Отношение русских мыслителей к диалектике Маркса

Отношение русских мыслителей

к диалектике Маркса

Хотя некоторые русские мыслители ставили и рассматривали в своих произведениях проблему общенаучного метода, получившую свое решение в марксизме, следует сразу же признать, что эта сторона теории Маркса, составляющая, по определению В.И. Ленина, его «душу», всего менее была оценена и осмыслена в русской мысли. В определенной степени это объяснялось тем, что к тому времени, когда в печати появилось наиболее фундаментальное марксистское произведение по этим вопросам – «Анти-Дюринг» Энгельса, русский мыслитель, более всего обдумывавший задачу соединения материализма с диалектикой, философии с частными науками, – Герцен – уже умер, Чернышевский находился в изгнании, а наследовавшие им идеологи революционного народничества выступали в сфере методологии в основном в духе позитивизма.

Не только в момент выхода в свет «Капитала», но и долгое время спустя философское содержание «Капитала» оставалось почти непонятым. В год выхода «Капитала» из Петербурга Марксу пришло одно утешительное в этом отношении известие. Мастер кожевенной фабрики Иосиф Дицген писал Марксу: «Между строк Вашего труда чувствуется, что ваше глубокое экономическое учение опирается на прочные философские предпосылки» [15, с. 235].

В трактовке диалектики марксизма, его метода, его логики и применения ее в различных областях научного знания, т?к, как это было представлено в «Капитале», «Анти-Дюринге» и в других сочинениях Маркса и Энгельса, взгляды русских мыслителей существенно не совпадали. В интерпретации ими марксистского диалектического метода отчетливо выступали следующие основные тенденции.

Одна из них нашла свое выражение у тех мыслителей, которые по существу сводили марксистскую диалектику к эволюционизму, желая, таким образом, резко отмежеваться от гегелевского априоризма и схоластики и представить диалектику Маркса и Энгельса как достижение чисто научного знания.

Из всех русских авторов домарксистского периода наиболее верно удалось воспроизвести научный метод Маркса в «Капитале» И.И. Кауфману [21, с. 427 – 436]. Говоря о методологии этого труда, он подчеркнул мысль Маркса о строгой объективной закономерности общественного развития, его понимание общественного движения как естественно-исторического процесса, независимого от воли, сознания и намерений людей, идею изменяемости, развития общественных форм, строго закономерного перехода от одной формы к другой. Но признание Кауфманом идеи закономерности, изменчивости и поступательности развития, перехода от одной общественной формы к другой в конечном счете не шло далее признания принципа эволюции, так что диалектика Маркса применительно к общественному развитию понималась им лишь настолько, насколько диалектическая теория развития оказывалась сходной с естественнонаучным эволюционизмом. Критического и революционного характера Марксовой диалектики Кауфман не понимал и, по-видимому, не хотел понимать, стремясь истолковать марксизм в духе объективизма и в таком виде направить его против всяких попыток революционного действия, толковавшегося всеми русскими либералами как «насильственное» и «незаконное», «субъективистское» вмешательство в исторический процесс.

Сближение диалектики с эволюционизмом мы также встречаем иногда у П.Л. Лаврова. Любопытно, что в этом случае характерной оказывается далеко идущая аналогия между марксизмом и дарвинизмом[67], точнее, диалектической концепцией развития и эволюционной теорией.

Отсюда недалеко было и до приписывания марксистской теории развития черт объективизма и чуть ли не фатализма, что и нашло свое выражение у некоторых буржуазно-либеральных читателей Маркса, в частности у К.Д. Кавелина. Цитируя слова Маркса об истории как естественно-историческом процессе, Кавелин добавлял: «Одних этих слов было бы достаточно для людей, умеющих читать, но таких везде очень мало. Маркс не просто сказал – исторический процесс, но счел нужным добавить – естественно-исторический, т.е. такой, где все переходы из одной формы в другую совершаются не насильственно, но сами собой» [20, с. 1001 – 1002].

Противоположной и наиболее распространенной формой интерпретации материалистической диалектики было изображение ее в качестве разновидности гегелевского схоластического априоризма (при этом и сама диалектика Гегеля понималась и характеризовалась превратным образом).

