В авангарде борьбы против наступления контрреволюции

Весной 1849 года революция в Германии вступила в последний этап. Развертывались острые сражения между народными массами и контрреволюцией, стремившейся силой оружия подавить очаги народного сопротивления. Маркс и Энгельс предупреждали о таком обороте событий, предсказывая неизбежность открытой вооруженной схватки сил революции и реакции. В предвидении назревания такого столкновения они усилили на страницах «Новой Рейнской газеты» разоблачение происков контрреволюционных кругов, призывая пролетариат и демократические массы быть готовыми к решающей борьбе. Покушениям на сохранившиеся еще свободы печати, собраний, союзов, попыткам протащить реакционные законы, возвращающие страну к дореволюционным порядкам, актам полицейского и судебного произвола газета давала решительный отпор. Редакторы газеты беспощадно клеймили контрреволюционных политиков и идеологов, монархическую печать как прислужников деспотизма, душителей освободительного движения. Маркс называл их «монархическими террористами», подчеркивая, что они «на практике жестоки, презренны и подлы, в теории трусливы, скрытны и двуличны, в обоих отношениях бесчестны»[853]. По характеристике чартистского журнала «Democratic Review», «Новая Рейнская газета» «объявляла каждой своей строкой „беспощадную войну“ его величеству прусскому королю и всем угнетателям и предателям немецкого народа»[854].

Особенно энергично стали звучать призывы газеты к отпору контрреволюции в момент, когда конфликт между франкфуртским Национальным собранием и правительствами германских государств, отвергшими выработанную им имперскую конституцию, перерос в мае 1849 года в открытую борьбу. Сама по себе имперская конституция, считали Маркс и Энгельс, не могла служить подлинным знаменем для пролетариата и революционной демократии; она отражала компромиссную позицию пруссофильски настроенного либерального большинства франкфуртского Национального собрания в вопросе объединения Германии и сохраняла монархическую форму правления; имперская корона была предложена прусскому королю, который, однако, не пожелал ее принять из рук парламентариев. Маркс и Энгельс предвидели бесславный конец этой антиреволюционной ассамблеи, депутаты которой проявили полную растерянность и неспособность защитить свое собственное детище – имперскую конституцию. «Эти господа, – предсказывал Энгельс, – немного пошумят, немного будут упираться, в той мере как этого требует хоть некоторая степень приличия, а затем решат все так, как им продиктует строптивый Гогенцоллерн»[855].

Видя ограниченность конституции и критикуя трусливое поведение ее либеральных творцов, Маркс и Энгельс, однако, положительно оценили народное движение в защиту конституции. Они увидели в этом движении форму революционного противодействия народа наступлению реакции, способ отстаивания некоторых еще уцелевших революционных завоеваний. При всей своей умеренности имперская конституция закрепляла ряд гражданских свобод, открывала известные возможности преодоления политической раздробленности страны. «Народ видит в каждом, пусть даже жалком шаге на пути к объединению Германии, – писал Энгельс, – шаг к устранению мелких государей и к освобождению от непосильного гнета налогов»[856]. В ряде статей редакторы «Новой Рейнской газеты» приветствовали участников вооруженной борьбы в Саксонии, Рейнской провинции Пруссии, Юго-Западной Германии, выступавших под флагом защиты имперской конституции. Обнадеживающим обстоятельством они считали переход армии в Пфальце и Бадене на сторону народа. Они надеялись, что кампания за имперскую конституцию перерастет в народное восстание общегерманского масштаба, которое сольется с национально-освободительной борьбой венгерского и итальянского народов и с новым выступлением французского пролетариата. Не одобряя политические принципы и тактику мелкобуржуазных руководителей движения, Маркс и Энгельс тем не менее старались оказать им действенную поддержку. Энгельс принял непосредственное участие в восстании в Эльберфельде. Однако его попытка побудить местный комитет безопасности предпринять энергичные революционные меры против крупной буржуазии вызвала противодействие, и ему пришлось покинуть город.

