2. Идейные предпосылки и теоретические источники марксизма

Марксизм – законный преемник всего лучшего, что создала передовая мысль человечества в ходе многовекового идейного развития. В процессе своего формирования марксизм критически переработал и творчески освоил достижения прогрессивной общественной мысли, науки и культуры.

Если корни коммунизма лежат глубоко в материальных экономических фактах, писал Энгельс, и научный коммунизм есть прежде всего результат наблюдения классовых противоположностей и анархии производства в капиталистическом обществе, то, как теория, он «должен был исходить прежде всего из накопленного до него идейного материала…»[45]. Создание подлинно научной революционной теории было бы невозможно, если бы ко времени ее рождения не был достигнут достаточно высокий уровень науки, если бы, далее, ее творцы не опирались на весь материал человеческого знания, если бы, наконец, к середине XIX века теоретической мыслью разных народов не были бы выдвинуты крупнейшие проблемы социального развития (хотя ставились они большей частью в утопически-иллюзорной или буржуазно-ограниченной форме). «…Вся гениальность Маркса состоит именно в том, что он дал ответы на вопросы, которые передовая мысль человечества уже поставила»[46], – подчеркнул Ленин.

Одним из общих условий возникновения и развития марксизма является, таким образом, неразрывная связь его со всем предшествующим и сопутствующим развитию пролетариата ростом, накоплением и обогащением культуры человечества. «История философии и история социальной науки показывают с полной ясностью, что в марксизме нет ничего похожего на „сектантство“ в смысле какого-то замкнутого, закостенелого учения, возникшего в стороне от столбовой дороги развития мировой цивилизации»[47], – писал Ленин. Марксизм не отбросил, а «усвоил и переработал все, что было ценного в более чем двухтысячелетнем развитии человеческой мысли и культуры»[48].

Конечно, в теориях и идеях прошлого неизбежно отражаются – не могут не отражаться – общественные условия того времени, когда эти теории и идеи рождались. Они отмечены печатью разделения умственного и физического труда, отражают классовую позицию и, следовательно, классовую ограниченность своих создателей; в них содержится б?льшая или меньшая доля иллюзий, заблуждений, они обнаруживают большую или меньшую односторонность и незрелость. Однако история общественной мысли, предшествующей марксизму, отнюдь не сводится к одним заблуждениям. Эти теории и идеи занимают свое место в процессе развития познания как ступени приближения к истине.

История общественной мысли – это история многовековых размышлений над коренными вопросами мировоззрения, выработки и обогащения философских и социологических категорий. В ходе своего исторического развития мысль человечества накопила материал, который служит основой дальнейшего прогресса; столкнувшись со многими значительными явлениями и процессами действительности, она поставила крупнейшие вопросы о сущности природы и общества, дала, наряду с ограниченными, односторонними, классово-корыстными, абсурдными, также и позитивные решения.

Диалектика, ставшая «душой марксизма», представляет собой итог, сумму, вывод истории познания, говорил Ленин. Поступательное движение философской мысли включает достижения многих материалистических и идеалистических систем; его важными вехами остаются научные завоевания крупнейших мыслителей рабовладельческой эпохи – античного мира и древнего Востока, феодальной эпохи, капиталистической эпохи. Общественную науку строили «экономисты-классики, открывая закон стоимости и основное деление общества на классы», «эту науку обогащали далее, в связи с ними, просветители XVIII века борьбой с феодализмом и поповщиной…». Общественную науку «двигали вперед, несмотря на свои реакционные взгляды, историки и философы начала XIX века, разъясняя еще дальше вопрос о классовой борьбе, развивая диалектический метод и применяя или начиная применять его к общественной жизни…»[49].

Процесс формирования и развития марксистского мировоззрения показывает, что оно творчески освоило достижения стремительного взлета естественных наук в XVIII – XIX веках, результаты исследований, которые осуществляли физики, химики, математики, биологи, астрономы разных стран, выводы из открытых ими закономерностей природы. Основоположники марксизма извлекают и углубляют выводы из материалистических философских учений П. Гольбаха, К.А. Гельвеция, Д. Дидро, Л. Фейербаха, из едких социальных обличений Ф. Вольтера, его насмешек над представлением о действительности как «лучшем из миров», из сочинений мыслителей, подметивших противоречивость общественной жизни, отсутствие в ней гармонии (Ж.-Ж. Руссо, И. Кант), из явившихся интеллектуальным результатом французской революции конца XVIII века первых исследований о классах и классовой борьбе (О. Тьерри, Ф. Минье, Ф. Гизо) и т.д.

Однако марксистское мировоззрение не было простой суммой накопленных открытий и знаний, не было и всего лишь упорядочившей их системой. Оно преодолело раздробленность, разобщенность достижений труда и разума, тенденцию частных наук, теорий и доктрин замкнуться в себе, претендуя вместе с тем на универсальность своих выводов, не замечая их неполноты, односторонности. Все разрозненные достижения человеческой мысли и практики были, наконец, рассмотрены как составные элементы некоего целого, как разнообразные и противоречивые проявления прогресса мировой цивилизации, которая теперь бросила новый свет и на историю, и на природу. Были раскрыты глубокая связь и взаимоотношения между, казалось бы, разнохарактерными и несопоставимыми фактами и проблемами, которые без конца выявляли развивавшиеся науки и общественная практика. Фрагментарные факты и проблемы, разнообразные аспекты, в которых к ним подходили ученые, многочисленные точки зрения на одни и те же проблемы подверглись аналитической и синтетической обработке и переосмыслению, неузнаваемо преобразившим прежнюю хаотическую картину интеллектуальных усилий человечества.

