пирамиды возрастает значимость заключенного в них смысла, каждый вышестоящий смысл интегрирует значения предыдущих. Первый уровень символизирует необходимость адаптации человека к природному миру и социальной среде. Здесь человек выступает как представитель рода. Второй уровень указывает на значимость индивидуального физического выживания людей и сохранения каждым человеком своей социально-культурной идентичности. В качестве средства достижения этой цели рассматривается такое обустройство жизненного мира, которое удовлетворило бы потребности людей. Третий уровень связан со смыслом, ориентирующим на формирование позитивного отношения к жизни, обычно сопровождаемого ощущением комфорта. Затем следует уровень, служащий знаком самоопределения личности. Здесь важным оказывается формирование индивидуальной системы ценностей, позволяющей адекватно ориентироваться в антропосоциоприродной действительности и совершать оптимальный выбор способа действия. Наконец, верхний уровень пирамиды сопрягается с самоосуществлением личности, при котором смыслом жизни является реализация накопленного индивидом духовного потенциала в конкретных делах.

Между разными смысловыми слоями нет жесткой связи. Каждый уровень обладает определенной самостоятельностью. Вот почему возможна абсолютизация отдельного смысла, опасность которой заключается в односторонней ориентации личности, превращающей человека в одномерное существо.

Определенное представление об экзистенциальной структуре личности свойственно для романа «Над Неманом». Суть этого представления состоит в триединстве жизненного мира людей – их сосуществования с природой, воздействия на них социокультурного окружения с его устоявшимися обычаями, нравами и ментальностью и, наконец, духовной составляющей, образующей внутренний космос индивида. Ожешко показывает, сколь непросты и даже противоречивы отношения между составляющими этого триединства. Они источник жизнелюбия, вдохновения, оптимизма, но они же – причина жестоких трагедий, страданий и пессимизма. Линия раскола проходит не только по границе, отделяющей человека от мира, но и внутри самой личности.

Жизненные коллизии героев романа воплощают сложные взаимоотношения составляющих этой триады, что делает их существование антиномичным. «Мир полон горя и смерти, – замечает Ян Богатырович, – и сладость жизни в нем достигается дорогой ценой»[409]. Но именно такой характер жизнедеятельности людей создает экзистенциальные предпосылки для перехода от сущего к должному, т. е. от внешне детерминированного поведения к ценностно выверенным действиям.

В произведении признается самоценность каждого члена триады – природы, социума и духа. Исчезновение любого из них означает потерю человеком самого себя. Отказ пана Ожельского от активной социальной позиции вполне закономерно сопровождается деградацией его личности.

Ожешко последовательно проводит мысль о том, что жизнь человека для своего сохранения и самовозвышения требует постоянных усилий. Однако самоутверждение человека и консолидация действий разных людей – дело очень сложное. Писательнице удалось зафиксировать исключительно важный момент, характеризующий отношение человека к миру. «В жизни отдельных людей и целых народов бывают периоды таких невзгод, что чаша горя кажется переполненной до краев»[410], – пишет она. Это, по существу, указание на те пороговые значения сложившихся моделей жизнедеятельности, нарушение которых чревато утратой прежних форм социально-культурной организации. Но здесь же содержится и стремление преодолеть косность устаревших форм жизни, требующее от людей определенной платы, хотя бы в виде отсутствия покоя и необходимости риска.

Весьма обстоятельно разработан в белорусской литературе вопрос о различных феноменах человеческого бытия, получивших в западной философии название экзистенциалов. Имеются в виду эмоционально переживаемые формы отношения человека к действительности типа одиночества или сопричастности миру, тревоги или надежды, страха или уверенности, любви или ненависти, заботы или беспечности и т. д. Такие формы выражают отношения человека с социоприродной средой существования.

Самое серьезное внимание литераторы уделяют проблеме отчуждения. Купала ставит вопрос о метафизической природе отчуждения человека от мира. Он обращает внимание на фундаментальное противоречие бытия человека. Суть его в том, что связь человека с природой и обществом осуществляется в выработанных культурой формах, которые исторически определены и со временем меняются. Понятно, что они могут не соответствовать законам организации и функционирования природы или характеру данных социальных институтов. Тогда действия людей выпадают из круговорота естественных процессов, а силы природы и общественные структуры угрожают самому существованию человека. Кроме того, действия людей по своему характеру таковы, что их итогом является опредмечивание: результаты этих действий воплощаются в сотворенных людьми, а посему искусственных объектах, в различных общественных учреждениях и организациях. Но последние обретают относительную независимость от своих творцов – у них появляется собственная логика функционирования, которая может не совпадать с намерениями и желаниями людей.

