Материалистическое понимание истории

Сегодня много споров ведется вокруг социально-философских воззрений Маркса и Энгельса. Именно они оказали заметное воздействие на умонастроение сторонников радикальных преобразований в обществе. Ряд сформулированных в их рамках идей вошли в программы деятельности социал-демократических партий, послужили идеологической основой Октябрьской революции 1917 г. в России и выполнили ориентационно-организационную функцию в попытках некоторых стран построить социалистическое общество.

Маркс и Энгельс разработали собственную социально-философскую теорию, обозначив ее как материалистическое понимание истории. Основные ее положения были сформулированы уже в таких ранних работах, как «Святое семейство» и «Немецкая идеология». Большой интерес представляет попытка основоположников марксизма понять общество как целостную систему, элементы которой структурно и функционально связаны, систему, способную изменяться и эволюционировать под влиянием прежде всего внутренних противоречий. В этих целях они вводят в философский оборот новые понятия, призванные описать строение общества и объяснить механизм его развития: «общественное бытие» и «общественное сознание», «производительные силы» и «производственные отношения», «базис» и «надстройка», «общественно-экономическая формация» и «способ производства».

Теория Маркса и Энгельса должна была ответить на фундаментальные вопросы бытия человека, который оказался в ситуации буржуазного общества, где господствовали материальные ценности, а ключевыми понятиями, определяющими социальный выбор индивидов, стали «польза», «успех», «карьера», «владение». Естественно, стремясь открыть надежную опору своему существованию и понять, к чему следует стремиться в жизни, наталкиваешься в подобных условиях на ответ: опору человеческому существованию надо искать в земном обустройстве жизни, в удовлетворении – и как можно более полном – своих материальных потребностей. Объяснить столь неожиданную социальную мутацию можно только, если учесть, что произошедшая в эпоху Возрождения смена ценностных ориентаций с морально-психологической сферы, скрепляемой религиозными заповедями, на телесно-предметную, укорененную в процесс материального производства, породила проективную культуру и экономического человека. С тех пор смыслом жизни становится безграничное наращивание производства вещей и услуг с тем, чтобы постоянно расширять масштабы потребления материальных благ.

Маркс и Энгельс воспринимают такую социокультурную ситуацию как неизбежный результат естественного развития истории. Их беспокоит, однако, что сложившееся в ходе его классовое расслоение общества ограничивает трудящимся доступ к созданным ими же самими благам. Материалистическое понимание истории, по мнению авторов рассматриваемой концепции, раскрывает механизм капиталистического способа производства, причины порабощения пролетариата и пути выхода из такой морально неоправдываемой ситуации. Вместе с тем эта концепция претендует на объяснение сущности социально-исторического процесса вообще.

Верные методологической установке на объективное описание и объяснение явлений, Маркс и Энгельс и в социальной сфере ищут независимые от сознания человека факторы, обусловливающие динамику общества. В крупномасштабном плане таковым предстает в их работах общественное бытие. В «Немецкой идеологии» они пишут: «Бытие людей есть реальный процесс их жизни»[257]. Далее понятие общественного бытия уточняется и конкретизируется. Отмечается, что есть, пить, одеваться, т. е. поддерживать и воспроизводить свою жизнь, люди могут только через производство средств, необходимых для удовлетворения соответствующих потребностей.

Итак, содержанием общественного бытия оказывается процесс производства материальных благ, который включает две составные части – производительные силы (средства производства и занятые в нем люди) и производственные отношения, или систему экономических связей между людьми.

Введением понятия «общественное бытие» создатели новой социально-философской парадигмы стремились решить несколько задач. Во-первых, выделить системообразующие факторы, объединяющие общество в самостоятельное целостное образование. Во-вторых, доказать наличие объективных предпосылок исторического процесса. В-третьих, обнаружить линии связи между материальным производством, с одной стороны, и социальной организацией общества, а также массовым сознанием, – с другой, и, наконец, показать, как материальное производство воздействует на иные подсистемы общества.

Авторы этой парадигмы подчеркивают первостепенную значимость материального производства для функционирования всего общества. Именно материальное производство оказывается в их теории основополагающим элементом, своеобразным динамическим ядром социальной системы в целом. Сложившиеся здесь связи между людьми образуют исходный уровень общественных отношений.

Очевидно, что для классиков марксизма не было сомнений относительно системообразующей роли материального производства в самоорганизации и функционировании общества. Им удалось показать, что отношение людей к природе опосредовано техникой и экономикой, установить зависимость социальной структуры общества от определенного способа производства как единства производительных сил и производственных отношений, обосновать влияние машинной техники на положение рабочего в системе материального производства.

