Необходимость философского осмысления достижений естественных наук и истории познания в целом

Необходимость философского осмысления достижений естественных наук и истории познания в целом

В начале и особенно в середине XIX в. естествоиспытатели сделали ряд существенных открытий, которые имели большое мировоззренческое значение. Труды Джоуля, Майера, Гельмгольца и других ученых позволили сформулировать и дать естественнонаучное обоснование закона сохранения и превращения энергии. Фундаментальный характер для развития идей о взаимопревращениях различных видов энергии носили работы Фарадея, который открыл электромагнитную индукцию. Большое значение имели проникнутые идеей эволюции работы Лайеля в геологии, Шванна и Шлейдена о клеточной структуре всех живых тел. Буржуазно-демократические революции 1848 – 1849 гг. оказали благотворное влияние на развитие промышленности, что в свою очередь привело к мощному подъему естествознания [см. 1, т. 20, с. 368], к развитию физики, химии, биологии, медицины.

Открытия в естествознании настоятельно требовали преодоления имевшей до этого место отчужденности различных естественных наук друг от друга и от материалистической диалектики. Еще в «Экономическо-философских рукописях 1844 года» Маркс писал: «Естественные науки развернули колоссальную деятельность и накопили непрерывно растущий материал. Но философия осталась для них столь же чуждой, как и они оставались чужды философии» [1, т. 42, с. 123 – 124].

Анализ развивающегося естественнонаучного знания, проведенный Гегелем в «Философии природы», не отвечал методологическим потребностям науки, во-первых, ввиду ложности его исходного идеалистического принципа и, во-вторых, потому, что Гегель не был знаком или не счел нужным философски анализировать ряд фундаментальных научных открытий, сделанных еще при его жизни. Именно в «Философии природы» Гегеля более всего сказались коренные недостатки его философской системы. Натурфилософия Гегеля, как отмечает Энгельс, грешила в том отношении, что она не признавала у природы никакого развития во времени, никакого следования «одного за другим», а признавала только сосуществование «одного рядом с другим».

Таким образом, сложилась настоятельная теоретическая и практическая потребность в последовательном и систематическом философском анализе результатов основных естественных наук. Задача, которая в связи с этим встала перед Энгельсом, была сформулирована им следующим образом: «…дело шло о том, чтобы и на частностях убедиться в той истине, которая в общем не вызывала у меня никаких сомнений, а именно, что в природе сквозь хаос бесчисленных изменений прокладывают себе путь те же диалектические законы движения, которые и в истории господствуют над кажущейся случайностью событий…» [1, т. 20, с. 11]. В «Капитале» и других трудах Маркс научно исследовал материализм и диалектику общества, так сказать, «вверху», теперь надо было разработать «внизу» соответствующее учение о природе. Для решения этой задачи Энгельс рассматривает с позиций марксистской философии такие проблемы, как взаимоотношение философии и естествознания, отношение между диалектикой и естественными науками, классификацию форм движения материи, диалектику необходимости и случайности и другие.

«Маркс был основательным знатоком математики…» – писал Энгельс [там же], но для систематических занятий естественными науками ни у Маркса, ни у Энгельса долгое время не было возможности. Когда эта возможность появилась, Энгельс, по его словам, «подверг себя в области математики и естествознания процессу полного „линяния“… и в течение восьми лет затратил на это б?льшую часть своего времени» [там же].

Анализируя новейшие естественнонаучные открытия с позиций диалектического материализма, Энгельс настаивает в «Диалектике природы» на необходимости органического единства философии и естественных наук. В этой связи он подвергает систематической критике метафизичность эмпиризма, позитивистскую абсолютизацию чувственно данного, а также спекулятивно-рационалистическое конструирование «исходной» реальности. Энгельс показывает, что выявилась острая необходимость в качественно новой философии природы, основанной на достижениях науки и общественно-исторической практики. «Эмпирическое естествознание накопило такую необъятную массу положительного материала, что в каждой отдельной области исследования стала прямо-таки неустранимой необходимость упорядочить этот материал систематически и сообразно его внутренней связи. Точно так же становится неустранимой задача приведения в правильную связь между собой отдельных областей знания. Но, занявшись этим, естествознание вступает в теоретическую область, а здесь эмпирические методы оказываются бессильными, здесь может оказать помощь только теоретическое мышление» [там же, с. 366]. Энгельс подчеркивает необходимость сознательного и целенаправленного освоения философской культуры, ибо столь необходимое для познания «теоретическое мышление является прирожденным свойством только в виде способности. Эта способность должна быть развита, усовершенствована, а для этого не существует до сих пор никакого иного средства, кроме изучения всей предшествующей философии» [там же].