Отчуждение, по мнению Купалы, суть оборотная сторона сопричастности человека к социоприродному целому. Оно связано с самим способом бытия людей, при котором налаживание отношений с миром и их сохранение требуют постоянных действий, ведущих к отчуждению людей от продуктов их труда. Следовательно, чтобы сохранить равновесие человека с миром, чтобы выжить и обеспечить приемлемые условия существования, необходимы все новые и новые действия. Именно в этом смысле можно говорить о метафизическом, надситуативном, связанном с фундаментальными первоисточниками бытия человека характере отчуждения. Выразительно раскрывает Купала метафизическую природу отчуждения в поэме «Сон на кургане». Против главного героя ополчились природные силы. Нет до него дела ни Богу, ни людям. Лапидарно и предельно точно поэт выражает состояние героя, замечая, что тому «…обжитое все стало диким» (Я. Купала).

Ожешко сосредоточивается на анализе социальной стороны отчуждения. Содержание романа «Над Неманом» свидетельствует о том, что встречаются такие периоды жизни, когда человек перестает вписываться в мир, подчиняющийся чуждым, а то и враждебным людям правилам. Писательница показывает, что так случается, когда сформированные в свое время и в строго определенных социокультурных условиях обычаи и нормы вдруг как бы застывают. Уже не они служат человеку, а, напротив, человек подчиняет свои действия требованиям безликих надындивидуальных сил. Вот тогда традиции прошлых поколений начинают, как кошмар, властвовать над умами живых.

Интересными мыслями об отчуждении, вызванном сменой социального статуса личности, делится Колас. Так, Лобанович, который вышел из крестьянской семьи, но получил образование и стал учителем, вернувшись домой на каникулы, явственно ощущает, что между ним и родными пролегла какая-то незримая граница. Все попытки Лобановича преодолеть эту границу оказались тщетными.

Процесс отчуждения образует основу корпоративной морали, подавляющей индивидуальную инициативу и навязывающей человеку строго определенный стиль жизни. На этой почве взращивается социальный конформизм, что блестяще выражено словами Марты Корчинской («Над Неманом»): «Каждый человек сперва приходит в отчаяние, а потом покоряется судьбе, которую ему посылают Бог или дьявол» (Э. Ожешко). Процесс отчуждения разобщает людей и атомизирует общество, в котором пропадает теплота отношений, а социальное единство обеспечивается преимущественно формальным способом. Наконец, отчуждение лишает самого человека уникальных личностных качеств – он уподобляется обыкновенной вещи.

С отчуждением тесно связано чувство одиночества. В белорусской литературе описываются и тщательно анализируются как конструктивная, так и деструктивная стороны этого экзистенциального состояния. Герои произведений, уходя в поле, в лес или на реку, общаясь с природой, находят утешение, накапливают положительную эмоциональную энергию. Позитивная сторона одиночества связана с автономизацией личности, обретением ею свободы. Эта форма одиночества является важным этапом подготовки личности к самостоятельному принятию решений.

Вместе с тем одиночество предстает в художественной литературе и как результат социальной и даже космической неустроенности человека. Янка Купала использовал для характеристики одиночества метафорический образ бездомности. Испытывающий такое одиночество, отчужденный от мира человек довольствуется лишь тем, что есть здесь и сейчас. Его интересы ограничиваются ближайшими задачами. «Ну а я о всяких приятных или возвышенных предметах и мечтать разучился», – признается Бенедикт Корчинский. Его мир сжимается, как шагреневая кожа, до размеров той земли, которой он владеет, а поведение упрощается и становится функционально одномерным.

Динамика жизни, постоянная готовность к активным действиям, высокий накал страстей, целенаправляющих поведение людей, не каждому под силу.

В этом случае выходом из создавшегося положения становится эскапизм (бегство от жизни) – еще одна разновидность деструктивного одиночества. Нередко в таких случаях делаются попытки заменить полнокровную жизнь ее иллюзорными суррогатами: не выдержав жизненных испытаний, некоторые, например, предаются пьянству.

Ожешко умело моделирует подобную ситуацию, прибегая к гротеску. Ее героиня Эмилия вполне сознательно изолирует себя от большого мира, проводя все время в своих комнатах. В ее предельно сжатом жизненном мире все искусственное. Натуральные явления, бытие которых содержит тайну, в которых велика роль случая, Эмилия отвергает. Она избегает всего, что требует работы ума и проявления инициативы.