Авторы концепции материалистического объяснения истории принимают материальное производство за фундаментальную объективную предпосылку развития социума. Такая позиция интересна тем, что указывает на внешние условия, которые очерчивают спектр возможностей для функционирования общества в данных условиях и одновременно определяют границы человеческой активности. «История есть не что иное, как последовательная смена отдельных поколений, – пишут они, – каждое из которых использует материалы, капиталы, производительные силы, переданные ему всеми предшествующими поколениями; в силу этого данное поколение, с одной стороны, продолжает унаследованную деятельность при совершенно изменившихся условиях, а с другой – видоизменяет старые условия посредством совершенно измененной деятельности»[258].

Как системообразующий фактор способ производства решающим образом влияет на характер организации общества, определяя его тип, в терминологии Маркса, – общественно-экономическую формацию. В этой связи производственные отношения уже рассматриваются как экономический базис общества, тогда как остальная часть общества, формирующаяся на основе и под воздействием данного базиса, образует его надстройку. К надстройке относятся различные организации и учреждения – в том числе и государство, – а также нематериальные общественные отношения – политические, правовые, нравственные, эстетические, религиозные и соответствующие им формы сознания. Находясь в зависимости от экономического базиса, эти элементы общественно-экономической формации скоррелированы и между собой. То, что экономика первична и составляет базис общества еще не означает, что она является единственным определяющим фактором. Ф. Энгельс, выступая против сведения марксистского учения об обществе к одностороннему экономическому материализму, отмечал: «Политическое, правовое, философское, религиозное, литературное, художественное и т. д. развитие основано на экономическом развитии. Но все они также оказывают влияние друг на друга и на экономический базис. Дело обстоит совсем не так, что только экономическое положение является причиной, что только оно является активным, а все остальное – лишь пассивное следствие. Нет, тут взаимодействие на основе экономической необходимости, в конечном счете всегда прокладывающей себе путь»[259].

Экономика детерминирует весь исторический процесс в конечном счете, но и надстройка, обладая относительной самостоятельностью, также оказывает воздействие на базис. Надстройка относительно самостоятельна и имеет свои собственные закономерности, несводимые к экономике. Так, например, развитие искусства невозможно объяснить ссылками только на материальные условия жизни. «Относительно искусства, – писал К. Маркс, – известно, что определенные периоды его расцвета отнюдь не находятся в соответствии с общим развитием общества, а следовательно, также и с развитием материальной основы последнего»[260]. Но все величайшие достижения мировой культуры стали возможны и появились тогда, когда уже был достигнут должный экономический уровень развития общества.

Нельзя не отметить, что Маркс и Энгельс стали первооткрывателями такого феномена, как общественное сознание. Это массовидное сознание. Оно связано с коллективными переживаниями людей, их массовыми убеждениями и верованиями, оно включает также в свой состав различные надындивидуальные формы осмысления реальности – науку, философию, религию, мораль, искусство, правосознание. Материалистическое видение истории основывается на представлении о производном характере сознания от материальных явлений и социального способа бытия людей. «Даже туманные образования в мозгу людей, – отмечается в «Немецкой идеологии», – и те являются необходимыми продуктами, своего рода испарениями их материального жизненного процесса, который может быть установлен эмпирически и который связан с материальными предпосылками»[261].

Учение отводит общественному сознанию служебную роль в динамике социальных факторов. В предисловии «К критике политической экономии» Маркс так обозначает место и роль общественного сознания в социальной действительности: «Не сознание людей определяет их бытие, а наоборот, их общественное бытие определяет их сознание… Поэтому человечество ставит себе всегда только такие задачи, которые оно может разрешить, так как при ближайшем рассмотрении всегда оказывается, что сама задача возникает лишь тогда, когда материальные условия ее решения уже имеются налицо, или по крайней мере, находятся в процессе становления»[262].

Было замечено, что социальная система достигает устойчивости лишь при условии стабильного воспроизводства адекватного ей сознания. Дело в том, что общественное сознание обладает одним замечательным свойством – оказывать обратное воздействие на общественное бытие, превращаясь в одно из условий функционирования социальной системы.

Предпринятый классиками марксизма системный анализ общества позволил им показать, что его целостность, характер и динамика находятся в прямой зависимости от действия, координации и субординации, входящих в него элементов. Это было серьезным вкладом в развитие социально-философского знания того времени.

Понятие общественно-экономической формации выполняет в материалистической трактовке истории еще одну важную функцию: оно обозначает отдельные качественно специфические этапы в развитии человечества: первобытный строй, рабство, феодализм, капитализм и гипотетический коммунизм. Есть у Маркса еще и другое деление истории: первичная формация (первобытное общество, основанное на общественной собственности), вторичная (экономическая) формация, основанная на частном присвоении (рабство, феодализм, капитализм) и третичная формация – формация будущего (коммунизм).

