Деятельность Маркса в «Рейнской газете»
Весной 1841 года Маркс окончил Берлинский университет. В апреле того же года в Йенском университете, куда он направил свою диссертацию «Различие между натурфилософией Демокрита и натурфилософией Эпикура», ему была присуждена докторская степень. Но надеждам молодого доктора философии получить место преподавателя в одном из университетов Германии не суждено было осуществиться: в немецких университетах и гимназиях по велению властей прокатилась волна гонений и репрессий, направленных против младогегельянцев. Путь к академической деятельности для Маркса был закрыт, и, отказавшись от нее, он в мае 1842 года принимает предложение о сотрудничестве в недавно созданной в Кёльне «Рейнской газете» – оппозиционном органе прирейнской буржуазии; вначале он работает в качестве корреспондента, а в октябре становится редактором газеты. Под руководством Маркса «Рейнская газета» приобрела революционно-демократическое направление. Работа в газете приблизила Маркса к жизни и повседневным интересам различных общественных слоев, в особенности трудящихся масс. Именно в тот период наметились серьезные изменения в его взглядах.
Первые публицистические выступления Маркса были связаны с развернувшейся в то время в Германии борьбой вокруг проблемы свободы печати. Требования демократически настроенных элементов освободить печать от цензурных ограничений становились к концу 1841 года все более настойчивыми. В этой обстановке прусское правительство вынуждено было предпринять шаги, чтобы разрядить напряженность: 24 декабря 1841 года была принята, а 14 января 1842 года опубликована новая цензурная инструкция, которая создавала видимость признания свободы печати, но фактически сохраняла полноту контроля правительства над прессой. Маркс разглядел антидемократический характер этой инструкции, расценил ее как уловку правительства в целях усыпления и обмана общественного мнения и подверг это критике в статье «Заметки о новейшей прусской цензурной инструкции».
В своей критике Маркс исходил еще из гегелевских принципов, согласно которым государство является выражением всеобщего разума, а печать «воплощает в себе родовое начало»[133], то есть отражает общие интересы народа. Анализ же новой цензурной инструкции показывал, что действия прусского государства не соответствуют этим принципам, они противоречивы, логически непоследовательны. В прусском государстве «истинно то, что приказывает правительство»[134], правительство же не является выразителем всеобщего духа народа, а законы, издаваемые им, служат интересам лишь части граждан; «закон, карающий за образ мыслей… это – закон одной партии против другой»[135], – писал Маркс.
Таким образом, Маркс вскрывает противоречие между гегелевскими теоретическими принципами права и реальным прусским государством, высказывает догадку относительно сословного характера государства и права. При этом он мастерски использует логику для едкой критики противоречивости и нелогичности действий властей, для обличения пороков государства и его идеологии.
Статья о цензурной инструкции[136] показала острый интерес Маркса к событиям политической жизни страны. Он широко проявился во всех его статьях, опубликованных в «Рейнской газете» и в приложениях к ней. Эти статьи свидетельствовали о значительных сдвигах, происходивших в воззрениях и политической позиции Маркса: сравнительно далекие от практических интересов людей религиозные и философские проблемы уступают первый план практически-политическим вопросам, непосредственно затрагивающим интересы противоборствующих классовых сил. Маркс втягивается в идейную борьбу против апологетов существующего феодально-монархического строя, а также против фразерства, которое исходило от берлинских младогегельянцев, группировавшихся в кружке «Свободных».
Преодолевая цензурные рогатки, Маркс использовал «Рейнскую газету» для критики действий правительства. Видя разлад между должным и существующим положением вещей, между идеалом и реальными отношениями, он стремился уяснить его суть, вскрыть и понять причины правовых и политических явлений.
В анализе дебатов шестого рейнского ландтага о свободе печати Маркс, продолжая линию критического отношения к прусской монархии, приходит к выводу о том, что ее политика исходит исключительно из интересов господствующих сословий. И законоположение о печати, как всякий принимаемый государственными органами закон, следует расценивать не абстрактно, а исходя из интересов народа, с учетом переживаемого им исторического периода. На деле же так называемая свобода печати дарована лишь в интересах определенных сословий. Сословный дух пронизывает также деятельность государственных учреждений, в том числе представительных. Ландтаг является сословным собранием, его мероприятия (принятие закона о печати, опубликование протоколов и т.п.) проводятся в интересах не всего населения, а только определенных сословий. В этом смысле Маркс не видит существенного различия между конституционной монархией и монархией абсолютной.
При освещении дебатов шестого рейнского ландтага о свободе печати Маркс прибегает к конкретно-историческому анализу рассматриваемых общественных явлений. Так, пресса, пишет он, «есть пресса именно этой страны»[137], порождение конкретной исторической эпохи[138], она связана с языком, жизненными условиями конкретных народов. Свободная же печать есть «идеальный мир, который непрерывно бьет ключом из реальной действительности и в виде все возрастающего богатства духа обратно вливается в нее животворящим потоком»[139].