Верный путь научного творчества, преодолевающего устаревшие идейные системы, состоит не в том, чтобы просто отбросить их, заменяя «другой, односторонней, противоположностью», а в том, чтобы развить дальше созданное предшествующей мыслью, включить ее плодотворные результаты «в нечто более высокое»[50]. Теоретическая деятельность Маркса и Энгельса развивалась именно так. Содержание и метод творческого труда Маркса над мировым идейным наследием Ленин охарактеризовал в следующих словах: «Все то, что человеческою мыслью было создано, он переработал, подверг критике, проверив на рабочем движении, и сделал те выводы, которых ограниченные буржуазными рамками или связанные буржуазными предрассудками люди сделать не могли»[51].

Первой реакцией буржуазных идеологов на возникновение учения Маркса и Энгельса было его замалчивание. Но скоро замалчивание стало невозможным и сменилось классовой клеветой на марксизм. С целью его «посрамления» и «опровержения», сочинения Маркса были объявлены чуть ли не заимствованием из книги Лоренца Штейна «Социализм и коммунизм современной Франции», вышедшей в 1842 году. В. Зомбарт утверждал, будто Штейн больше всех других повлиял на Маркса[52]. Еще Г.В. Плеханов опроверг подобный взгляд П. Струве, который в своей статье «Этюды и заметки к вопросу об истории развития научного социализма» в «Neue Zeit» изобразил Л. Штейна провозвестником идеи борьбы классов. «Тут у него, – заметил Плеханов, – Лоренц фон Штейн является первым провозвестником этой идеи, по крайней мере в немецкой литературе. Г-н Струве думает, что Маркс заимствовал ее у Штейна. Это ни на чем не основанная и совершенно невероятная догадка. Чтобы подкрепить ее, г. Струве нужно было бы доказать, что во время выхода книги Л. фон Штейна о французском социализме Марксу оставались совершенно неизвестны сочинения французских историков времен Реставрации, которые уже твердо держались точки зрения борьбы классов. Г-н Струве этого не доказал и никогда не докажет»[53]. Тщательный анализ взглядов Л. Штейна и отношения к ним его современников приводит к безусловному выводу, что книга Штейна в немецком социалистическом движении, а тем более – в формировании мировоззрения Маркса и Энгельса, не играла той роли, которую ей приписывали буржуазные идеологи и оппортунисты.

Буржуазные идеологи, касаясь философских основ марксизма, пытались представить их в качестве эклектической системы, объединяющей будто бы фейербахианство и гегельянство. П. Пленге силился «доказать», что Маркс в решении исторических и социально-экономических проблем следовал за идеалистическим учением Гегеля[54]. П. Барт заявлял, что вовсе не Маркс и Энгельс, а Сен-Симон является истинным создателем материалистического понимания истории[55]. Что касается экономических воззрений Маркса, то и их самостоятельность буржуазные экономисты пытались поставить под сомнение. Марксу был противопоставлен К. Родбертус, который будто бы первым дал экономическое обоснование социализму. Ревизионисты также старались причислить его к основоположникам теории научного социализма. Р. Люксембург, опровергая эти утверждения, указала, что Родбертус не мог быть таковым, ибо выражал интересы немецкого юнкерства и буржуазии[56].

И в наше время не прекращаются попытки буржуазных авторов представить марксизм в качестве эклектической системы, составленной из теоретических заимствований у историков, экономистов и философов прошлого. Так, неотомист Г. Веттер в книге «Диалектический и исторический материализм» при рассмотрении философии и социологии Маркса и Энгельса отождествляет их диалектику с диалектикой Гегеля[57]. Другой неотомист П. Биго в книге «Марксизм и гуманизм» приписывает гегельянскую идею отчуждения всем произведениям Маркса, включая «Капитал», делая вывод, что Маркс так и не освободился от влияния Гегеля и «всю жизнь оставался гегельянцем»[58]. И. Фетчер в книге «Карл Маркс и марксизм» пытается обнаружить в философской системе Гегеля всю структуру марксистской теории. Различие между ними он видит лишь в том, что у Гегеля история имеет теологический, а у Маркса – будто бы метафизический смысл[59]. В современной буржуазной литературе навязчиво утверждается, что учение Маркса представляет собой дальнейшее развитие и новую интерпретацию гегелевской и фейербаховской теории отчуждения, ввиду чего истинная суть марксизма заключена в идеях, изложенных Марксом в ранних рукописях 1844 года. Противники марксизма изобретают все новые аргументы для «доказательства» эпигонского характера взглядов Маркса и Энгельса. Например, В. Таймер утверждает, что «марксизм стоит на почве прагматизма»[60]. Словом, фальсификация марксизма расцвечена всеми цветами – от томизма до экзистенциализма. Но все эти надуманные утверждения буржуазных теоретиков лишены основания. Об этом свидетельствует действительный процесс формирования воззрений Маркса и Энгельса.

