Эстетические взгляды Маркса и Энгельса

Эстетические взгляды

Маркса и Энгельса

Маркс и Энгельс всесторонне обосновали кардинальное положение марксизма, согласно которому материальные и духовные способности общественного человека, его чувства и все его сознание в целом формируются исторически, в процессе развития общества. В полной мере это положение относится и к художественным способностям человека. Умение эстетически осваивать мир, способность постигать красоту во всех ее основных видах и создавать подлинные произведения искусства, высоко развитое эстетическое чувство и эстетическое восприятие развиваются лишь в обществе и являются в конечном счете продуктом облагораживающего воздействия человеческого труда. Уже в «Экономическо-философских рукописях 1844 года» Маркс проявил большой интерес к этим аспектам эстетики, связывая их с диалектико-материалистическим решением общих вопросов мировоззрения и проблемой зависимости художественных взглядов от реальных общественно-экономических отношений.

Обмен веществ между человеком и окружающей природой по мере его освобождения от давления грубой потребности и развития у него досуга приобретает все более свободный, сознательный и целесообразный характер. Благодаря этому человек получает возможность формировать материю «также и по законам красоты» [1, т. 42, с. 94], руководствуясь не только практически-трудовым, но и эстетическим – в широком смысле слова – отношением к действительности, основанном на ощущении той внутренней «меры» и тех закономерностей, которые присущи предмету.

Рассматривая общий ход развития литературы и искусства в единстве с процессом развития объективного мира и историей человеческого общества, Маркс и Энгельс утвердили тот взгляд, что содержание и формы художественного творчества не представляют собой чего-то раз и навсегда данного, застывшего и неподвижного. Они неизбежно и закономерно изменяются и развиваются вместе с развитием человеческого общества. Общественные отношения каждой исторической эпохи обусловливают соответствующий ей, своеобразный и неповторимый при другой системе общественных отношений характер присущих ей эстетических идеалов и ценностную направленность художественного творчества. Вместе с качественным изменением существующей системы общественных отношений изменяется и складывающийся на ее основе определенный характер эстетических отношений людей к природе и прежде всего к явлениям собственной общественной жизни, характер их эстетических идеалов и вкусов; вместе с этими изменениями трансформируются и господствующие в искусстве и литературе их виды и жанры.

Вскрывая конечную обусловленность развития литературы и искусства, как и других форм общественного сознания, развитием «реального базиса», т.е. экономической структуры общества, Маркс и Энгельс указывают тем самым путь к научному объяснению особенностей их в каждую историческую эпоху. Дело не только в том, что эстетические идеалы и художественное творчество каждой эпохи по своему характеру связаны «с известными формами общественного развития» [1, т. 46, ч. I, с. 48]. От того какова природа общественных отношений данной эпохи, зависят не только качественный вид и направление художественного творчества, но и то, насколько широк тот простор, который она дает для его развития. Гармонический или, наоборот, антагонистический характер общественных отношений в целом, большая или меньшая степень остроты развития экономических и классовых противоречий (и самый их характер), те исторические возможности, которые существуют в условиях данной социально-экономической формации для развития человеческой индивидуальности, положение писателя и художника в обществе и условия жизни широких трудящихся масс при данной системе производства – все это имеет значение и для искусства, определяет собой возможности, характер и направление его развития в данную эпоху.

Вот почему, как отмечает в 1857 г. Маркс в своем знаменитом «Введении» из «Экономических рукописей 1857 – 1859 годов», расцвет искусства и уровень развития собственно материальной основы общества «отнюдь не находятся» в прямом соответствии между собой [см. там же, с. 47]. Благоприятна ли данная система общественных отношений для развития искусства и литературы, в каком именно направлении способно развиваться и развивается художественное творчество в эту эпоху, какие формы, жанры и стили выдвигаются в нем на первое место – все это определяется не только уровнем развития материального производства (и всей материальной основы общества) в данную эпоху. Это зависит прежде всего от общего характера свойственных эпохе общественных отношений – классовых или бесклассовых, антагонистических или неантагонистических, благоприятствующих или враждебных развитию человека, а с другой стороны (и здесь своя диалектика), – наоборот, от неповторимого сочетания частных социальных обстоятельств. Так, духовным материалом древнегреческому искусству послужила развитая античная мифология.

Выражением специфической природы буржуазного общества – общества, в котором меновая стоимость господствует над потребительной, производство товаров – над потреблением, процесс накопления капитала – над процессом живого общественного труда, является специфическая форма отношения буржуазного общества к искусству. «…Капиталистическое производство, – пишет Маркс в „Теориях прибавочной стоимости“, формулируя в этих словах одно из центральных положений своей эстетики, – враждебно известным отраслям духовного производства, например искусству и поэзии. Не учитывая этого, можно прийти к иллюзии французов XVIII века, так хорошо высмеянной Лессингом. Так как в механике и т.д. мы ушли дальше древних, то почему бы нам не создать и свой эпос? И вот взамен „Илиады“ появляется „Генриада“» [1, т. 26, ч. I, с. 280].