Это стремление Маркса глубоко разобраться во взаимоотношениях материальной и духовной деятельности проявляется в его попытках уяснить значение печати в подготовке революционного преобразования общества. Он проводит мысль о том, что печать сама по себе не может ни задержать ход истории, ни ускорить его. Однако прогрессивная печать может явиться рупором революции: «Разве революция уже с самого начала должна выступать в материальной форме? Разве она уже с самого начала бьет, а не говорит?»[140] При этом Маркс ссылается на события бельгийской революции 1830 года, в которых демократическая печать сыграла вдохновляющую роль.
В статьях «Дебаты по поводу закона о краже леса» и «Оправдание мозельского корреспондента» Маркс углубляет рассмотрение государства и его правовой деятельности. Он всецело стоит на стороне трудящихся, стремится оправдать их действия. Собирание неимущими валежника в лесу, по его суждению, нельзя квалифицировать как кражу леса. Если любое нарушение частной собственности рассматривается как кража, «то не является ли в таком случае всякая частная собственность кражей?»[141] – задает вопрос Маркс и дает на него утвердительный ответ: частное владение собственностью одним есть, по существу, нарушение права на нее для другого.
Анализируя правовую деятельность прусского государства, Маркс показывает, что в обществе действуют законы, которые полезны для крупных частных собственников. Обычно интересы имущих сословий не приемлют формы всеобщего закона, хотя идеологи этих сословий и стремятся частный интерес собственника представить как всеобщий. Маркс решительно оспаривает утверждения о всеобщности права в обществе, где существуют богатые и бедные. Право оказывается достоянием лишь людей, принадлежащих к имущим сословиям.
Государство, согласно гегелевскому идеалу разумности, всеобщности, должно было бы использовать имеющиеся у него средства для защиты интересов всех граждан. В действительности же оно опускается «до образа действий частной собственности, противоречащего разуму и праву»[142]. Здесь Маркс с помощью диалектико-логических доказательств указывает на глубокое противоречие между существующим государственным строем и идеалом государства. Логика частнособственнических отношений «превращает государственный аппарат в прислужника лесовладельца»; весь государственный строй, все административные учреждения, по существу, низведены «до роли орудия лесовладельца»[143]. Следовательно, государство есть орудие защиты интересов частных собственников.
Наибольшей остроты постановка вопросов о свободе печати (праве) и о государстве достигла в статье «Оправдание мозельского корреспондента». Статья была написана в связи с публикациями, в которых описывалось бедственное положение мозельских крестьян-виноделов. Опираясь на обширный фактический материал о положении крестьян в примозельском крае, Маркс выступил в поддержку мозельского корреспондента, привел доказательства его правоты, попутно подвергнув критике социально-политический строй Пруссии. Статью удалось напечатать в «Рейнской газете» лишь частично, но и в урезанном виде она произвела сильное впечатление на общественное мнение, послужив одним из основных поводов для правительственного решения от 19 января 1843 года о закрытии «Рейнской газеты» с 1 апреля 1843 года и введении для нее на оставшийся до закрытия срок строгого цензурного надзора.
В опубликованной части статьи Маркс прежде всего подчеркивает, что бедственное положение тружеников примозельского края не может объясняться неблагоприятными природными условиями или нерадивостью отдельных чиновников; оно связано с порочностью всей системы управления: административные органы края не могут собственными силами исправить это положение, да это и не входит в их задачу; управляющая же государством бюрократия уверена в непогрешимости своего правления и цинично рекомендует страдающим гражданам приспособиться к существующим порядкам. Из этого следует, что к «физической нищете» прибавляется еще и «правовая нищета» бедноты, и постоянно происходит нарушение равенства в правах. Существующее бюрократическое государство способно только содействовать обнищанию мозельских крестьян.
Маркс приходит к выводу о том, что в основе общественных явлений лежат не действия того или иного конкретного лица, а объективные отношения, складывающиеся в обществе помимо воли людей. «При исследовании явлений государственной жизни, – подчеркивает Маркс, – слишком легко поддаются искушению упускать из виду объективную природу отношений и все объяснять волей действующих лиц. Существуют, однако, отношения, которые определяют действия как частных лиц, так и отдельных представителей власти и которые так же независимы от них, как способ дыхания»[144]. Здесь Маркс высказывает мысль о зависимости институтов государства, права от господствующих в обществе объективных отношений.
Таким образом, от выявления сословного характера прусского государства и права Маркс приходит к более общим выводам о том, что порочность государства не может быть исправлена отдельными деятелями, что политика есть область определенных отношений как внутри государственного организма, так и между ним и всем обществом. Он клеймит конституционную монархию, «этого ублюдка, который от начала до конца сам себе противоречит и сам себя уничтожает»[145].