Основание Союза коммунистов

2 – 9 июня 1847 года в Лондоне состоялся конгресс Союза. Энгельс приехал на него делегатом парижских общин, Маркс прибыть в Лондон не смог; от брюссельских коммунистов был делегирован В. Вольф, ближайший соратник и друг Маркса и Энгельса. Вся работа конгресса и его документы свидетельствовали о торжестве в Союзе идейного руководства Маркса и Энгельса.

Конгресс рассмотрел положение дел на местах и в центре. Было одобрено исключение из Союза парижскими общинами нескольких рьяных приверженцев Грюна. Конгресс единогласно исключил из Союза Вейтлинга и парижских вейтлингианцев. Эти меры существенно подрывали остатки утопизма и сектантства в среде членов Союза. Затем конгресс приступил к реорганизации Союза. Прежнее наименование общества – Союз справедливых – было заменено на новое, более соответствующее его цели, – Союз коммунистов, в связи с чем конгресс вошел в историю как I конгресс Союза коммунистов. Был принят новый устав. Он открывался лозунгом-девизом, подчеркивавшим классовый и интернациональный характер Союза коммунистов: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»[559]. Новый призыв сменил девиз Союза справедливых «Все люди – братья». Впервые новый лозунг был напечатан на обложке пробного номера журнала «Kommunistische Zeitschrift» («Коммунистический журнал»), выпущенного Союзом коммунистов в начале сентября 1847 года. Так впервые был провозглашен один из основополагающих принципов революционного рабочего движения – принцип пролетарского интернационализма.

Устав Союза коммунистов был освобожден от заговорщическо-сектантских положений. В основу организационного строения Союза и внутрисоюзной деятельности были положены принципы демократизма и централизма. Решительно отличаясь от прежних организационных установок тайных обществ, эти принципы поднимали революционный пролетарский союз с уровня секты на уровень политической партии рабочего класса. С этого времени принципы демократизма и централизма являются важнейшими организационными устоями революционных партий рабочего класса всех стран.

В соответствии с новым уставом Союз образовал общины, объединенные в округа. Каждая община избирала председателя и его помощника, а все эти выборные лица составляли окружной комитет. Один из округов, по определению конгресса, избирал Центральный комитет, который отчитывался перед конгрессом, а местопребыванием имел данный округ. Все должностные лица Союза были, таким образом, выборными. Для низших звеньев Союза решения высших его инстанций были обязательны.

В Союз мог быть принят каждый, кто признавал принципы Союза и был готов вступить в одну из его общин. Эти уставные требования предусматривали, что среди членов Союза «нет таких, для кого интересы коммунистической партии, свержение буржуазии и победа общности не являются самым кровным, самым дорогим делом»[560].

Перестройка Союза была началом его превращения в революционную партию рабочего класса и реализовала одно из двух основных условий происходившего соединения научного коммунизма с рабочим движением. Другим условием, имевшим величайшее историческое значение, была выработка марксистской программы Союза. Этот пункт был следующим в работе конгресса – вопрос о «символе веры» Союза коммунистов.

Предтеча Союза коммунистов – Союз справедливых после первых дискуссий по теоретическим и программным вопросам, а затем обсуждения в 1838 году написанной по его поручению В. Вейтлингом брошюры «Человечество как оно есть и каким оно должно быть», которая учла коллективный обмен мнениями во время предварительных дискуссий, принял в качестве своего основного программного принципа «общность имущества». При этом было признано, что эта «общность имущества» может быть осуществлена путем насильственной революции трудящихся классов, составляющих подавляющее большинство народа, против имущих классов – богатых тунеядцев[561]. То был «грубоватый, плохо отесанный, чисто инстинктивный вид коммунизма»[562], обладавший, однако, благодаря указанным идеям, известной четкостью содержания и классовой определенностью.