Рост эксплуатации, накопление богатств в руках буржуазии и усиление нищеты трудящихся масс, подъем материального производства и упадок духовной культуры, соединение цивилизации и одичания – эти общие противоречия капиталистического общества – обусловливают собой в эпоху капитализма также неравномерность и противоречивость развития искусства в целом и отдельных его видов. При капитализме, по замечанию Маркса, не существует и не может существовать соответствия между уровнем развития искусства (и отдельных его областей) и технико-экономическим прогрессом. Поэтому отдельные отрасли, виды и формы искусства могли переживать в прошлом высокий расцвет на сравнительно неразвитой общественной ступени, предшествовавшей возникновению капиталистического производства.

Так, общественный строй древних греков был, по выражению Маркса, «историческим детством человечества» [1, т. 46, ч. I, с. 48] не только в том смысле, что это была эпоха еще сравнительно низкого развития производства и культуры вообще, но и в том, что классовые противоречия и антагонизмы, присущие цивилизации и достигающие вершины своего развития при капитализме, во времена античности еще лишь зарождались. Вот почему в Древней Греции, на ранней ступени развития искусства, могла быть создана «классическая форма» эпоса, возникновение которой, как показывают Маркс и Энгельс, было связано исторически с эпохой родовой демократии и которая поэтому уже не могла быть создана вновь в условиях позднейшего, классового общества, «как только началось производство искусства как таковое» [там же, с. 47].

Выяснив, что вся история со времени разложения первобытнообщинного социального строя и до эпохи пролетарской революции была историей борьбы взаимноантагонистических общественных классов, угнетателей и угнетенных, Маркс и Энгельс вскрывают на этой основе классовый характер литературы в условиях рабовладельческого, дворянского и буржуазного общества. Они показывают, что литература и искусство являются важнейшим оружием идеологической борьбы классов, – борьбы между угнетателями и угнетенными, а в XIX в. конкретно – между буржуазией и пролетариатом. Утверждая определенный взгляд на человека, природу и общество, искусство и литература в зависимости от содержания этого взгляда укрепляют или же, наоборот, расшатывают власть эксплуататоров, служат защите и сохранению классового угнетения или же, наоборот, становятся орудием духовного подъема, воспитания и идейного развития передовых общественных классов, за которыми будущее. Тем самым Маркс и Энгельс доказывают не только обусловленность развития искусства и литературы развитием общественно-экономических отношений и классовой борьбы, но и огромную активную роль искусства в познании и преобразовании жизни. Ленинские мысли о партийности литературного творчества явились дальнейшим развитием этих идей Маркса и Энгельса.

Выдвинутые Марксом и Энгельсом идеи материалистической теории отражения впервые дали возможность последовательно материалистически истолковать понятие эстетического идеала. Особенно много в этом отношении дает их переписка разных лет. Нет и не может быть, показывают Маркс и Энгельс, такого человеческого идеала, который так или иначе не соотносился бы с действительностью, не представлял бы собой ее отражения – прямого или косвенного, верного или извращенного, глубокого или поверхностного. Сила передового общественного и эстетического идеала определяется богатством и глубиной его связей с действительностью и с общественной практикой, его способностью отразить наиболее существенные, передовые революционные тенденции самой жизни.

С материалистическим истолкованием категории эстетического идеала связано то принципиальное значение, которое Маркс и Энгельс придают проблеме нового, в их время находившегося лишь в зачаточном состоянии революционного пролетарского искусства. Еще в «Святом семействе» Маркс противопоставляет идеалистической эстетике, игнорирующей саморазвитие действительности и превращающей реальные человеческие характеры в «абстракции» [см. 1, т. 2, с. 211], призыв к художнику исходить при воспроизведении жизни и человеческих характеров не из априорных спекулятивных схем, но из процесса революционного развития самой реальной жизни и ее реальных светотеней. Это понимание сущности и задач реалистического искусства, намеченное уже в 40-х годах, последовательно развивается основоположниками марксизма в более поздних произведениях.

