Развитие первобытного общества и переход от него к классово-антагонистическому обществу

Развитие первобытного общества

и переход от него к

классово-антагонистическому обществу

Воспроизводя в своей книге разработанную Морганом «триадичную» структуру эпохи дикости, Энгельс проясняет и углубляет ее материалистическое понимание. Он акцентирует внимание на формировании речи, постоянном употреблении огня и создании лука со стрелами как на первых, но важных вехах закономерного процесса поступательного развития производительных сил. В трактовке Энгельса импульсы к тем интеллектуальным усилиям, которые были необходимы для этих открытий и изобретений, их характер и результативность и, наконец, сама потребность в открытиях и изобретениях определенного типа детерминируются достигнутой к этому времени ступенью взаимодействия людей с природой, развитием труда.

Ранняя ступень дикости – по существу грань между биологическим и социальным уровнями материального мира, этап завершения антропогенеза и начала собственно общественной истории. Называя этот период «переходным состоянием» [1, т. 21, с. 29], Энгельс как бы возвращается конспективно к некоторым идеям своей работы «Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека». Он вновь подчеркивает созидательную роль речи как средства коммуникации, накопления и хранения знаний об окружающем мире. Язык – порождение этой ступени – стал первым средством объединения формирующегося первобытного коллектива.

Средняя ступень дикости начинается с изобретения огня и знаменует собой классические формы первобытнообщинного строя. Огонь коренным образом изменил и энергетический потенциал, и демографическую структуру [см. 5, с. 116 – 117], и обычаи первобытных людей, открыл возможность освоения новых природных зон.

Поздняя ступень дикости – зрелость и закат первобытнообщинного строя. Энгельс видит начало этой ступени в изобретении лука со стрелами, что стало не только вехой в развитии производительных сил, по и «зерном» будущих коренных преобразований производственных отношений.

Анализируя древнюю историю, Энгельс вскрывает глубочайшую связь между отношением людей к природе и их отношением друг к другу, исследует положение индивида в общине и особенности психики первобытного человека. И здесь он идет значительно дальше Моргана, который намечает связь хозяйственных форм с социальными отношениями лишь через посредство психологических факторов. Энгельс коренным образом меняет положение Моргана, помещая между экономическими и психологическими явлениями собственно социальное звено – общественные отношения, подчеркивая примат материальных предпосылок развития древнего общества и выявляя в самой сущности хозяйственной деятельности определенные этапы развития, а затем и назревающей смены способов производства. Благодаря научному подходу классический первобытнообщинный строй выступает у Энгельса вовсе не как некий идиллический рай, «золотой век» Руссо, и не как ад, «война всех против всех» Гоббса, Дюринга и сторонников. Суть общественных отношений этого периода Энгельс видит в чрезвычайно жесткой зависимости человека от природы, диалектически отразившейся на характере как сплоченности внутри общин, так и соперничества их друг с другом.

Энгельс дает научную характеристику первобытнообщинной формации как объективно обусловленной формы общественной жизни, на развалинах которой складываются более высокие общественные порядки.

Моргановское понятие «варварство» выступает в контексте концепции Энгельса как обозначение перехода от первобытнообщинной формации к классово-антагонистическому обществу. Энгельс убедительно показывает, что в сфере производственных отношений основой этого перехода стало общественное разделение труда. Грань между дикостью и варварством была определена как переход от периода «преимущественно присвоения готовых продуктов природы» к периоду «овладения методами увеличения производства продуктов природы с помощью человеческой деятельности» [1, т. 21, с. 33] – земледелия и скотоводства.

Низшая ступень варварства характеризуется началом социальной дифференциации общин и племен на стадии неолита в зависимости от экологических условий и демографических предпосылок развития производства и представляет собой по существу этап разложения первобытнообщинной формации. На прежнее возрастное и половое разделение труда наслаивается межплеменное – между племенами земледельчески-скотоводческими и еще остающимися на стадии присваивающей экономики.

Средняя ступень варварства, экономически основывавшаяся на первом крупном общественном разделении труда, – это своего рода «перевал», поворотный пункт процесса смены первобытнообщинной формации классово-антагонистическим обществом. Это – эпоха противоречивого сосуществования и противоборства различных типов организации общественного производства и брачно-семейных институтов, собственности примитивно-коллективистской и складывающейся корпоративно-обособленной (развивающейся затем в частную), первобытнодемократической и раннеаристократической политических форм.

Экономическим фундаментом высшей ступени варварства было использование железных орудий, формирование ремесла и резко активизировавшиеся обменные связи. Главное социально-экономическое содержание этой ступени – процесс складывания частной собственности, антагонистических классов и государства и вытеснение либо глубокое преобразование институционных и духовных реликтов первобытнообщинного строя.

Высшая ступень варварства вплотную примыкает по времени к цивилизации, т.е. к классово-антагонистическому обществу. Но их хронологически-генетическое соседство отнюдь не должно, по мысли Энгельса, затмить «разительную противоположность между ними обоими» [там же] как существенную разницу между различными общественно-экономическими формациями.

Следуя методу Энгельса, можно отметить совпадение трех стадий развития производства эпохи варварства с тремя специфическими типами регулирования хозяйственной деятельности. Речь идет о последовательном переходе человечества от создания запасов средств жизни, сырья и природных предпосылок производства к складыванию новых связей с окружающей средой, а затем и к целенаправленному изменению среды. Возникают частная собственность, государственная власть и моногамная семья.

Развитие производства, обусловливавшее смену стадий варварства, вело также к изменениям в размещении населения. Генезис производящей экономики обусловил тенденцию к оседлости и увеличение населения. Возникновение городов способствовало объединению в одном месте ремесленников различных специальностей. В городах же размещаются общественные органы и должностные лица, а значит, социальная верхушка, развивающаяся в господствующий класс. Сельскохозяйственная округа превращается в поставщиков продуктов и сырья для городских жителей, постепенно оставляющих занятия земледелием и скотоводством. Происходит разделение города и деревни.

В структуре социальных связей родовой общины постепенно все более отчетливо выделяются три основных аспекта общественного бытия – производство, продолжение человеческого рода и социальное регулирование, которые, как подчеркивает Энгельс, развиваются в диалектически-противоречивой взаимообусловленности. И если у Моргана движущей силой исторических изменений выступает развитие интеллекта, на основе которого формируются «идеи» семьи, собственности и управления (которые отнюдь не адекватны по содержанию реальным социальным институтам), то Энгельс, исследуя объективные процессы генезиса моногамии, частной собственности и государственной власти, определяет в качестве их материальной основы общественное разделение труда.