Диалектика брачно-семейных и социально-классовых отношений. Генезис частной собственности

Диалектика брачно-семейных

и социально-классовых отношений.

Генезис частной собственности

Глубокое различие представлений Моргана и Энгельса о структуре исторического процесса исследуемой эпохи заключается и в том, что Энгельс материалистически преобразует моргановскую «идею управления», подчеркивая классовый характер государственной власти в антагонистическом обществе и глубочайшую связь частнособственнических и семейно-брачных отношений с последней. В предисловии к первому изданию своего труда Энгельс пишет: «Согласно материалистическому пониманию, определяющим моментом в истории является в конечном счете производство и воспроизводство непосредственной жизни. Но само оно, опять-таки, бывает двоякого рода. С одной стороны – производство средств к жизни: предметов питания, одежды, жилища и необходимых для этого орудий; с другой – производство самого человека, продолжение рода… Чем меньше развит труд, чем более ограничено количество его продуктов, а следовательно, и богатство общества, тем сильнее проявляется зависимость общественного строя от родовых связей» [1, т. 21, с. 25 – 26]. Но чем более развивается труд, тем более экономические связи вторгаются в семейно-брачные отношения как форму производства человека, начинают над ними господствовать и изменяют их. Так, процесс происхождения моногамной семьи был обусловлен, как подчеркивает Энгельс, формированием частной собственности.

Брачно-семейные отношения сложились не только как сфера интимного общения между индивидами противоположных полов, как ячейка воспроизводства человеческого рода, но и как первичная хозяйственно-бытовая «клеточка» общества. Глубоко вскрывая диалектику развития семьи и социально-классовых отношений, Энгельс показывает исторический путь развертывания каждой из этих функций семьи и их обусловленность соответствующей ступенью общественно-экономического развития, в частности, общественного разделения труда.

Выделив три основные формы брака – групповой, парный и моногамный – как специфические формы социальной регуляции отношений между полами, Энгельс тем самым показал обусловленность их сложившимися общественно-экономическими отношениями. Групповой брак фиксировал главным образом сферу полового общения, парный – деторождение, а моногамная семья через институт наследования имущества и социальных привилегий – образование хозяйственной, потребительско-производственной микроячейки. Моногамия, пишет Энгельс, «была первой формой семьи, в основе которой лежали не естественные, а экономические условия», а потому «первая появляющаяся в истории противоположность классов совпадает с развитием антагонизма между мужем и женой при единобрачии, и первое классовое угнетение совпадает с порабощением женского пола мужским» [там же, с. 68][24].

Полем борьбы противоположных тенденций хозяйственной деятельности явилась община. Внутри нее развивались эти тенденции, которые в конце концов подорвали общинные традиции и открыли простор для имущественной дифференциации и развития классовых антагонизмов.

Истоки развития частной собственности Энгельс видит в развитии производительных сил, в углублении разделения труда, а также в обусловленной этими факторами интенсификации обмена.

Эскизно намеченные в концепции Энгельса стадии формирования частной собственности естественно связываются с последовательным обособлением сначала собственности отдельных общин внутри племени, затем собственности глав больших семей внутри общины и наконец – с концентрацией объективных предпосылок процесса производства в пределах малых, индивидуальных семей. Процесс формирования частной собственности персонифицируется автором «Происхождения семьи, частной собственности и государства» в новых складывающихся социальных группах – военной аристократии, жреческой верхушке, купцах и ростовщиках. Развитие частной собственности в конечном счете, оказывается главной основой генезиса антагонистических классов.

Таким образом, осуществляя диалектико-материалистическое исследование генезиса частной собственности, Энгельс показывает, что появление частной собственности обусловлено определенной ступенью развития производительных сил и общественного разделения труда. Поэтому оно не плод деятельности интеллекта, реализующего субъективно поставленные цели определенных социальных групп, а результат объективно сложившейся потребности в принципиально новом способе общественного регулирования производства и потребления, открывшем человечеству возможность дальнейшего развития производительных сил и культуры.