Взгляды Маркса и Энгельса формировались и развивались в процессе критического осмысления и переработки прогрессивного содержания учений прошлого, передовых идей в различных областях общественной мысли, творческого освоения достижений естествознания. При этом основоположники марксизма создали принципиально новую, целостную систему взглядов, новое мировоззрение, коренным образом отличающееся от всех прежних мировоззренческих теорий. Новое качественное содержание марксизма по сравнению с предшествующими социальными учениями заключалось в выработке диалектико-материалистической теории и метода рассмотрения явлений окружающего человека мира; в коренном изменении взглядов на общество и его развитие – в создании материалистического понимания истории; в экономическом обосновании неизбежности уничтожения классового общества и возникновения коммунистической общественно-экономической формации; в обосновании всемирно-исторической миссии рабочего класса, который и призван произвести переворот в существующих общественных отношениях. Это была принципиально новая общественная теория, органически связанная с революционным движением рабочего класса.

Еще в прошлом веке Г.В. Плеханов, опровергая попытки буржуазных авторов приписать Марксу заимствования теоретических положений у экономистов и историков прошлого, справедливо заметил: «В политической экономии Маркс так же относится к английским социалистам, как в научном объяснении истории – к Огюстену Тьерри, Гизо или Минье. И тут и там не учителя, а только предшественники, подготовившие некоторый – правда, весьма ценный – материал для теоретического здания, построенного впоследствии Марксом»[61]. Возражая ревизионистам, пытавшимся преувеличить значение предшествующих учений и тем самым принизить принципиально самостоятельное значение марксизма, Плеханов писал: «Дерево, без сомнения, „заимствует“ у того семени, из которого оно выходит; но дерево отделяется от семени целым – и очень сложным – процессом развития. То же надо сказать и об отношении учения Маркса к учению Смита… Ту же мысль можно пояснить и другим сравнением. Уже у Гизо, Огюстена Тьерри и других историков времен Реставрации и Июльской монархии встречается самый несомненный зародыш правильного взгляда на природу и происхождение борьбы классов. Но только у Маркса этот несомненный зародыш развился в стройную и чуждую противоречий теорию. Так же обстоит дело и с учением о прибавочной стоимости»[62].

* * *

Характеризуя теоретические источники марксизма, Ленин писал о роли «трех главных идейных течений XIX века, принадлежащих трем наиболее передовым странам человечества: классической немецкой философии, классической английской политической экономии и французского социализма в связи с французскими революционными учениями вообще»[63]. При этом теоретические источники марксизма Ленин не сводил только к этим трем непосредственным источникам. Марксизм возник в результате переработки и развития всего богатства накопленных человечеством знаний. Вобрав же в себя в критически переработанном виде лучшие достижения общественной мысли первоначально нескольких европейских народов, марксизм уже с самого начала приобрел интернациональный характер. И если каждый из главных теоретических источников марксизма носил в известном смысле национальный характер, был в основном достоянием общественной мысли одного какого-либо народа, развивался в целом обособленно, то их освоение в формировавшемся марксизме происходило слитно, комплексно, в процессе творческого синтеза и взаимообогащения.

Каждая из основных сфер домарксистской общественной мысли (философия, политическая экономия, социалистические теории) в первой половине XIX века достигла своего классического выражения, но и на этой высокой ступени ни одна из них не смогла дать должного решения возникших комплексных проблем, ибо исчерпала себя на собственной основе. Классическое выражение каждая из них получила именно как самостоятельная отрасль, отделенная от других, что явилось достижением разных народов: диалектическая философия была особенно развита немцами, политическая экономия – англичанами, социалистические учения – преимущественно французами.

Творческий гений этих народов проявился в различных сферах в силу специфики исторических условий национального развития. И английская политическая экономия, и французский социализм, и даже немецкая классическая философия не были, конечно, порождением чисто мыслительных процессов, протекавших в головах их творцов: они в той или иной мере и каждый по-своему, зачастую абстрактно и мистифицированно, отразили материальный, объективный, практический опыт экономического, социального, политического, идеологического развития. Экономическую науку в Англии взрастила ее высокоразвитая экономика. Социально-политическую науку во Франции питал ее огромный политический опыт. Философия в Германии развилась в значительной мере потому, что тогдашняя немецкая действительность оставляла лучшим умам ограниченный выбор – либо служить отжившему существующему строю, либо теоретизировать. Однако не отсталость общественной и политической жизни этой страны вызвала расцвет немецкой философии; никакого расцвета не было бы, если бы общественная мысль Германии не подвергалась влиянию более передовых стран, если бы эти страны, по выражению Г.В. Плеханова, «не пришпоривали немецкий ум»[64].

Английские экономисты, наиболее выдающимися среди которых были У. Петти, А. Смит, Д. Рикардо, занялись выяснением роли труда в создании общественного богатства, экономического значения общественного разделения труда, механизма обмена продуктами труда, природы стоимости. Французский социализм подверг острой критике классово-эксплуататорское общество; произведения его выдающихся представителей содержали зародыши плодотворных идей и гениальные догадки о необходимости и характере коренных социальных преобразований. Главным достижением немецкой классической философии явилась диалектика.