Маркс и Энгельс не прекращали борьбы за расширение восстания, вовлечение в него новых слоев народа и после поражения повстанцев в Дрездене и на Рейне. Вынужденные покинуть Кёльн после запрещения «Новой Рейнской газеты», они отправились во Франкфурт-на-Майне, где продолжало заседать Национальное собрание, рассчитывая повлиять на его левых депутатов, которые в результате дезертирства либералов (правые еще раньше покинули собрание) оказались в большинстве. Маркс и Энгельс предложили радикальный план действий, который сразу мог бы изменить ситуацию в пользу защитников конституции: открыто присоединиться к охваченным восстанием Пфальцу и Бадену, вызвать части революционной армии во Франкфурт в качестве вооруженной опоры собрания, с тем чтобы перенести главную арену борьбы в центр Германии, объявить всех контрреволюционных монархов и правительства вне закона, обратиться с призывом к народу повсеместно браться за оружие. Проведение этих мер и одновременное создание энергичной исполнительной власти означало бы переход от обороны к решительному наступлению. Однако на такие революционные действия левая фракция Национального собрания не отважилась. Она предпочла выжидательную тактику, предоставив событиям развиваться своим чередом. Убедившись в бесполезности дальнейших переговоров, Маркс и Энгельс выехали в восставший Баден, а затем в Пфальц, где также встретились с бездеятельностью и беспечностью лидеров движения. Восстание в защиту имперской конституции так и не переросло рамки локальных, лишенных общегерманского центра выступлений. В Бадене и Пфальце борьба продолжалась до июля 1849 года и закончилась победой объединенных правительственных войск.

После безуспешных попыток воздействовать на руководителей движения Маркс в начале июня 1849 года отправился в Париж, где назревали новые революционные события. Он надеялся, установив связи с представителями демократических и социалистических кругов, содействовать достижению единства революционных сил Франции и Германии. Однако возглавлявшая оппозицию правительству партия французских мелкобуржуазных демократов, так называемая «Гора», решилась лишь на проведение 13 июня 1849 года безоружной демонстрации, которая была разогнана войсками. Маркс отметил, что провал этого выступления явился следствием непоследовательности «Горы», а также антипролетарской позиции ее лидеров – Ледрю-Роллена и др. во время июньского восстания парижских рабочих в 1848 году. «В общем и целом, 13 июня 1849 года – это только возмездие за июнь 1848 года, – писал он в газетной статье. – Тогда пролетариат был покинут „Горой“, теперь „Гора“ была покинута пролетариатом»[857]. За поражением французских демократов последовали полицейские репрессии, затронувшие и прибывавших во Францию революционеров из других стран: Марксу было предписано покинуть Париж и отправиться в северный департамент Морбиан (Бретань), известный своим нездоровым климатом. Не желая подчиниться произволу, Маркс 26 августа 1849 года переехал в Лондон (где прожил в качестве политического эмигранта до конца своих дней).

Энгельс, как и ряд других членов Союза коммунистов, решил вступить волонтером в баденско-пфальцскую повстанческую армию, чтобы доказать, что пролетарские революционеры, сотрудники «Новой Рейнской газеты» готовы не только пером, но и оружием защищать революцию. Он отказался от предлагавшихся ему руководящих постов, не желая разделять ответственность за очевидные для него ошибки мелкобуржуазных лидеров движения; всю военную кампанию он провел в качестве адъютанта Виллиха, командира добровольческого отряда, состоявшего в основном из рабочих. Вместе с этим отрядом, прикрывавшим отход повстанческой армии, теснимой многократно превосходившими ее правительственными войсками, он одним из последних 12 июня 1849 года перешел швейцарскую границу. Из Швейцарии в первой половине ноября Энгельс также переехал в Лондон.

Таким образом, несмотря на прекращение выпуска «Новой Рейнской газеты» и полицейские преследования, заключительные события германской и в значительной степени – европейской революции застали Маркса, Энгельса и их соратников на боевых постах, на решающих участках борьбы. Их деятельность и на этом этапе отличалась революционной последовательностью, а проводившаяся тактика была единственным эффективным средством противодействия наседавшим контрреволюционным силам. Как и на предшествующих этапах германской революции, пролетарская тактическая линия, основанная на научном понимании конкретной ситуации и общих закономерностей революционного движения, противостояла неустойчивой линии мелкобуржуазных участников революции, впадавших то в авантюризм, то в противоположную крайность – утрату боевого духа и энергии. Неустойчивость мелкобуржуазных элементов, преобладавших в движении, и предопределила поражение на заключительном этапе революции.