Размышляя об отчужденном существовании человека, Купала подчеркивает недостаточность и ненадежность внешних гарантий осуществления личностью своей судьбы. Человек слабо укоренен в мире. На каждом шагу его подстерегают опасности, а жизнь нередко приобретает абсурдный характер. Главный герой «Извечной песни» всегда занят тяжелым трудом, в котором он стремится найти свое счастье. Финал жизни героя мало того, что носит трагический характер, так еще и полон абсурда: нелепый случай уносит его жизнь.

Писатель высказывает гениальную догадку о том, что человек становится центром вселенской борьбы Хаоса и Космоса, беспорядка и порядка. Купала подчеркивает, что после гибели мужика в мире ничего не меняется. Следовательно, «не сломаны к счастью ворота». Символично само название этого произведения, указывающее на неотвратимость процесса, содержанием которого является борьба проходящих через судьбы людей сил разрушения и созидания. Это не оставляет человеку иной альтернативы, кроме как искать опору своему существованию внутри собственного субъективного мира.

Таким образом, человек не может отказаться от постоянного самоутверждения. Только так обеспечивается его существование. Понятно, что наше будущее без твердых гарантий в настоящем неопределенно и зыбко. Вот откуда у человека совершенно особый, неведомый животным страх перед будущим: «Смогу ли я осуществить свои замыслы? Удастся ли мне прожить достойную жизнь?». Квинтэссенция этой идеи содержится в использованном Ожешко замечательном смыслообразе: «Все свои силы Корчинский отдавал тому станку, стоя за которым он столько лет и с таким трудом ткал собственную жизнь и будущность своих детей. Нитка то и дело рвалась и ускользала из рук, он ловил ее, связывал и дрожал от страха, что когда-нибудь она порвется окончательно»[411].

Колас проясняет экзистенциальную природу такого рода страха, подчеркивая, что его «мы сами создаем». Именно осознанное отношение человека к миру, попытка спроецировать свою судьбу в будущее и понимание таящегося в будущем риска рождают экзистенциальный страх.

Ожешко отчетливо видит, что отчуждение человека от мира, а также близкие к этому феномену чувства одиночества и страха есть только одна сторона жизненного мира людей. Другая же сторона связана с нашим стремлением восстановить утерянное единство с природой, покинуть ограниченные пределы нашей самости и установить контакт с другими людьми, начать с ними конструктивный диалог. Этого требует противоречивая природа человека, который, будучи противопоставлен миру, не может без него жить, будучи автономен, нуждается в координации социальных действий. Люди обречены преобразовывать природу и совершенствовать общественные отношения, несмотря на то, что это связано с риском. В результате происходит освобождение человека от внешней зависимости. При этом состояние одиночества уступает место чувству сопричастности бытию, а страх сменяется надеждой и уверенностью. Феномены веры и надежды становятся важнейшими предпосылками формирования целей действия, направленного на обустройство нашего жизненного мира и самореализацию личности.

Большой интерес представляет используемое Ожешко понятие заботы. Она обращает внимание читателей на гнетущую заботу, которая заволокла ясные серые глаза Юстины, на тяжелые заботы, одолевающие Бенедикта Корчинского. Функция заботы состоит в том, чтобы направлять нашу активность на определенный предмет. Но дело не только в этом. Понятие заботы обладает еще и глубинным смыслом. Ожешко проясняет его с помощью легенды о Яне и Цецилии. Такой прием позволяет увидеть, как через заботу осуществляется связь времен. Читая роман, мы убеждаемся в непреложных истинах: мы живем в социально-культурном окружении, созданном нашими предками; мы пользуемся вещами, следуя логике их бытия; наконец, мы разрабатываем проекты, устремляющие нас в будущее. Нам становится понятно, что без прочной связи поколений невозможно сохранить, а тем более укрепить культурный каркас жизни. Не случайно категория «забота» позднее займет видное место в творчестве крупнейшего немецкого философа-экзистенциалиста М. Хайдеггера.

Субъективные предпосылки необходимы, но еще недостаточны для осуществления намерений личности. Преодоление вселенского хаоса, обустройство и преобразование жизненного мира людей предполагает также предметные действия, выводящие нас за пределы сложившихся форм социальной жизни в новую реальность. Писатели подчеркивают, что труд является подлинным источником порядка; именно он противостоит тлену и разрушению. Не случайно Бенедикт находит в труде смысл существования, а вместе с тем и надежное средство реализации своего потенциала. Труд возвращает другому герою Ожешко, Анзельму, ощущение собственной значимости. Этот герой испытывает большую радость, когда видит, что его усилия приносят зримые и необходимые для жизни плоды: дом, сад, ульи.