Этот коммунизм Союза справедливых, не имевший научного теоретического обоснования, был подвержен разного рода влияниям. В этом отношении он разделял судьбу французского рабочего коммунизма. Сталкиваясь с мирно-реформаторскими идеями, «истинным социализмом» и иными системами, он терял свои первоначальные принципиальные позиции. Вейтаинг в роли идейного вождя становился все более неприемлем и для парижского и для лондонского актива Союза. Начались интенсивные идейные искания, разбивавшие прежнюю сплоченность Союза. Эвербек и Мёйрер в Париже стали приверженцами Кабе. Шаппер, Бауэр и Молль в Лондоне заинтересовались учениями Фурье и Оуэна. Позже они, как и Эвербек, возлагали надежды на учение Фейербаха. «Различные фазы, через которые проходила немецкая философия в период с 1839 по 1846 г.», констатировал Маркс, находили в среде Союза справедливых «самых страстных последователей»[563].

Идейный разброд стал очевиден в 1844 году, когда в Союзе справедливых развернулись дебаты по основным вопросам движения. Постепенно в поисках выхода из лабиринта сомнений у лондонских деятелей Союза созрел план провести последовательное, по пунктам, обсуждение проблем, относящихся к принципам и целям движения. Когда Вейтлинг летом 1844 года прибыл в Лондон, Шаппер, Бауэр и Молль воспользовались его приездом для организации задуманной ими дискуссии. Вейтлинг подготовил более 20 вопросов, и с февраля 1845 по январь 1846 года в лондонском Просветительном обществе немецких рабочих шло их обсуждение. Наибольшее внимание привлекли вопросы о сущности, путях и средствах осуществления коммунизма, о теоретических основах и субъекте коммунистического движения.

Это показывает, что для преодоления идейного кризиса в Союзе справедливых требовалось выяснить весьма серьезные проблемы, разрешение которых на уровне «инстинктивного» коммунизма оказалось невозможным. Несомненное значение лондонской дискуссии 1845 – 1846 годов заключалось в том, что она показала недостатки вейтлингианства и других систем – Фурье, Кабе, Оуэна. Была предпринята также попытка найти опору в учении Фейербаха (обсуждалась его работа «Религия будущего»)[564]. Активисты Союза справедливых начинали понимать, что нужен научно обоснованный коммунизм и что собственными силами разработать его они не сумеют.

Об уровне представлений, к которому в 1845 году пришли лондонские активисты Союза справедливых, свидетельствуют некоторые их высказывания во время дискуссии. Так, Молль высказал мысль, что все происходившие ранее революции совершались в интересах лишь меньшинства. Г. Бауэр говорил, что коммунизм, видимо, возникнет сначала не во всех странах, будет иметь свою историю и лишь впоследствии распространится повсюду. Это противостояло представлениям Вейтлинга, что коммунизм можно ввести почти повсеместно и незамедлительно. Бауэр считал также, что для достижения коммунизма необходимо «насильственное свержение старого порядка». Это была прямая ориентация на революцию. Шаппер доказывал, что в Германии сначала выступит буржуазия; тогда, говорил он, «на заднем плане встанем мы, пролетарии, и сделаем это лучше, чем французы в 1830 году». Когда Вейтлинг высказался в том духе, что революционные идеи могут воспринять и легко воспламеняющиеся молодежь, женщины, а также деклассированные элементы, Бауэр решительно возразил: «Нет! Революцию сделают рабочие». Карл Пфендер и Альберт Леман его поддержали. Леман сказал: «Давайте возьмем пример с ученых и обратим наш взор на фабричные города». В этих суждениях можно обнаружить идейное влияние книги Энгельса «Положение рабочего класса в Англии»[565].

Рост политической сознательности членов Союза справедливых объективно подготовил принятие на I конгрессе Союза коммунистов программного документа. Этот документ давал ответы на вопросы, которые волновали членов Союза и были сформулированы в ряде его материалов; и по своему содержанию – как программный, – и по форме он отвечал настроениям и стремлениям членов Союза и был обусловлен предшествующими идейными исканиями пролетариев-коммунистов. Он оказался возможным благодаря тому, что встретились стихийное рабочее движение, передовой отряд которого ощущал настоятельную потребность в научной теории освободительной борьбы, и шедшие ему навстречу Маркс и Энгельс, воплощавшие в себе коммунистическую науку.