Человечество в своем развитии проходит все эти формации, каждая из них является более прогрессивной, по сравнению с предыдущей. Но обязаны ли все страны и народы пройти все эти этапы? Из ответа Маркса В. Засулич, обратившейся к нему с просьбой выразить свою позицию по поводу русской общины и будущего развития России, становится ясно, что философ так не считал. По мнению Маркса, сельская община в России может «развиваться непосредственно как элемент коллективного производства в национальном масштабе. Именно благодаря тому, что она является современницей капиталистического производства, она может усвоить его положительные достижения, не проходя через все его ужасные перипетии»[263]. Маркс, мысля диалектически, прекрасно понимал сложный и трудный характер развития исторического процесса. И если не каждая страна в своем развитии пройдет через все общественно-экономические формации, то развитие человечества в целом происходит именно посредством последовательной смены всех формаций. Таким образом, признается однонаправленность истории.

Следует сказать, что справедливо фиксируя ритмический характер истории и периодическую смену различных качественных состояний общества, авторы рассматриваемой парадигмы столкнулись с серьезными теоретическими трудностями, которые им не удалось до конца преодолеть. Во-первых, их представление о развитии общества опирается на постулат о единстве всемирной истории, что еще надо доказать. Во-вторых, они переносят схему социальной эволюции, присущую западноевропейскому региону на общество как таковое. Между тем, мы видим, как в Африке, Азии и Южной Америке разыгрываются принципиально иные сценарии жизни народов. В-третьих, авторы используют в своем учении идею общественного прогресса. Однако сейчас уже хорошо известны народы, обитающие в тропических джунглях и на некоторых океанских островах, в жизни которых на протяжении сотен и даже тысяч лет не происходит никаких перемен – сохраняются в постоянстве однажды открытые способы хозяйственной жизни, типы социальных отношений и характер верований. Идея прогресса является детищем западноевропейского Просвещения и она отразила ту тенденцию, что сложилась в древнегреческой культуре, а явные контуры обрела только в новоевропейском обществе.

Общественный прогресс предстает в трудах основоположников данной концепции как несомненное и абсолютное благо. На самом деле это не совсем так. Данный феномен является сложным и внутренне противоречивым, а его социальные последствия далеко не всегда благоприятны для людей, что явно продемонстрировано в XX в. небывало опустошительными войнами и разорением природы.

Современная философия и наука признают вариативность истории и наличие в ней различных способов социального бытия, обосновывают возможность альтернатив при выборе путей развития общества. Социальная эволюция считается оправданной лишь при оптимальном сочетании традиций и новаций. Причем баланс этих противоположностей может существенно отличаться в разных обществах.

Маркс и Энгельс пытаются раскрыть механику перехода общества с одной ступени социальной эволюции на другую. Источником общественного развития, согласно материалистическому пониманию истории, является противоречие между уровнем развития производительных сил и наличными производственными отношениями. Постепенно это противоречие перерастает в конфликт, который приводит к социальной революции и последующему установлению нового, более прогрессивного строя.

Для капитализма – последней, по Марксу, классово-антагонистической формации характерно существенное противоречие общественного характера производства и частной формы присвоения. В реальной действительности основной формой выражения этого противоречия является противоположность труда и капитала, рабочих и капиталистов. Когда это противоречие достигает пика своего развития, тогда свершается социалистическая революция, в результате которой упраздняется частная собственность. Экономической основой посткапиталистического общества становится общественная собственность на средства производства.

Классовая борьба, характерная для рабовладельческого, феодального и капиталистического обществ, признается в марксизме важнейшим движущим фактором исторического процесса. А всякая классовая борьба, по мнению Маркса и Энгельса, в конечном итоге есть борьба политическая, т. е. борьба за обладание и использование в своих целях политической власти. И рассматривается эта борьба преимущественно как насильственная. В «Капитале…» Маркс назвал насилие повивальной бабкой всякого старого общества, когда оно беременно новым. Борьба пролетариата с буржуазией по такой логике, как и борьба любого угнетенного класса с эксплуататорами, также пронизана насилием. В ходе социалистической революции власть переходит в руки трудящихся, и в обществе устанавливается диктатура пролетариата, которая имеет исторически преходящий характер. Рабочий класс – единственный класс, который, по мнению Маркса и Энгельса, не стремится увековечить свое господство. В процессе подавления сопротивления буржуазии и ее исчезновения с исторической арены социально-классовая структура общества становится однородной. И тогда пропадает надобность в насилии и государстве, которое, согласно Марксу и Энгельсу, есть институт установления и поддержания классового господства и подавления противников.