В произведениях «Извечная песня», «Она и я» Купала рассматривает различные измерения трудовой деятельности людей – производство пищи, защиту от неблагоприятных воздействий природы, создание бытового комфорта, формирование нравственных норм и др. Он делает принципиальное обобщение: только через упорный труд созидается человеческая жизнь. Но писатель предупреждает, что созданные трудом вещи – не самодостаточное условие подлинного существования. Богатство, лишенное духовной основы, приносит зло.

Если труд соединяет нас с природой и организует жизненное пространство, производя нужные нам вещи, то любовь обеспечивает многоплановую коммуникацию человека с миром, регулирует межличностные отношения. В романе «Над Неманом» анализируются любовь к природе, к родине, к людям, любовь мужчины и женщины. Подчеркивается фундаментальное значение любви в жизни людей. Вдове Анджея Корчинского кажется, что лишенный любви человек – это вовсе не личность, а труп.

Любящий человек открыт миру. Он готов к активным действиям. Юстина замечает, что счастливы люди, которые несут в сердцах великую любовь: они способны на грандиозные культурно-творческие действия. Иначе говоря, любовь есть смыслообразующее отношение. Юстина убеждена, что любовь невозможна без одухотворения биологического чувства. Сопереживание любящими уникальных жизненных ситуаций обогащает духовный мир каждого из них – это любовь-диалог.

При отчужденном существовании жизнь личности поглощается вещественной средой и социальным окружением, а человек утрачивает самостоятельность. Его индивидуальные качества оказываются невостребованными, и он вынужден влачить унылое существование. Напротив, преодоление отчуждения означает свободное самоопределение личности: она не только целенаправленно формирует жизненную среду, но и проецирует себя в будущее, упорядочивая и совершенствуя мир своих чувств, идеалов и принципов.

Субъективные феномены человеческого бытия включаются в систему объективных социально-культурных отношений, формируя ценности. В произведениях белорусских писателей показано, как ценности становятся эффективными регуляторами человеческих поступков, организуя процесс коммуникации и внешнепредметных действий.

Гармоническое целостное существование предполагает органическое сочетание в аксиологическом пространстве личности различных взаимодополняющих ценностей. Когда же безраздельно доминируют ценности какого-либо одного вида – пусть и весьма значимого, – жизнь духовно обедняется. В этом убеждает нас судьба Бенедикта Корчинского, который все свои силы отдает хозяйству, игнорируя остальные стороны жизнедеятельности. Еще большую опасность представляет подмена ценностей. Ожешко раскрывает великую социализирующую роль традиционных ценностей, воплощенных в обычаях, нравственных нормах и подсознательно действующих психологических установках. Они консолидируют людей, регулируют трудовые действия, внутрисемейные связи и межличностные отношения. Но они же, будучи использованы там, где требуются личная инициатива и оригинальное решение, образуют аксиологическую предпосылку неадекватных ситуации механических действий.

Напрашивается вывод о том, что не бездумное следование традиции, а сознательное овладение ею способно обеспечить самоопределение и самоосуществление личности. Хотя традиции достаточно надежно передают опыт прошлых поколений, они хороши только в привычных, стандартных условиях и не годятся в необычных, нестандартных ситуациях, когда исключительное значение приобретает способность творить новое,

Ожешко показывает, что взаимодействие разных систем ценностей – процесс трудный, но вполне возможный. Не существует абсолютно непроницаемых перегородок даже между весьма далекими друг от друга ценностными системами. Когда воспитанная в шляхетской семье Юстына соприкоснулась с ценностями крестьянской субкультуры, ей показалось, что она путешествует по какой-то неизвестной стране. Однако ее такт и настойчивость позволяют ей проникнуть в аксиосферу крестьянского мира.

Вацлав Ластовкий

Интересную попытку собственно философского исследования ценностей на материале белорусской культуры предпринял Вацлав Ластовский (1883–1938). Свои взгляды он изложил в статье «Наши ценности» (1919).

Следует отметить, что в мировой философии к тому времени еще не завершился процесс становления аксиологии как особого раздела философского знания. В стадии формирования находились категориальный аппарат аксиологии и характерные для нее методы анализа явлений. Вполне понятно, что в этом свете работа Ластовского, одного из первопроходцев в новой области знания, приобретает исключительно важное значение. Ластовский выдвигает положение, согласно которому именно ценности превращают этническую группу в нацию. Роль ценностей заключается в придании формирующейся большой социальной группе единства и целостности. Специфический набор ценностей делает нацию развитой исторической общностью.