Теоретические источники марксизма уже раскрывали для проницательного взгляда возможности взаимодействия и взаимодополнения. Французские социалисты выдвигают проекты коренного преобразования общества, обнажая его пороки, клеймя господствующую в нем несправедливость; французские историки периода Реставрации открывают противоречия социальной структуры, существование классов. Английские экономисты рисуют радужные перспективы общественного прогресса, открываемые свободным действием законов рынка и разделения труда, но обходят основные экономические и социальные противоречия буржуазного общества, в исследовании ряда сторон которого они добились выдающихся результатов. Отличаясь трезвостью взглядов, они умеют ценить факты и стараются провести научную систематизацию своих воззрений. В отличие от них французские социалисты не умеют теоретически обосновать свои взгляды, не видят материальных основ современного общества и предпосылок социализма, не имеют научной методологии, которую возмещают воображением, и остаются утопистами. Рядом с ними – французские материалисты, которые во многом превосходят английскую «эмпирическую» традицию и немецкий идеализм, смело наносят удары фидеизму, мракобесию, невежеству. Но в то же время они подчиняются методу естественных наук своего времени и впадают в механицизм, проявляют метафизичность, а потому не могут предложить социалистам необходимый метод. Французские историки, открыв классы и классовую борьбу, отнюдь не стали от этого революционными идеологами и политиками (достаточно сослаться на Ф. Гизо, который фактически руководил всей политикой режима Июльской монархии).

В Германии не было еще «политических голов» (как во Франции) и «экономических голов» (как в Англии), но в ней были «философские головы»; высокое идеологическое и теоретическое развитие контрастировало с экономической, социальной и политической неразвитостью страны. Величайший представитель немецкого философского идеализма Гегель разрабатывает гигантскую диалектическую систему, отвергая метафизику, статичность, механистичность в мышлении. Но эта система тем не менее оставалась «колоссальным недоноском» – диалектика имела абстрактный, умозрительный, «спекулятивный» вид, ее метод был по своему существу идеалистическим[65]. Характерной особенностью философской мысли в Германии было превратное понимание ею действительности, общественных отношений, привычка «мыслить то, что англичане и французы делают», и видеть реальность через призму своих идеологических схем и догм, вера в «царство Разума», надежды на то, что «Разум» одарит Германию либеральной революцией.

С такой «немецкой идеологией» немилосердно рассчитались Маркс и Энгельс во многих своих произведениях, обличая ее туманность, бессилие, бегство от жизни и борьбы. Эта очистительная творческая работа с полной силой развернулась уже в первые эмигрантские годы молодых творцов нового мировоззрения. Происходит открытие настоящей Франции (Марксом) и настоящей Англии (Энгельсом) – реальных, а не иллюзорных, – то есть капиталистических обществ, в которых кипит ожесточенная классовая борьба. Была, таким образом, открыта реальность, которую высокопарная немецкая философия предпочитала не видеть, – реальность классовых схваток между пролетариатом и буржуазией, первые шаги рабочего движения. Это и побудило Маркса и Энгельса оглянуться на «немецкую идеологию», которая обманула их в юношеские годы и продолжала обманывать их недавних друзей и единомышленников, оставшихся на старых позициях: искажала одни и совершенно замалчивала другие реальные отношения (таковы взгляды младогегельянцев, подвергнутые уничтожающему анализу в первых совместных произведениях Маркса и Энгельса «Святое семейство» и «Немецкая идеология»).

* * *

Путь человеческой мысли к диалектико-материалистическому пониманию мира был тернист и сложен. Достижения теоретического познания перемежались бесплодными исканиями, заблуждениями, односторонними суждениями о действительности. Отыскание зерен истины происходило в противоречиях, являлось результатом деятельности многих поколений. В этом процессе развития философского знания материализм представлял собой прогрессивное направление. Анализируя философский процесс, Маркс подметил внутреннюю логическую связь между французским материализмом XVIII века, который явился более высокой формой предшествующего развития материалистического мировоззрения, и представлениями утопистов о социализме и коммунизме. «Не требуется большой остроты ума, – писал Маркс, – чтобы усмотреть необходимую связь между учением материализма о прирожденной склонности людей к добру и равенстве их умственных способностей, о всемогуществе опыта, привычки, воспитания, о влиянии внешних обстоятельств на человека, о высоком значении промышленности, о правомерности наслаждения и т.д. – и коммунизмом и социализмом»[66].

Маркс и Энгельс исследовали историю философии как историю накопления теоретического знания, обнаружив в развитии философии закономерный процесс, обусловленный развитием естествознания, общественного производства и борьбой классов. Но в сознании идеологов господствующих классов результаты познания представлялись в искаженном свете – «в рамках ложной, но для своего времени и для самого хода развития неизбежной идеалистической формы»[67].

Процесс познания происходил в борьбе материализма с идеализмом. Идеалистические учения, ложно отражая действительность, тем не менее в искаженной форме нередко скрывали глубокое содержание, выдвигали рациональные идеи. Среди них особую ценность представляла гегелевская диалектика. Энгельс в этой связи указывал, что при чтении произведений Гегеля необходимо отыскивать «под неправильной формой и в искусственной связи верное и гениальное»[68], говорил о необходимости «вышелушивания» из идеалистических учений ценных результатов.

Маркс и Энгельс поняли необходимость выделения в теоретическом познании рационального, прогрессивного и отсечения всего реакционного, что связано с идеалистическим мировоззрением. Но в предшествующем материализме они разглядели метафизическую и механистическую односторонность, неспособность применить материалистический принцип к объяснению общественной жизни. Для того чтобы сделать материализм основой научного социализма, предстояло преодолеть его созерцательный, метафизический характер, распространить на развитие общества и органически слить с практикой революционного движения пролетариата.

