Новые идеи экономического учения

В статьях Маркса получили конкретизацию многие положения его экономического учения, сформулированные в 40-е годы. Анализом реальной действительности 50-х годов был подтвержден сделанный ранее вывод о циклическом характере развития капитализма, выявлены конкретные черты проявления этой закономерности. «Современная промышленность и торговля, – писал Маркс в 1852 году, – проделывает в своем развитии, как это хорошо известно, периодические циклы продолжительностью от пяти до семи лет, проходя с регулярной последовательностью через различные состояния – затишья, затем известного улучшения дел, растущей уверенности, оживления, процветания, лихорадочного возбуждения, чрезмерного расширения торгово-промышленной деятельности, потрясения, угнетенного состояния дел, застоя, истощения и, наконец, снова затишья»[943]. В этих образных выражениях, которые позднее сменила строго научная терминология для обозначения отдельных фаз капиталистического цикла, Маркс указал последовательность смены этих фаз и неизбежность кризиса как кульминационного пункта всего цикла.

Марксистская теория экономических кризисов получила всестороннюю разработку в экономических рукописях Маркса, особенно в рукописи 1861 – 1863 годов. В то же время ее отдельные элементы складывались и в ходе анализа Марксом конкретных экономических явлений, освещавшихся им в периодической печати. Особенно большую роль в этом отношении сыграло изучение им причин, хода и последствий кризиса 1857 года, которому он посвятил десятки статей. Исследование экономического потрясения 1857 года не только подтвердило прежний вывод о неизбежности и регулярной повторяемости кризисов, но позволило выявить их типичные симптомы, специфику их проявления в различных сферах хозяйственной жизни – промышленности, торговле, финансах, показать их разрушительный характер и социальные последствия. За внешними проявлениями кризисов Маркс видел их глубинные причины, коренящиеся в самих законах капиталистического производства, в присущих капиталистическому строю противоречиях. До тех пор, «пока существует данная система», писал Маркс, кризисы будут «неизбежно порождаться ею, подобно тому как происходит естественная смена времен года»[944].

Свои взгляды на природу экономических кризисов Маркс развивал в полемике с вульгарными буржуазными экономистами, пытавшимися представить капиталистическую систему строем всеобщей гармонии и благоденствия. Он раскрывал несостоятельность распространяемых английскими фритредерами иллюзий о возможности наступления бескризисной капиталистической эры, попыток идеологов буржуазии представить фазу процветания нормой, а кризисы некоей аномалией, отклонением от обычного развития, вызванным случайными обстоятельствами (недальновидностью отдельных групп капиталистов, злоупотреблением кредитом, чрезмерной спекуляцией и др.). Маркс отметил, что не было ни одного периода процветания, когда бы буржуазные апологеты «не воспользовались случаем для утверждения, что на этот раз медаль не имеет оборотной стороны, что на этот раз неумолимый рок побежден. А в дни, когда кризис наступал, они делали невинный вид, обрушиваясь на торговцев и промышленников с нравоучительными, банальными проповедями против непредусмотрительности и неосторожности»[945].

Исходя из целостного представления о капиталистическом цикле, Маркс, характеризуя фазу процветания, в противовес россказням о всеобщем благоденствии, которое она якобы несет всем классам общества, показал, что глубокие антагонизмы капиталистического строя, с особой силой проявляющиеся во время кризисов, действуют и в условиях благоприятной экономической конъюнктуры. Процветание, констатировал он, не уничтожает ни безработицы, ни обнищания значительных слоев трудящихся, ни вынужденной эмиграции, ни других социальных бедствий. Оно ведет к углублению пропасти между верхушкой эксплуататоров и прозябающей на низших ступенях социальной лестницы массой трудящихся. «В истории британского общества, – писал Маркс, – не найдется, пожалуй, более точно установленного факта, чем факт соответственного роста современного богатства и пауперизма»[946].

Раскрывая оборотную сторону подъема капиталистической экономики, Маркс сделал выводы о характере общественного прогресса при капитализме в целом, показав его двойственность, глубокую противоречивость. Каждый крупный шаг в развитии капиталистической промышленности, в процессе индустриализации, в совершенствовании материально-технической базы общественного производства совершается, отмечал он, ценой невероятных страданий и жертв со стороны широких народных масс. «В наше время, – говорил Маркс в 1856 году на юбилее чартистского еженедельника „The People’s Paper“, – все как бы чревато своей противоположностью. Мы видим, что машины, обладающие чудесной силой сокращать и делать плодотворнее человеческий труд, приносят людям голод и изнурение. Новые, до сих пор неизвестные источники богатства благодаря каким-то странным, непонятным чарам превращаются в источники нищеты. Победы техники как бы куплены ценой моральной деградации… Этот антагонизм между современной промышленностью и наукой, с одной стороны, современной нищетой и упадком – с другой, этот антагонизм между производительными силами и общественными отношениями нашей эпохи есть осязаемый, неизбежный и неоспоримый факт»[947].

Историю создания могучих производительных сил капиталистической эпохи Маркс называл «мартирологом трудящихся»[948], летописью жестоких мук непосредственных производителей. Указывая, что капиталистический строй, обрекающий слаборазвитые страны на колониальное рабство, заставляет целые народы идти тяжким путем крови и грязи, нищеты и унижения, Маркс сравнивал общественный прогресс при капитализме с отвратительным языческим идолом, «который не желал пить нектар иначе, как из черепов убитых»[949]. Лишь грядущая социалистическая революция призвана придать прогрессу подлинно гуманный характер, сделать плоды его достоянием самих производителей.

Еще в «Манифесте Коммунистической партии» Маркс и Энгельс указали на стремление капитала внедриться во все сферы жизни, ликвидировать все преграды для своего распространения, подчинить себе отсталые страны. В 50 – 60-е годы на основе анализа нового конкретно-исторического материала Маркс глубже раскрыл такие социально-экономические последствия упрочения и распространения крупной фабричной промышленности, как расширение до мировых масштабов кредита и торговли, проникновение капитала в самые удаленные уголки мира, создание мирового рынка, насильственная перестройка на капиталистический лад архаических аграрных отношений там, где они еще сохранились.

Новым в анализе Маркса было выяснение влияния развития капитализма на демографические процессы. Он показал, что капиталистическая эпоха породила необычайную подвижность населения, мощные миграционные процессы, превзошедшие по своему размаху и интенсивности переселения народов в прежние времена. В Англии и других капиталистических странах, образно заметил Маркс, действует невидимый социальный деспот, который «изгоняет целые племена и классы с земли их предков, подобно ангелу с огненным мечом, изгнавшему Адама из рая»[950].

Закладывая основы научного истолкования законов народонаселения, Маркс в противовес реакционной мальтузианской концепции, сторонники которой объявляли перенаселение результатом естественных, природных причин, показал, что оно определяется в первую очередь социальными условиями жизни общества. Вынужденная эмиграция при капитализме, объяснил Маркс, вызывается социальными последствиями развития капиталистического производства, вытеснением излишних рабочих рук в результате его модернизации, разорением средних слоев под влиянием усиливающейся с ростом производства конкуренции, сгоном крестьян с земли в аграрных странах, втягиваемых в орбиту капиталистической экономики. В отличие от докапиталистических эпох «избыток» населения создается уже не вследствие недостатка производительных сил, а, наоборот, в результате их роста. «Не народонаселение давит на производительные силы, а последние давят на народонаселение»[951], – указал Маркс.