В письмах к Ф. Лассалю Маркс и Энгельс подвергают резкой критике его трагедию «Франц фон Зиккинген» за недостаточное реалистический характер изображения революционной обстановки эпохи Крестьянской войны начала XVI в. в Германии [см. 1, т. 29, с. 483 – 485, 490 – 495]. Маркс и Энгельс подчеркивают значение для социалистической исторической драмы будущего применение реалистического и в этом смысле «шекспировского» метода [см. там же, с. 484, 494], причем Энгельс призывает Лассаля за идеальным не забывать реалистического [см. там же, с. 494]. Они требуют от исторического драматурга, претендующего на революционное постижение действительности, представлять отдельные характеры не в качестве воплощения неких отвлеченных идей, а в виде действующих, жизненно полнокровных в их реальных противоречиях образов людей, гармонически сочетающих в себе мысль и чувство, классовые социально-типические и личные индивидуально-неповторимые черты. Умение Бальзака, несмотря на его легитимизм и симпатии к дворянству, подняться в своем «поэтическом правосудии» благодаря глубокому пониманию реальных экономических, политических и социально-психологических тенденций общественного развития на высоту «революционной диалектики» истории оценивается Энгельсом как одна «из величайших побед реализма» в литературе [см. 1, т. 36, с. 67; т. 37, с. 36 – 37].

В апреле 1888 г. Энгельс формулирует свое известное определение реализма, который «предполагает, помимо правдивости деталей, правдивое воспроизведение типичных характеров в типичных обстоятельствах» [1, т. 37, с. 35]. В 1885 г., как и в письмах Маркса и Энгельса Лассалю, Энгельс настаивает на том, что тенденция в художественном творчестве писателя-реалиста «должна сама по себе вытекать из обстановки и действия, ее не следует особо подчеркивать, и писатель не обязан преподносить читателю в готовом виде будущее историческое разрешение изображаемых им общественных конфликтов» [1, т. 36, с. 333], особенно если в его время конкретные пути разрешения этих конфликтов еще не определились в самой действительности.

В «Анти-Дюринге» Энгельс горячо выступает в защиту классического художественного наследия, подчеркнув его громадное значение для эстетического воспитания нового человека. Широта и глубина познаний Маркса и Энгельса в области искусства и в особенности литературы разных народов, в том числе русского, изумительны. Указания Энгельса о важной роли художественного наследия для социалистической культуры получили дальнейшее развитие в трудах В.И. Ленина. Они легли в основу политики партии по практическому строительству советской культуры и продолжают сохранять свою неувядающую ценность в наше время.

Каждый успех писателя и художника их эпохи, связавшего свой талант и судьбу с революционной борьбой рабочего класса, радует Маркса и Энгельса. Их письма Ф. Лассалю о проблемах исторической драмы, писательницам-социалисткам М. Каутской и М. Гаркнесс о реализме, глубокие оценки творчества Эсхила и Шекспира, Рафаэля и Рембрандта, Данте и Гёте, Пушкина и Чернышевского, меткие высказывания о фольклоре и массовой революционной поэзии служат по сей день классическими образцами марксистской художественной критики.

Бережно и в то же время строго взыскательно подходя к творчеству современных им представителей становящегося социалистического искусства, Маркс и Энгельс настойчиво заботятся о повышении его идейного и художественного уровня. Знаменитые слова Энгельса о том, что, несмотря на всю важность в искусстве художественной детали, реализм требует от искусства большего, а именно правдивого изображения типичных для эпохи характеров, а также обстоятельств, формирующих характеры людей и в свою очередь испытывающих воздействие человеческого труда и борьбы, – стали основой современной марксистской теории реализма [см. 1, т. 37, с. 35 – 37], они и в наши дни определяют пути развития социалистического искусства, литературы, театра.

В ряде писем к деятелям революционного искусства своего времени Маркс и Энгельс подвергают глубокой критике явно определившуюся тенденцию буржуазного искусства и литературы к духовному оскудению, осуждают происходящую подмену глубокого творческого отношения к действительности формальным псевдоноваторством или абстрактной революционной фразой. И вместе с тем они постоянно обращают внимание на то, что в ходе изменения общественной жизни изменяется и обогащается человеческая индивидуальность, а потому в реалистическом искусстве не раз будет возникать исторически закономерная потребность в разработке новых, более сложных форм отображения жизни. Призывая передовое искусство и литературу учиться у жизни, рассматривать ее в историческом движении, ощущать живой ритм и дыхание революционной борьбы, Энгельс в своих письмах подчеркивает, что важнейший долг художника-реалиста заключается в умении правильно, в соответствии с самой историей, распознавать «настоящих людей будущего» [там же, с. 37] в трудящихся массах, изменяющих мир, в стремлении правдиво показывать совершающийся через все препятствия и трудности рост общественного сознания масс, их героизм и жизненную активность. В этом состоит смысл эстетического завещания Маркса и Энгельса революционной марксистской критике и социалистическому искусству нашего времени.