В противоположность метафизическому материализму деятельную сторону познания в абстрактной форме развивал идеализм. Именно эта сторона учения Гегеля и особенно младогегельянцев привлекла Маркса и Энгельса в пору их идейных исканий на подступах к материализму. Диалектический метод Гегеля они начали применять при истолковании общественно-исторических и экономических процессов еще в период, когда находились на революционно-демократических позициях. Но диалектический метод, разработанный Гегелем в его идеалистической системе, Маркс и Энгельс восприняли творчески, очистили от идеализма, переработали материалистически, соединив с материалистическим пониманием действительности.

В идейной эволюции Маркса и Энгельса от идеализма к материализму важную роль сыграли материалистические произведения Л. Фейербаха. Его «Сущность христианства», «Основы философий будущего» и другие книги, в которых были подвергнуты критике религия и идеалистическая философия, оказали существенное влияние на Маркса и Энгельса, ускорив их отход от идеалистических воззрений, пересмотр ранних философских позиций. С позиций материализма Фейербах подверг критике идеалистический подход Гегеля к человеку и его отношению к миру. Не существует мирового Разума, оторванного от реального человека, писал Фейербах, «новая философия, разумеется, также опирается на разум, но на разум, сущность которого сводится к человеческой сущности, таким образом, опирается не на тот безымянный разум, который лишен сущности, лишен красок, но на разум, насыщенный человеческой кровью»[69]. Антропологический материализм Фейербаха был направлен против идеализма и теологии. В нем содержались плодотворные попытки (хотя и в несовершенной форме) рассмотреть вопрос о практической деятельности человека.

Разделяя критику Фейербахом идеалистических воззрений Гегеля на мир и человека, Маркс и Энгельс не согласились с его антропологическим принципом, игнорировавшим общественные отношения и общественную жизнь, и с его отрицательным отношением к диалектическому методу. Они никогда не были безоговорочными сторонниками философских взглядов Фейербаха. Восприняв некоторые его материалистические идеи, они преодолевали в процессе выработки своего нового взгляда на мир и человека односторонности и слабости всего прежнего, в том числе фейербаховского материализма. В этом преодолении важное значение имели как материалистическая разработка ими диалектического метода, так и приобщение философии к действительной жизни, раскрытие природы человека как социального, а не просто биологического существа.

Философские взгляды основоположников марксизма явились результатом осмысления и критической переработки достижений не только немецкой классической философии. Ранние труды Маркса и Энгельса показывают, что ими глубоко и тщательно были изучены древнегреческая философия, произведения английских и французских мыслителей.

На становление философской системы Маркса и Энгельса и особенно на ее дальнейшее развитие оказали влияние успехи в области естествознания. Уже в начале XIX века в естествознание пробивались идеи, отражавшие так или иначе диалектику самой природы. Это был период, писал Энгельс, когда «уже достаточно были разработаны и геология, и эмбриология, и физиология растений и животных, и органическая химия, и когда на основе этих новых наук уже повсюду зарождались гениальные догадки, предвосхищавшие позднейшую теорию развития (например, Гёте и Ламарк)»[70]. С конца 30-х годов XIX века началась полоса великих естественнонаучных открытий, которые с очевидностью опровергали прежний метафизический взгляд на природу, властно вносили в естествознание идею развития. Три великих открытия – открытие клеточного строения всего живого, закон сохранения и превращения энергии и теория органической эволюции – стремительно двинули вперед естественные науки, успехи которых с естественнонаучных позиций подготавливали диалектико-материалистическую теорию развития.

Объективный ход развития естествознания неуклонно подводил к сознательному диалектическому взгляду на мир, ставя перед философией новые задачи. Энгельс писал, что диалектический характер процессов природы стал приковывать внимание теоретической мысли; все неизменное улетучилось, все признававшееся вечным стало считаться преходящим, вся природа предстала в вечном потоке и круговороте[71]. Новые идеи в естествознании, раскрывая диалектику природы, своим объективным содержанием подводили к мысли, что развитию подвержены и события человеческой истории, которая не могла быть исключением из общей закономерности объективной действительности.

Для формирования взглядов Маркса и Энгельса большое значение имело изучение ими исторической и экономической литературы. В рабочих тетрадях Маркса содержатся многочисленные выписки из работ по истории Англии, Франции, Германии, Соединенных Штатов Америки, Италии и других стран, по истории и теории государства, по истории французской буржуазной революции конца XVIII века и т.д. Эти выписки и замечания на полях книг из его личной библиотеки свидетельствуют о внимательном изучении всемирной истории, о проникновении в суть изучаемых исторических событий и явлений. Особое внимание Маркс уделял анализу работ по истории французской революции, опыт которой он тщательно изучал. Исторические работы давали фактический материал для выводов о классовой борьбе, о позиции различных классов. В 40-х годах Маркс и Энгельс познакомились с произведениями французских историков, впервые заговоривших о классовой борьбе в период буржуазных революций.

Великий революционный переворот, осуществленный Марксом и Энгельсом в общественной науке, состоял в создании научного мировоззрения пролетариата, в разработке диалектико-материалистической теории, объясняющей развитие природы и общества, в создании материалистического понимания истории – социологической основы революционного движения рабочего класса. Материалистическое понимание истории было величайшим достижением человеческой мысли, не просто логическим следствием из философии диалектического материализма, но и результатом глубокого проникновения в существо объективного исторического процесса. При этом важную роль сыграло то обстоятельство, что Маркс и Энгельс, изучая революционное движение народных масс и активно участвуя в политической жизни, на практике столкнулись с противоречиями социальной действительности, борьбой классов, приобщились к рабочему движению.