Заслуживает внимания мысль ученого о том, что ценности создают условия для оформления национальной общности в самодостаточную, способную к самовоспроизводству социальную группу. Примечательно то, что Ластовский разводит понятия общества и государства. Государство у него выступает в качестве социального института, который не охватывает всего общества, однако выполняет весьма важные функции. Ластовский предлагает свою классификацию ценностей, под воздействием которых формируется нация. Он делит их на две группы: материальные ценности и моральные. В первую группу входят государственность, армия, исполнительные органы и другие атрибуты власти. Вторая группа, охватывающая сферу морали, состоит из двух подгрупп: институциональные и индивидуальные ценности. Институциональные ценности наряду с моральными нормами включают еще и организационные формы: церковь, чувство национального достоинства и обычаи. К особой группе ученый относит идеальные ценности. В их состав он включает историю, традиции и идеалы.

В этой классификации нетрудно обнаружить спорные места. Так, недостаточно четкой является дифференциация материальных ценностей: нарушена последовательность их членения. Не нашлось в классификации места вещественно-предметным ценностям, которые являются материальным выражением уровня технологической культуры. Почему-то отнесены к разным группам обычаи и традиции, хотя обычаи образуют важнейшую часть традиций. Неубедительно выглядит также отнесение истории, представляющей собой объективный процесс жизнедеятельности общества, к идеальным ценностям.

Однако, несмотря на допущенные издержки, предложенная классификация является важным этапом в постижении аксиологического механизма становления общества. Особый интерес вызывают мысли ученого о ценностной детерминации процесса формирования белорусской нации. Приоритет здесь он отдает тем ценностям, которые называет моральными. Отсутствие национальной церкви и забвение некоторых традиций, замечает исследователь, негативно влияют на состояние белорусской нации. Но действие этих ценностей не является фатальным. Структурирующими элементами функционирования национального сообщества белорусов являются язык, обычаи, чувство культурной общности, история и традиции.

Большое значение Ластовский придает идеалам. Они одухотворяют субстанцию нации. Идеалы, констатирует он, у белорусов есть, причем как общечеловеческие, так и специфически национальные. Однако эти идеалы недостаточно эффективны, многие общечеловеческие идеалы демократического порядка народом просто не воспринимаются. Причину исследователь видит в том, что они облачены в чуждую культурной упаковку и потому далеки от насущных запросов народа. Ученый проницательно замечает, что необходима селекция общечеловеческих идеалов, критерием отбора при которой будут служить принципы национальной культуры. Отобранные идеалы надо синтезировать с оправдавшими себя в ходе истории национальными традициями. Государство как материальную ценность Ластовский считал весьма существенным фактором формирования и развития нации. Вместе с тем при наличии достаточно высокой степени автономии у национального сообщества он допускал возможность наращивания духовного потенциала народа вне национального государства.

Итак, на рубеже XIX и XX вв. в духовной жизни Беларуси произошел мощный выброс творческой энергии. Интенсивное межкультурное взаимодействие, высокое социальное напряжение, связанное с трансформацией цивилизационных основ общества, укрепление национального самосознания дали великолепный результат – художественно-философское осмысление проблемы человеческого существования. Появляется ряд блестящих литературных произведений экзистенциальной проблематики, авторами которых являются крупнейшие мастера слова Беларуси. Использование ярких художественных образов, широкое применение символов, стилистическое своеобразие средств выражения мысли как нельзя лучше подходили для выявления и описания тончайших нюансов сложной судьбы личности, субъективного отношения человека к антропосоциоприродной действительности и к самому себе. Тщательному многостороннему анализу подвергается в литературе вопрос о смысле нашего существования. Писатели склоняются к тому, что смысл жизни обладает сложной многослойной структурой. Однако ведущими его компонентами являются самоопределение и самоосуществление личности. Весьма обстоятельно на страницах произведений белорусских литераторов рассмотрены различные феномены бытия человека в мире, уникальное проявление и взаимодействие которых у каждой отдельной личности определяет ее индивидуальность и придает ей неповторимый колорит. Блестящее художественное решение находит у белорусских писателей также проблема ценностной ориентации личности. Из произведений Элизы Ожешко, Янки Купалы, Якуба Коласа следует вывод о том, что именно целостная система ценностей делает жизнь личности осмысленной, целеустремленной, духовно содержательной и социально значимой.