Методологические вопросы истории философии

Методологические вопросы

истории философии

Огромное методологическое значение для развития марксистской философии, и особенно в свете современных нам дискуссий о предмете, задачах и методах историко-философского исследования, представляет не только данная Энгельсом характеристика философии Гегеля, Фейербаха, всей предшествующей марксизму философской мысли, но и сам его подход к исследованию их творчества, особенности и принципы конкретно осуществленного Энгельсом историко-философского исследования.

Одна из важных особенностей анализа Энгельсом историко-философского процесса состоит в том, что он рассматривает этот процесс в рамках более широкой проблемы диалектической зависимости от социально-экономического базиса всех форм общественного сознания – и философии, и морали, и религии (на примере отношения к ней Фейербаха). Поэтому он исследует историко-философский процесс в контексте общего социально-исторического развития, в неразрывной связи с определенными событиями политической и идейной жизни общества. Говоря о таких отвлеченных формах общественного сознания, как философия и религия, Энгельс специально подчеркивает: «Здесь связь представлений с их материальными условиями существования все более запутывается, все более затемняется промежуточными звеньями. Но все-таки она существует» [1, т. 21, с. 312]. И эту связь нельзя не учитывать. Не случайно саму книгу «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии» Энгельс начинает с рассмотрения именно тех исторических условий, которые были характерны для Германии в начале и середине XIX в.

На примере философии Гегеля Энгельс показывает, что связь философских концепций с социальными условиями и зависимость их от последних может быть весьма сложной и опосредованной. На первый взгляд трудно усмотреть какую-либо определенную связь между крайне абстрактными философскими сочинениями Гегеля, как и других представителей немецкой классической философии, и немецкой историей первой трети XIX в., а затем – революцией 1848 – 1849 гг.

Энгельс поясняет наличие и характер этой связи на примере рассмотрения известного изречения Гегеля из работы «Основы философии права»: «Все действительное разумно; все разумное действительно». Данное положение, отмечает Энгельс, как правило, использовалось для оправдания всего существующего, для философского благословения деспотизма, полицейского государства, королевской юстиции и цензуры. На первый взгляд оно совершенно не совместимо с высказываниями наиболее передовых французских просветителей, которые рассматривали современное им феодальное общество как неразумное и потому подлежащее полному отрицанию. На самом деле смысл упомянутого положения Гегеля существенно иной. Ведь для Гегеля, указывает Энгельс, отнюдь не все, что существует, являлось безоговорочно также и действительным. «Атрибут действительности принадлежит у него лишь тому, что в то же время необходимо» [там же, с. 274]. Необходимость же, а следовательно, и действительность, разумность тех или иных явлений, согласно Гегелю, свойственны им лишь при определенных социальных условиях. В других условиях они становятся лишенными необходимости, действительности, а следовательно, неразумными.

Значит, отмечает Энгельс, если постоянно следовать логике диалектического мышления, мы должны сделать следующий вывод: «Каждая ступень необходима и, таким образом, имеет свое оправдание для того времени и для тех условий, которым она обязана своим происхождением. Но она становится непрочной и лишается своего оправдания перед лицом новых, более высоких условий, постепенно развивающихся в ее собственных недрах. Она вынуждена уступить место более высокой ступени, которая, в свою очередь, также приходит в упадок и гибнет» [там же, с. 275 – 276].

Энгельс показывает тем самым, что в абстрактном, туманном и даже на первый взгляд реакционном положении гегелевской философии на самом деле было заложено революционное диалектическое зерно. Вместе с тем он подчеркивает, что четкий вывод о неизбежной смене одних общественных явлений другими «никогда не был сделан им самим (Гегелем. – Авт.) с такой определенностью» [там же, с. 276], ибо этому препятствовал идеализм системы Гегеля и его компромиссно-буржуазные классовые позиции. Этот вывод лишь в скрытом и неполном виде содержится в гегелевской философии и может быть четко сформулирован лишь на основе последовательного применения диалектического метода, что и делает марксистская философия. Иначе говоря, Энгельс показал путь истолкования формулы Гегеля с диалектико-материалистических позиций.

В этой связи необходимо отметить очень важную особенность методологического подхода Энгельса к историко-философскому исследованию. История философии рассматривается Энгельсом и как история философских форм выражения классовой идеологии и как история познания. Она представляет собой, по его мнению, в целом закономерный исторический процесс развивающегося отражения природных и социальных явлений, процесс все более глубокого решения тех проблем, которые составляют предмет философского рассмотрения. Специфика последнего определяется содержанием основного вопроса философии, а на характер достигаемых решений оказывает свое воздействие классовая борьба в идеологии, преломляющаяся в философии прежде всего как борьба между материализмом и идеализмом.

В соответствии с таким подходом Энгельс строго различает действительное познавательное содержание какой-либо философской теории (т.е. действительные результаты, полученные в этой теории при решении определенных философских проблем) и ту форму, в которой это содержание выступает у создателя этой теории (т.е. его формулировки и утверждения). Соответственно Маркс говорит, в частности, что «у философов, которые придали своим работам систематическую форму, как, например, у Спинозы, действительное внутреннее строение его системы совершенно отлично ведь от формы, в которой он ее сознательно представил» [1, т. 29, с. 457]. В другой связи Маркс и Энгельс отмечают, что «философские фразы материалистов о материи» необходимо отличать от «действительного ядра и содержания их мировоззрения» [см. 1, т. 3, с. 91][28]. Только такая методологическая позиция, по мысли Маркса, позволяет уяснить действительный смысл рассматриваемой философской концепции (теории), ее «рациональное зерно», ее подлинное место в историко-философском процессе.

Именно такой подход к философским воззрениям Гегеля и Фейербаха дает основания охарактеризовать их как теоретическую предпосылку возникновения диалектического и исторического материализма. Энгельс показывает, например, что гегелевское учение об абсолютной идее, его идеалистическая «система» и те многочисленные «насильственные конструкции», к которым он неоднократно прибегает в целях построения такой системы, не должны заслонять от читателя того глубокого реального содержания, которое за ними скрывается. «Но эти конструкции, – отмечает Энгельс, – служат только рамками, лесами возводимого им здания. Кто не задерживается излишне на них, а глубже проникает в грандиозное здание, тот находит там бесчисленные сокровища, до настоящего времени сохранившие свою полную ценность» [1, т. 21, с. 278]. Наиболее ценным, по Энгельсу, в философии Гегеля является открытый им, но изложенный на идеалистической основе, а потому во многом искаженный, диалектический метод.