Создание материалистического понимания истории – одно из глубоких выражений революционного переворота, который марксизм совершил в общественной науке. Распространение материализма на область общественной жизни означало «достройку материализма доверху», преодоление ограниченностей, свойственных всему домарксовскому материализму, прежде всего – идеалистической трактовки общественных явлений, игнорирования роли народных масс в истории. Идеализм был изгнан из своего последнего убежища. «Хаос и произвол, царившие до сих пор во взглядах на историю и на политику, – писал Ленин, – сменились поразительно цельной и стройной научной теорией, показывающей, как из одного уклада общественной жизни развивается, вследствие роста производительных сил, другой, более высокий, – из крепостничества, например, вырастает капитализм»[72].

Исторический материализм является теорией и методологией исследования общественного развития. Он представляет собой теорию общества, источников и движущих сил социального прогресса и одновременно – общую концепцию всемирной истории, дает ее периодизацию. Поэтому его создание имело в высшей степени революционные последствия как для общественных наук, так и для освободительного движения рабочего класса. Открыв основу общественной жизни – развитие производительных сил и производственных отношений, марксизм сформулировал основной закон исторического процесса: каждая новая ступень экономического развития общества образует основу, на которой существуют и развиваются классы, социальные институты, государство, все формы общественного сознания. Маркс «указал путь к научному изучению истории, как единого, закономерного во всей своей громадной разносторонности и противоречивости, процесса»[73].

С созданием материалистического понимания истории, отметил Энгельс, «социализм… стал рассматриваться не как случайное открытие того или другого гениального ума, а как необходимый результат борьбы двух исторически образовавшихся классов – пролетариата и буржуазии»[74].

Научным подвигом Маркса и Энгельса явилось открытие всемирно-исторической роли рабочего класса. Материалистическое понимание истории дало рабочему классу ориентировку в его революционной деятельности, обосновало решающую роль трудящихся масс в истории. Созданная Марксом и Энгельсом теория классовой борьбы выявила основное содержание и движущую силу исторического процесса в антагонистическом обществе, показала решающее значение классовой борьбы пролетариата для ликвидации капитализма и перехода к социализму, явилась основой для разработки стратегии и тактики революционной борьбы пролетариата и его партии.

Хотя в истории марксизма философско-социологическое обоснование социализма выступает по времени раньше, чем его экономическое обоснование, анализ экономических проблем в целях выяснения их значения для научной теории социализма начался еще в ранний период формирования марксизма. Теоретическим источником для этого послужила классическая английская политическая экономия. Маркс и Энгельс внимательно изучают экономические учения Адама Смита и Давида Рикардо, созданную ими трудовую теорию стоимости и оценивают ее значение для исследования экономических законов капитализма. Из трудовой теории стоимости вытекал вывод о роли рабочего класса как главной производительной силы буржуазного общества, созидателя общественных богатств, который был существенно важен для формирования представления о роли народных масс в истории и всемирно-исторической миссии пролетариата.

Но, высоко оценивая теоретическое значение трудов классиков политической экономии, некоторое время разделяя многие их идеи, Маркс и Энгельс с первых же шагов своих экономических занятий подметили классовую ограниченность буржуазной политической экономии, ее коренные слабости и пороки, особенно ее метафизический метод, апологетику в ней буржуазного строя, стремление скрыть нарастание противоречий между капиталом и трудом.

Опираясь на рациональные идеи и достижения классической политической экономии, но при этом подвергая их тщательному критическому разбору и творческой переработке, Маркс при участии Энгельса создал совершенно новое экономическое учение, коренным образом отличающееся от буржуазной политической экономии, – пролетарскую политическую экономию. Были открыты и прослежены в действии экономические законы капитализма. Диалектико-материалистической переработке подверглась теория стоимости. На этой основе Маркс создал теорию прибавочной стоимости, явившуюся краеугольным камнем пролетарской политической экономии. Теория прибавочной стоимости раскрыла «механизм» капиталистической эксплуатации, который глубоко завуалирован буржуазными отношениями. Экономическое учение марксизма, всесторонне разработанное в «Капитале», выявило объективный источник коренного различия в положении пролетариата и буржуазии, показало непримиримость их классовых интересов, дало экономическое обоснование обреченности капитализма и неизбежности перехода общества к социалистическому строю. Практически-революционные выводы из марксистской политической экономии послужили обоснованию и положений научного коммунизма, стратегии и тактики классовой борьбы пролетариата за свержение капиталистического строя и построение коммунистического общества.

Важнейшим теоретическим источником марксизма явился также критически-утопический социализм, учения А. Сен-Симона, Ш. Фурье, Р. Оуэна, которые, как писал Энгельс, «несмотря на всю фантастичность и весь утопизм их учений, принадлежат к величайшим умам всех времен и которые гениально предвосхитили бесчисленное множество таких истин, правильность которых мы доказываем теперь научно…»[75].

Когда в странах Западной Европы свершились первые буржуазные революции и в обществе воцарилась буржуазная свобода, то быстро выяснилось, что долгожданная «свобода» на деле означает новую систему угнетения и эксплуатации трудящихся, не менее тяжелую, но более изощренную, чем прежние. Как протест против нового гнета и эксплуатации стали возникать различные социалистические учения. «Но первоначальный социализм, – писал Ленин, – был утопическим социализмом. Он критиковал капиталистическое общество, осуждал, проклинал его, мечтал об уничтожении его, фантазировал о лучшем строе, убеждал богатых в безнравственности эксплуатации. Но утопический социализм не мог указать действительного выхода. Он не умел ни разъяснить сущность наемного рабства при капитализме, ни открыть законы его развития, ни найти ту общественную силу, которая способна стать творцом нового общества»[76].

