Возрождение Союза коммунистов

В трудных условиях, вызванных поражением революций, началась напряженная организаторская работа по собиранию уцелевших революционных сил пролетарского движения. В Лондоне Маркс сразу энергично взялся за возрождение Союза коммунистов, понесшего тяжелый урон. Необходимо было вновь объединить рассеянных по разным странам пролетарских революционеров (многие из которых вынуждены были эмигрировать), восполнить потери в их рядах, восстановить нарушенные связи. Усилиями Маркса и его сподвижников был воссоздан Центральный комитет, в ряд городов посланы уполномоченные, возобновлено функционирование старых общин в Англии, Германии, Франции, Швейцарии и основаны новые, налажены их прерванные связи с руководством Союза, находящимся в Лондоне. Позднее сторонниками Маркса А. Клуссом и И. Вейдемейером общины Союза коммунистов, преимущественно из немецких эмигрантов, были созданы в США. Значительную роль в оживлении Союза сыграл основанный Марксом в сентябре 1849 года в Лондоне Комитет помощи немецким эмигрантам, особенно после размежевания с первоначально входившими в него мелкобуржуазными демократами, в результате чего он был реорганизован и переименован в Социал-демократический эмигрантский комитет. В эту работу по возрождению Союза активно включился по прибытии в столицу Англии и Энгельс, введенный в его Центральный комитет.

Возрождая Союз коммунистов, Маркс и Энгельс продолжали рассматривать его как ядро будущей более широкой рабочей партии. Поражение революции в Германии исключило возможность создания такой партии путем осуществления выдвинутого основоположниками марксизма весной 1849 года плана объединения легальных рабочих союзов. В сложившихся условиях центр тяжести снова переносился на нелегальную деятельность, на укрепление конспиративной пролетарской организации, на активизацию ее роли в пропаганде среди масс революционных идей различными средствами – через печать, легальные просветительные и другие рабочие общества. «Как и до 1848 г., – писал позднее Энгельс, – обстоятельства делали невозможной какую бы то ни было открытую организацию пролетариата; приходилось, следовательно, опять организовываться тайно»[862].

В обращениях Центрального комитета к Союзу коммунистов сообщалось о состоянии дел в Союзе, намечалась программа его действий. Особенно важное значение имело Обращение ЦК, написанное в марте 1850 года. Оно послужило идейной основой всей работы по оживлению Союза. Ленин впоследствии назвал этот документ «чрезвычайно интересным и поучительным»[863] и опирался на него при разработке революционной стратегии и тактики партии нового типа.

Продолжая строить Союз коммунистов как международную организацию, Маркс и Энгельс стремились расширить и укрепить его интернациональные связи с революционными течениями в рабочем движении разных стран. С этой целью они заключили в апреле 1850 года с представителем левого крыла чартистов Д. Гарни и французскими эмигрантами, сторонниками О. Бланки, соглашение об основании Всемирного общества коммунистов-революционеров. Левых чартистов Маркс и Энгельс и раньше рассматривали как своих ближайших союзников. Не разделяя утопических взглядов и заговорщической тактики Бланки и его сторонников, они в то же время ценили их революционное чутье и самоотверженную борьбу против буржуазного режима. Бланки, брошенного французскими властями в апреле 1848 года в тюрьму, они назвали «благородным мучеником революционного коммунизма»[864]. Идя на соглашение с бланкистами, Маркс и Энгельс рассчитывали воздействовать на них в духе принципов Союза коммунистов. И действительно, формулировки заключенного с ними и с чартистами соглашения отражали влияние идей научного коммунизма. Его первый пункт гласил: «Целью общества является низложение всех привилегированных классов, подчинение этих классов диктатуре пролетариев путем поддержания непрерывной революции вплоть до осуществления коммунизма, который должен явиться последней формой устройства человеческого рода»[865].

Однако осенью 1850 года, ввиду авантюристических тенденций, проявленных бланкистами, Маркс и Энгельс вынуждены были расторгнуть с ними соглашение. С Гарни же они продолжали поддерживать отношения. Но когда весной 1851 года он стал сближаться с мелкобуржуазными эмигрантами, Маркс и Энгельс расценили это как отход от пролетарских позиций и осудили его поведение. С другим лидером революционного крыла чартизма, Эрнстом Джонсом, сохранившим верность революционным пролетарским традициям и воспринявшим ряд идей научного коммунизма, основоположники марксизма и в это время, и в последующие годы продолжали сотрудничать, относясь к нему как к одному из своих соратников.

В произведениях и документах Союза коммунистов, написанных до осени 1850 года, Маркс и Энгельс ориентировали своих сторонников на кратковременность перерыва между революционными боями. Они надеялись, что революционная буря вскоре грянет вновь, ускоренная начинающимся, по их первоначальному мнению, новым экономическим кризисом. Однако углубленное изучение состояния мировой капиталистической экономики, переживавшей подъем, а также политического положения в странах Европы привело их вскоре к признанию неосновательности этих прогнозов. Они убедились в том, что нового подъема революции, в неизбежность которого продолжали твердо верить, нет основания ожидать в ближайшее время. Сохраняя стратегический курс на подготовку пролетариата к новым революционным боям, тактику Союза коммунистов следовало изменить, исходя из установления в Европе сравнительно длительной полосы нереволюционного развития. Главный упор необходимо было сделать на собирание пролетарских сил, на идейно-теоретическую закалку кадров пролетарских революционеров, на поиск форм для распространения идей научного коммунизма.

Излишне оптимистическое представление о близости новой революции и надежды на то, что она вскоре примет социалистический характер, были отчасти порождены переоценкой Марксом и Энгельсом зрелости тогдашнего капитализма и возможности быстро подготовить рабочий класс к его свержению. «История показала, – признал впоследствии Энгельс, – что и мы и все мыслившие подобно нам были неправы. Она ясно показала, что состояние экономического развития европейского континента в то время далеко еще не было настолько зрелым, чтобы устранить капиталистический способ производства»[866]. В то же время и в этих несбывшихся прогнозах Маркса и Энгельса не было утопизма, поскольку они в целом верно указывали общее направление общественного развития и являлись преждевременными лишь в отношении сроков предстоящих революционных перемен, точно определяя их историческую неизбежность и объективную обусловленность. Проявленный Марксом и Энгельсом революционный оптимизм Ленин противопоставлял мещанской утрате веры в революционную перспективу, деморализующей массы. «Да, – писал он впоследствии, – много ошибались и часто ошибались Маркс и Энгельс в определении близости революции… Но такие ошибки гигантов революционной мысли, поднимавших и поднявших пролетариат всего мира над уровнем мелких, будничных, копеечных задач, – в тысячу раз благороднее, величественнее и исторически ценнее, правдивее, чем пошлая мудрость казенного либерализма, поющего, вопиющего, взывающего и глаголющего о суете революционных сует, о тщетности революционной борьбы, о прелести контрреволюционных „конституционных“ бредней…»[867]