Некоторыми авторами (например, Н.К. Михайловским) так понятая диалектика Маркса трактовалась как нечто внешнее и постороннее по отношению к его же строго научному методу анализа экономических процессов. Усматривая в «Капитале» уклонение от позитивного метода, Ковалевский высказал мнение, что Маркс «был и остался гегельянцем и что научные положения его написаны поэтому на песке» [45, с. 35].

В статье (она была известна Марксу) «Карл Маркс и его книга о капитале» Ю. Жуковский называл Маркса представителем «формалистической» философии: «Маркс все-таки в корне верный ученик гегелевой философии, как он от нее ни отнекивается», он – последовательный выразитель «левого» направления гегельянства, которое «потопило содержание философии своего учителя в чуждом ему потоке новых идей, но удержало его манеру и метод, которые, как родимое пятно, выдают их неотразимым образом» [16, с. 70, 71].

У других интерпретаторов, преимущественно из числа открытых противников марксизма (Б.Н. Чичерин, позднее Н.К. Михайловский и др.), в этом мнимом гегельянстве усматривалось как раз само существо марксистской методологии. Чичерин, например, уверял, что у Маркса «нет ни умозрения, ни опыта, а есть только логические фокусы, которые выкидываются для заданной наперед цели» [50, с. 3 – 4]. Здесь происходило полное смыкание с дюринговским низведением материалистической диалектики до гегелевской триады. Чичерин возмущался тем, что Марксова диалектика служит «выражением крайнего материализма», поскольку берет за основу действительность, и одновременно является отправным пунктом движения к социалистическому идеалу, ради чего диалектика должна отрицать ту же самую действительность.

Наиболее верными в понимании марксистской диалектики в русской домарксистской мысли были публикации Н.И. Зибера 1879 г. [17; 19]. К восприятию диалектики в ее истолковании Энгельсом в «Анти-Дюринге» Зибер был подготовлен штудированием «Капитала», методологию которого он защищал в полемике с некоторыми его критиками. Этим вполне объясняется та симпатия, с которой Зибер встретил энгельсовскую развернутую характеристику диалектики и ее применения в частных науках. Зибер весьма добросовестно стремился представить подлинные тексты Энгельса, раскрывающие данную тему.

В собственных комментариях Зибер попытался преодолеть обе отмеченные выше тенденции в изображении диалектики марксизма и, хотя ему так и не удалось вполне последовательно определить свою позицию, само отмежевание им метода Маркса – Энгельса как от плоского эволюционизма, так и от схоластического априоризма составляет его заслугу перед русской наукой.

Зибер первым из русских авторов указал на противоположность Марксова диалектического метода методу Гегеля, понимая эту противоположность в духе известных высказываний Маркса на этот счет в его Послесловии ко 2-му изданию 1-го тома «Капитала». В диалектике в изложении Энгельса Зибер усматривал значительное сходство с научной теорией, заключая из этого, что марксистская диалектика, в отличие от спекулятивной, идеалистической диалектики, имеет «реальную подкладку», диалектика, следовательно, – не только форма мышления, законы диалектики имеют объективное существование, они суть законы развития природы, истории и мышления. Зибер весьма удачно уловил также логико-гносеологические особенности диалектического метода. Он разграничил диалектику объективную и диалектику субъективную как отражение противоречий действительности; объективный «закон всеобщего развития», в понимании Зибера, отражается в нашем уме в виде закона «тождества в противоречиях», что и является методом диалектических противоречий; в качестве наиболее общей формы мышления диалектика соотносится им с дедукцией, индукцией и синтезом как методами более частными.

В известной мере Зибер понимал значение диалектического метода и в его приложении к социологическим (экономическим) исследованиям. Выделяя совокупность общественно-экономических явлений, а также те взаимные отношения людей, которые покоятся на экономическом основании, Зибер подчеркивал, что все они должны наблюдаться и изучаться не в состоянии покоя и изолированно от той среды, в которой они совершаются, а в их развитии, поступательном движении, взаимодействии в пространстве и времени.

О Зибере с полным основанием можно сказать, что он испытал в известной мере значительное влияние Марксовой диалектики. Но это – скорее исключение, чем правило. В целом для основных направлений общественной мысли в России домарксистского периода характерно «исконное непонимание материалистической диалектики…» [3, т. 25, с. 34].