Утопический социализм не мог разрешить эти проблемы, ибо оставался в целом на почве идеалистического понимания истории. «Незрелому состоянию капиталистического производства, – объяснял Энгельс, – незрелым классовым отношениям соответствовали и незрелые теории. Решение общественных задач, еще скрытое в неразвитых экономических отношениях, приходилось выдумывать из головы»[77]. Но в учениях критически-утопических социалистов XIX века содержались рациональные моменты, правильные идеи и догадки относительно будущего общества. Социалисты опережали свое время и исторические условия; они, замечает Ленин, «смотрели в ту же сторону, куда шло и действительное развитие; они действительно опережали это развитие»[78].

В учении Сен-Симона Энгельс особо отмечал мысли о законосообразности общественных явлений, ввиду чего изучение общества должно стать столь же строгой наукой, как и естествознание. Разумным было соображение Сен-Симона о том, что нужды промышленности имеют решающее значение в истории человечества. Основоположники марксизма высоко ценили трезвый и смелый взгляд Фурье на общественный прогресс, его мысли о труде и выгодах ассоциации в будущем обществе. Энгельс отмечал у Фурье исключительно глубокую и остроумную критику буржуазного общества.

Оуэн в Англии – стране наиболее развитого капиталистического производства – развивал мысль о преодолении классовых различий в обществе на базе крупной промышленности[79]. Именно понимание того, что только могучие производительные силы могут стать основой преобразования буржуазного общества, прежде всего привлекло внимание Маркса и Энгельса к взглядам Оуэна. Привлекала их и критика Оуэном противоречий в английском обществе, понимание антагонизма между рабочими и капиталистами. В отличие от французских социалистов Оуэн держался того взгляда, что рост производительных сил углубляет разделение общества на наемных рабочих и предпринимателей. Во взглядах Оуэна Маркс и Энгельс видели реалистические элементы, отражавшие действительные тенденции общественного развития: понимание значения машинной техники в качестве фундамента будущего общества; подчеркивание значения науки в развитии производительных сил и преобразовании общества; указание на роль труда в общественном прогрессе, на роль рабочих в создании общественных богатств; понимание необходимости соединения умственного и физического труда.

В Германии на рубеже 30 – 40-х годов XIX века возник рабочий коммунизм – разновидность утопического социализма. Его родоначальником и теоретиком явился не представитель интеллигенции, а портной-ремесленник Вильгельм Вейтлинг. Критикуя абстрактный характер немецкого утопического социализма того времени, Маркс и Энгельс выделяли Вейтлинга, ставя ему в заслугу обличение буржуазного строя и пропаганду социалистических идей среди немецких рабочих. Главное произведение Вейтлинга «Гарантии гармонии и свободы», решая в целом идеалистически вопрос о движущих силах истории, содержало некоторые рациональные мысли о возникновении классов и эксплуатации, о взаимоотношении классов в буржуазном обществе. Маркс назвал это произведение Вейтлинга «беспримерным и блестящим литературным дебютом немецких рабочих»[80]. Впоследствии Энгельс оценил рабочий коммунизм Вейтлинга в качестве «первого самостоятельного теоретического движения немецкого пролетариата»[81]. Когда же ввиду незрелости и сектантских тенденций взгляды Вейтлинга превратились в идейное препятствие на пути развития рабочего движения, Маркс и Энгельс резко критиковали принципы его «уравнительного» коммунизма.

Историческая заслуга выдающихся представителей критически-утопического социализма состояла в том, что они подвергли обличительной критике пороки буржуазного общества и выдвинули в качестве альтернативы капитализму социалистический идеал в более развитой форме, чем это делали их предшественники. В их трудах были высказаны важные идеи о значении промышленности в развитии общества, о будущем устройстве общества и об управлении общественными делами. Поставленные ими проблемы привлекли внимание и стимулировали мысль основоположников марксизма.

Вместе с тем социалистам-утопистам были присущи историческая ограниченность, объяснявшаяся незрелостью капиталистических отношений, и коренные слабости, связанные с идеалистическим пониманием общественного развития. В свое время они не могли подняться до понимания классового, пролетарского характера социалистического идеала, не могли увидеть реальных путей его достижения, заблуждались насчет методов социалистического преобразования общества. Критически-утопический социализм не был связан с революционным рабочим движением, которое делало только первые свои шаги. Не поднявшись до изучения закономерностей общественного развития, он апеллировал к разуму, добрым чувствам и побуждениям абстрактного человека, отчего проистекали аполитичность и мирно-реформаторский характер его практических планов и рекомендаций.

Маркс и Энгельс, создавая новое мировоззрение, на основе материалистического понимания истории и экономического учения преодолели коренные слабости утопического социализма. Открыв всемирно-историческую роль пролетариата как могильщика капитализма и созидателя социалистического общества, они совершили переворот в представлениях о будущем обществе, поставив учение о социализме и коммунизме на прочный фундамент научного здания.