Признавая необходимость насилия в революционной борьбе, Маркс и Энгельс его отнюдь не абсолютизировали. В 1872 г. на митинге в Амстердаме Маркс, говоря о разных путях и средствах, ведущих к установлению социализма, отметил, что в таких странах, как Америка и Англия, рабочие могут добиться своей цели мирными средствами[264]. Теоретически не исключал такую возможность и Энгельс. Критикуя проект Эрфуртской программы германской социал-демократии, в котором содержалось положение о врастании современного общества в социализм, он отмечал: «Можно себе представить, что старое общество могло бы мирно врасти в новое в таких странах, где народное представительство сосредоточивает в своих руках всю власть, где конституционным путем можно сделать все, что угодно, если только имеешь за собой большинство народа: в демократических республиках, как Франция и Америка, в таких монархиях, как Англия»[265]. Но эти положения, однако, не получили развития в последующих их работах.

Коммунистическое общество, которое будет построено после социалистической революции, Маркс и Энгельс представляли как общество, достигшее высокой степени материальной и культурной зрелости, где исчезнут все формы отчуждения и социального неравенства, противоположность умственного и физического труда, где труд перестанет быть только средством для жизни, а станет первой жизненной потребностью. При этом деятельность человека в сфере производства претерпит существенные изменения: непосредственно трудовой процесс будет осуществляться сложной системой машин, а за человеком останется функция контроля над производством. Люди станут настолько всесторонне развитыми, что легко будут менять всевозможные виды трудовой деятельности. «В коммунистическом обществе, – писали Маркс и Энгельс в «Немецкой идеологии», – где никто не ограничен исключительным кругом деятельности, а каждый может совершенствоваться в любой отрасли, общество регулирует все производство и именно поэтому создает для меня возможность делать сегодня одно, а завтра – другое, утром охотиться, после полудня ловить рыбу, вечером заниматься скотоводством, после ужина предаваться критике, – как моей душе угодно, – не делая меня, в силу этого, охотником, рыбаком, пастухом или критиком»[266]. Современный уровень развития производства, науки и техники, постоянно порождающий большое количество сложных и разнообразных профессий, ярко иллюстрирует утопичность таких представлений.

Коммунизм рассматривается основоположниками марксизма как «царство свободы», где главная область человеческой деятельности находится вне сферы материального производства. Поэтому в качестве истинной меры общественного богатства здесь выступает свободное время человека, посвящаемое всестороннему развитию личности. Человеческая жизнь станет общением подлинно гуманных, высокоинтеллектуальных, всесторонне развитых личностей, относящихся друг к другу не как к средству, а как к главной цели своих деяний. В таком обществе, где изменится сама природа человека, свободное развитие каждого станет условием свободного развития всех.

Очевидно, что идея коммунизма, как и многие сверхдальние футурологические прогнозы, оторванные от эмпирической истории, является разновидностью утопии. Представление о социализме – первой фазе коммунистического общества, также содержит утопические черты. Маркс и Энгельс полагали, что при социализме не будет частной собственности и останется только общенародная собственность, рынок, конкуренция, деньги, народное хозяйство станут планируемыми и бескризисными. Исчезнет государство, а соответственно, парламентаризм, чиновничество, армия и т. д., сотрутся классовые различия.

Вышеперечисленные положения в большинстве случаев не конкретизированы, не ясен механизм их реализации. Не освещены важные моменты функционирования общественного механизма. Например, неясно, кто и каким образом будет осуществлять управление экономикой. Как избежать концентрации власти в руках управленческого аппарата? Нет ответа на вопрос, что будет обеспечивать эффективность планового народного хозяйства. Слабо разработан и вопрос о распределении при социализме.

Отсутствие анализа экономического механизма становления и функционирования будущего общества, расплывчатость его основных характеристик, неясность того, что, каким образом и почему будет обеспечивать эффективность общественного строя, позволяет утверждать, что марксистская концепция социализма и коммунизма является утопической, а не научной гипотезой. Однако необходимо отметить, что Маркс и Энгельс не ставили перед собой цель детального описания коммунизма, полагая, что только опыт реального преобразования капиталистических отношений в ходе социалистического переустройства общества станет реальной эмпирической основой для разработки научной теории нового общества.

Отдельные просчеты и не до конца решенные вопросы материалистического понимания истории не умаляют его значимости. Марксистский метод анализа социальных процессов успешно применяется современными учеными, в том числе исследователями, которые не являются сторонниками Маркса. Известный английский философ К. Поппер, посвятивший немало своих работ критике марксизма, пишет: «Маркс предпринял честную попытку применить рациональные методы к наиболее насущным проблемам общественной жизни….Хотя он заблуждался в своих основных теориях – его труды не пропали даром. Он на многое открыл нам глаза и обострил наше зрение. Возвращение к домарксистской общественной науке уже немыслимо. Все современные исследователи проблем социальной философии обязаны Марксу, являются должниками Маркса, даже если они этого не осознают»[267].