Слом буржуазной государственной машины

Вопрос о государственной власти затрагивал проблему отношения революции к существующему, старому государству с его главными атрибутами: правительственной системой, армией, полицией, административными и судебными органами. Эта проблема была рассмотрена в произведении Маркса «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта», в котором были обобщены и некоторые предыдущие мысли его и Энгельса на этот счет.

Маркс показал, что государственная машина, созданная эксплуататорскими классами, по самой своей природе является антинародной, угнетательской. В своей военно-бюрократической форме она была создана в период абсолютных монархий. Буржуазные революции не уничтожили ее, а лишь приспособили к потребностям класса капиталистов, который нуждался в механизме для угнетения трудящихся масс и усовершенствовал этот механизм. Старый военно-полицейский государственный аппарат был в целом сохранен во время революций 1848 – 1849 годов и везде он был оплотом контрреволюционных заговоров и саботажа демократических мероприятий, орудием подавления народных восстаний, одним из главных препятствий революционному движению.

Исходя из опыта прошлых революций, в том числе и только что пережитой, Маркс пришел к заключению, что пролетариату в революции противостоит «исполнительная власть с ее громадной бюрократической и военной организацией, с ее многосложной и искусственной государственной машиной», с многочисленным чиновническим аппаратом и огромной армией, «этот ужасный организм-паразит, обвивающий точно сетью тело… общества и затыкающий все его поры»[894]. Пролетарская революция должна «сконцентрировать против нее все свои силы разрушения»[895]. Одной из главных ее задач, непременным условием ее победы является слом старой, угнетательской государственной машины. «Все перевороты усовершенствовали эту машину вместо того, чтобы сломать ее»[896], – отметил Маркс. Государственность, в которой нуждается пролетариат, «может возникнуть лишь на развалинах военно-бюрократической правительственной машины, выкованной в борьбе с феодализмом»[897].

Это важнейшее положение, выдвинутое Марксом в 1852 году, Ленин рассматривал как «главное, основное в учении марксизма о государстве». Он подчеркнул, что в этой области марксистская мысль сделала громадный шаг вперед по сравнению с «Манифестом Коммунистической партии». «Там вопрос о государстве ставится еще крайне абстрактно, в самых общих понятиях и выражениях. Здесь вопрос ставится конкретно, и вывод делается чрезвычайно точный, определенный, практически-осязательный: все прежние революции усовершенствовали государственную машину, а ее надо разбить, сломать»[898].

Положение о разрушении буржуазной государственной машины выражало важнейшую закономерность революционного движения. Следует отметить, что закономерность эта была уяснена еще до того, как она получила свое практическое воплощение; в период 1848 – 1849 годов нигде не было сделано попыток разрушить существующий государственный аппарат. Марксистская мысль здесь, как и в ряде других случаев, в частности в отношении идеи непрерывной революции, опережала события в своих теоретических выводах, научность и жизненность которых позднее была подтверждена историей. Эти выводы, однако, отнюдь не делались умозрительным путем. Они, как и все положения марксистского учения, базировались на изучении реальной действительности, на постижении свойственных ей тенденций и потенциальных возможностей, которые Маркс и Энгельс умели обнаруживать и тогда, когда на реализацию их можно было рассчитывать лишь в будущем. Но и в своих долгосрочных прогнозах основоположники марксизма не выходили за пределы действительных жизненных процессов. Так, Маркс не стал тогда строить предположений о том, чем конкретно следует рабочему классу, пришедшему к власти, заменить разбитую государственную машину буржуазии. Для ответа на этот вопрос потребовался исторический опыт революционных пролетарских масс. Это оказалось возможным лишь в 1871 году на основе уроков Парижской коммуны.