* * *

Диалектика отрицания и преемственности пронизывала процесс формирования марксизма, творческой переработки его основоположниками, критического освоения и синтеза достижений передовой мысли и культуры человечества. Маркс и Энгельс отвергли предпринимавшиеся в конце 30 – начале 40-х годов идеологами Союза справедливых (до его преобразования в Союз коммунистов) незрелые попытки бессистемного освоения теоретических источников. Вспоминая о годах работы в Союзе коммунистов, Маркс писал: «Мы… подвергли беспощадной критике ту смесь французско-английского социализма или коммунизма с немецкой философией, которая составляла тогда тайное учение Союза; вместо этого мы выдвигали научное изучение экономической структуры буржуазного общества как единственно прочную теоретическую основу…»[82]

Результатом работы основоположников марксизма с теоретическими источниками было вовсе не суммирование этих источников, не их механическое соединение (при котором неизбежно сохранились бы ограниченность и слабости каждого источника). Три источника, зародившиеся исторически без реальной взаимосвязи и взаимодействия, дали только материал для создания единой мировоззренческой системы. Прежние черты обособленности источников при новом подходе к ним сменяются в марксизме согласованием и взаимопроникновением его частей, сторон единого целого. Появляется качественно новое – как по отношению к источникам, так и по отношению к мировоззрению, теории, науке, идеологии всего предшествующего времени. Не сумма и не механическое соединение, а преобразование содержания и смысла, устраняющее отрыв от реальности, безжизненность, всякое извращение, классово-корыстную интерпретацию; не только слияние, объединение, но прежде всего возвышение, восхождение на неизмеримо более высокий уровень теоретического сознания, на пролетарскую классовую позицию – единственную высоту, с которой становятся видны все наносы идеологических мистификаций, скрывающие под собой существо классового господства и эксплуатации, классовые интересы, с которой различимы и сознательный обман, и невольные иллюзии идеологов.

Так, восприняв и материалистически переработав высшее достижение классической немецкой философии – диалектику, Маркс и Энгельс создали научный метод критического анализа английской политической экономии и французских теорий социализма, шаг за шагом формируя подлинно научный социализм. Эта идейная перестройка сопровождалась выработкой учения о пролетарском движении. Энгельс заметил, что «материалистическое понимание истории и его специальное применение к современной классовой борьбе между пролетариатом и буржуазией стало возможно только при помощи диалектики»[83]. Диалектический материализм, писал Энгельс, «представляет собой не простое восстановление старого материализма, ибо к непреходящим основам последнего он присоединяет еще все идейное содержание двухтысячелетнего развития философии и естествознания, как и самой этой двухтысячелетней истории»[84].

И другие составные части марксизма поднялись на новый качественный уровень в результате взаимообогащения достигнутыми результатами и взаимодействия в системе целостного мировоззрения. Если изучение классической немецкой философии позволило более глубоко вскрыть метафизическую ограниченность классической буржуазной политической экономии, то, в свою очередь, изучение классической политической экономии дало возможность глубже понять роль материально-экономических факторов в жизни общества и тем самым основательнее показать несостоятельность идеализма, а изучение критически-утопического социализма плодотворно повлияло не только на формирование научного коммунизма, но и на разработку диалектического и исторического материализма и экономического учения марксизма.

Итак, опираясь на теоретические источники, марксизм формировался как целостное учение, стройная система философских, экономических и социально-политических взглядов, положений и выводов. И если теоретические источники марксизма развивались разобщенно, то составные части марксизма – философия диалектического материализма, пролетарская политическая экономия, теория научного коммунизма – внутренне связаны, взаимно дополняют, обусловливают друг друга, образуя диалектическое единство и целостность.

Поэтому все попытки буржуазных теоретиков расщепить марксистское учение на части, якобы не связанные между собой, являющиеся к тому же результатом механического заимствования из буржуазных учений прошлого, несостоятельны. Еще при жизни Маркса и Энгельса предпринимались попытки «доказать» отсутствие внутреннего единства между составными частями марксизма. Позже эти попытки приобрели систематический характер в сочинениях буржуазных теоретиков – В. Зомбарта, Т. Масарика, ревизионистов – Э. Бернштейна, П. Кампфмейера и др. На заре XX века в одном американском издании утверждалось: «Главные элементы идей Маркса изложить легко; попытки же придать им связный вид наталкиваются на трудность. Сомнительно, чтобы сам Маркс смог бы когда-либо привести в полное единство свои взгляды… Марксизм как историческое явление… представляет собой совокупность слабо связанных друг с другом идей, из которых то одна, то другая выхватываются в зависимости от того, что нужно для текущей политической дискуссии»[85]. В. Зомбарт стремился представить марксизм в качестве учения, лишенного монизма, полного противоречий. «Революционер, – утверждал он, – берет из них (из произведений Маркса. – Ред.) себе оружие так же хорошо, как и убежденный эволюционист»[86]. В современной буржуазной литературе подобную линию дискредитации марксизма продолжают Ю. Бохеньский, М. Ланге, Г. Веттер и др.

Но ухищрения противников марксизма тщетны. Вся история формирования и дальнейшего развития марксизма показывает, что составные части марксизма, все входящие в него идеи, положения и выводы составляют единство, скрепленное диалектическим методом, опирающееся на материалистическую теорию общества и вытекающее из единой природы и задач революционного движения рабочего класса. И если в различные исторические периоды в едином, целостном учении марксизма в зависимости от конкретных условий и задач рабочего движения на первый план и выдвигаются те или другие его составные части и стороны, то происходит это в пределах и на основе его целостности. И это обстоятельство, как видно из всего дальнейшего изложения, составляет не слабость, а силу марксизма, выступает проявлением его творческой подвижности и универсальности.