Огромным количеством примеров Энгельс демонстрирует силу диалектического метода, обосновывая высказанную в «Анти-Дюринге» главную идею о том, что точное представление о Вселенной, о ее развитии и развитии человечества, равно как и об отражении этого развития в головах людей, может быть получено только диалектическим путем. Энгельс показывает, как сильно страдает развитие наук от узости метафизического метода с его неподвижными, застывшими категориями. Пренебрежение к материализму и диалектике мстит естествоиспытателям, приводит к тому, что они, часто не замечая этого, во-первых, попадают под влияние наиболее реакционных философских школ и, во-вторых, вынуждены сами, с ошибками, открывать заново уже открытые философские истины. Они воображают, пишет Энгельс в «Диалектике природы», что «освобождаются от философии, когда игнорируют или бранят ее. Но так как они без мышления не могут двинуться ни на шаг, для мышления же необходимы логические категории, а эти категории они некритически заимствуют либо из обыденного общего сознания так называемых образованных людей, над которым господствуют остатки давно умерших философских систем, либо из крох прослушанных в обязательном порядке университетских курсов по философии (которые представляют собой не только отрывочные взгляды, но и мешанину из воззрений людей, принадлежащих к самым различным и по большей части к самым скверным школам), либо из некритического и несистематического чтения всякого рода философских произведений, – то в итоге они все-таки оказываются в подчинении у философии, но, к сожалению, по большей части самой скверной, и те, кто больше всех ругает философию, являются рабами как раз… наихудших философских учений» [там же, с. 524 – 525]. «Эмпирическое презрение к диалектике наказывается тем, что некоторые из самых трезвых эмпириков становятся жертвой самого дикого из всех суеверий – современного спиритизма» [там же, с. 382].

Критикуя узкий эмпиризм за недооценку роли теоретического мышления в процессе познания, Энгельс показывает относительность пресловутой «бесспорности факта» и его зависимость от той или иной интерпретационной модели, в рамках которой факт осмысливается. В «Диалектике природы» раскрывается недостаточность единичного «решающего эксперимента», ибо только общественно-историческая практика может служить веским аргументом в пользу истинности той или иной гипотезы или теории. В основе критики Энгельсом как догматического рационализма и априоризма, так и эмпиризма лежит мысль о диалектике субъективного и объективного в познании. Эту диалектику во многом исказил идеалист Гегель и не поняли большинство исследователей природы. Последние относились к философскому анализу основ своей науки с безразличием, будучи сторонниками узко эмпирической позиции и совершенно некритически пользуясь устаревшими понятиями и сомнительными гипотезами. «Исключительная эмпирия, – пишет Энгельс, – позволяющая себе мышление в лучшем случае разве лишь в форме математических вычислений, воображает, будто она оперирует только бесспорными фактами. В действительности же она оперирует преимущественно традиционными представлениями, по большей части устаревшими продуктами мышления своих предшественников…» [там же, с. 455 – 456; ср. также с. 384].

При решении проблемы взаимоотношения диалектического материализма и естественных наук Энгельс исходит прежде всего из признания социального характера наук о природе, которые внутренне связаны как с производством, так и с господствующим мировоззрением. И лишь сознательное овладение диалектико-материалистической методологией позволяет избежать ошибок, проистекающих от незнания истории науки и истории философии.

Доказывая внутреннюю связь науки с философией, Энгельс подводит к выводу, что «какую бы позу ни принимали естествоиспытатели, над ними властвует философия. Вопрос лишь в том, желают ли они, чтобы над ними властвовала какая-нибудь скверная модная философия, или же они желают руководствоваться такой формой теоретического мышления, которая основывается на знакомстве с историей мышления и ее достижениями. Физика, берегись метафизики!» – пишет Энгельс [там же, с. 525], понимая под метафизикой недиалектичность мышления. Опираясь на факты истории науки, Энгельс убедительно доказывает, что диалектика «является для современного естествознания наиболее важной формой мышления, ибо только она представляет аналог и тем самым метод объяснения для происходящих в природе процессов развития, для всеобщих связей природы, для переходов от одной области исследования к другой» [там же, с. 367].

Таким образом, подход Энгельса к проблеме взаимоотношения философии и естественных наук с самого начала был направлен против односторонности как фактографического эмпиризма, так и спекулятивного рационализма и догматизма. Диалектико-материалистический подход к этой проблеме и ее решение соединяют в себе опору на добытые наукой и практикой факты и восхождение к теоретическому их обобщению, интерпретации и объяснению. Исследуя содержание наук, философия выявляет объективно-диалектические связи и закономерности действительности, а изучая процессы приращения знания об этих связях и закономерностях и развивающуюся форму этого приращения, познает логико-гносеологические связи и закономерности, т.е. субъективную диалектику в узком смысле слова. Только широкая методологическая установка, исходящая из внутреннего единства и взаимообусловленности этих двух форм философского познания, способна обеспечить правильную постановку и решение философских проблем развивающегося естественнонаучного знания.