Эльберфельдские речи

Разработку теоретических основ нового мировоззрения Маркс и Энгельс сопровождали пропагандой своих идей как в печати, так и на общественных собраниях.

1845 год был для Германии, как отметил Энгельс в одном из писем Марксу, годом распространения коммунистических идей. «Коммунизм, – писал Энгельс, – является главной темой разговоров, и каждый день приносит нам новых приверженцев»[330]. Распространявшиеся идеи были, разумеется, идеями утопического коммунизма. Интерес к ним проявляли люди самых различных убеждений и общественного положения, вплоть до буржуазных радикалов, что отражало рост в обществе оппозиционных настроений. Энгельс описал этот процесс в своих корреспонденциях в «The New Moral World» («Новый нравственный мир»), озаглавленных «Быстрые успехи коммунизма в Германии». В этих заметках он, в частности, отметил, что «вместо двух человек, писавших о социализме для публики, отнюдь не знакомой с этим вопросом и не интересовавшейся им, у нас есть теперь десятки одаренных писателей, которые проповедуют новое учение тысячам, жадно ловящим все, что связано с этим предметом»[331]. Среди этих писателей были и Генрих Гейне, и такие, как М. Гесс, К. Грюн, Г. Пютман, которые выступали с мелкобуржуазной теорией «истинного социализма», за что подверглись сокрушительной критике в трудах Маркса и Энгельса 1845 – 1848 годов.

В противоположность отвлеченным рассуждениям о коммунизме как абстрактном идеале равенства для всех классов и социальных групп, Энгельс в своих выступлениях на публичных общественных собраниях в Эльберфельде в феврале 1845 года изложил сложившиеся к тому времени у них с Марксом коммунистические идеи. Следует учесть, что Энгельс выступал с речами на широких собраниях, на которых присутствовали представители различных слоев городского населения, и это, естественно, определяло характер его выступлений, их форму. Он как бы предупреждал буржуа, указывая, какая опасность их ожидает, если они будут противиться социальным преобразованиям, чем и объясняются содержащиеся в речах призывы к благоразумию.

В современном, то есть буржуазном, обществе, говорил Энгельс, царит свободная конкуренция, где «каждый работает на свой собственный страх и риск, каждый стремится к своему собственному обогащению и ему совершенно нет дела до того, чем занимаются другие»[332]. Такое положение неизбежно ведет к анархии производства и вытекающим из этого кризисам, к дезорганизации общественной жизни, к поляризации богатства и бедности. «Современное общество, ставящее отдельного человека во враждебные отношения ко всем остальным, приводит, таким образом, к социальной войне всех против всех»[333]. Но человек – существо общественное; его жизнь неразрывно связана с жизнью всего общества. «Мы все трудимся, – отмечал Энгельс, – преследуя только свою собственную выгоду, не заботясь о благе других, а между тем это ведь очевидная, сама собой понятная истина, что интерес, благо, счастье каждого в отдельности неразрывно связаны с благом остальных людей»[334]. Именно эта истина лежит в основе коммунизма. Коммунизм призывает к созданию такой общественной организации, при которой «управлению придется ведать не только отдельными сторонами общественной жизни, но и всей общественной жизнью во всех ее отдельных проявлениях, во всех направлениях»[335]. И Энгельс отмечал гуманистическую сущность коммунистического идеала, подчеркивая: «Мы уничтожаем антагонизм между отдельным человеком и всеми остальными, мы противопоставляем социальной войне социальный мир»[336].

Какие же силы и процессы должны обеспечить движение общества к коммунизму? На первое место Энгельс ставил экономическую необходимость[337], указывая, что развитие производства неуклонно ведет к его дальнейшему обобществлению, концентрации производительных сил, усилению социальной роли основного производителя – пролетариата. Он отмечал, что при капитализме «пролетариат должен постоянно расти численно», так как «причины, постоянно создающие пролетариат и увеличивающие его ряды, продолжают действовать и будут вызывать те же последствия, пока существует конкуренция»[338]. Постоянный рост численности пролетариата и его социальной активности с исторической неизбежностью приведет к положению, «когда пролетариат достигнет такой степени силы и сознательности, что не пожелает больше нести бремя всего социального здания», «когда он потребует более справедливого распределения социальных тягот и прав»[339]. Тогда общество вплотную приблизится к исторической ситуации, при которой «социальная революция станет неизбежной»[340].

Но что такое социальная революция, чем она отличается от политических переворотов прошлого, когда на смену одному господствующему эксплуататорскому классу приходил другой эксплуататорский класс? Социальная революция, указал Энгельс, есть нечто совершенно иное, так как она направлена против монополии собственности; «социальная революция – это открытая война бедных против богатых»[341]. Пролетариат должен осознать свою роль в этой борьбе. Сама действительность его существования все более подводит к осознанию ее исторической неизбежности.